Жизнь окнами на юг. Глава IX

-
-                Игры.
      Вы когда-нибудь замечали, что на земле существуют одно древнее племя? И имя ему - лицедеи! Не артисты или актрисы, исполняющие, часто хорошо исполняющие, роль репертуара, а люди, живущие чужой жизнью, жизнью своего персонажа, своего героя. Они и внешне, почти без грима преображаются, становятся типажами, а их самих в природе словно бы  уже не существует. Марков не ожидал, что когда-нибудь встретится в своей жизни с таким феноменом.

- А что, в вашем море водятся флибустьеры? – Марков рассчитывал на скудный морской лексикон своей партнерши.
- Флибустьеров нет, но дикое племя Амазонок издавна  промышляет морским разбоем именно в этих широтах! – зловещим голосом произнесла Мирослава.
     Марков оглянулся. На него смотрела хищная амазонка, а не милая, застенчивая «Провинциалка»: губы поджаты в недоброй гримасе, прищур холодных темных глаз не предвещает ничего хорошего, массивная серьга в левом ухе отливает блеском дорогого незнакомого металла.

         С ужином пришлось повременить - когда назревают такие невероятные  события, не до еды. Эдуард моментально включился в игру. По команде «руки за голову» в спину ему уперлось что-то острое, должно быть это был нож, он почему-то был уверен, что это настоящий нож, а затем два наручника крепко зацепили его запястья. Повязка легла  на глаза, а грубоватый женский голос произнес:

- Не советую сопротивляться. Идите вперед!
Потом следовали команды «направо», «налево», так, что Марков потерял ориентацию, он, конечно, знал, что в конечном итоге пленника приведут в спальню, но и там его ожидал сюрприз.
        Мира попыталась привязать его в кровати, он, соблюдая все правила игры, начал сопротивляться, но не победил, хотя и устал сильно, даже вспотел.
            Откуда в ней столько силы? Или она настолько поверила, что она – тренированная амазонка, проведшая несколько лет в седле и занимающаяся всевозможными боевыми искусствами?

           Женщина сняла с него наручники, предварительно привязав его руки к спинкам кровати, привязала и одну ногу,  Марков ждал, что теперь она снимет повязку с глаз, но она ушла.
          Через несколько минут  послышались неторопливые и легкие шаги, Марков мог поспорить, что к нему входит… совершенно другая женщина: от нее пахло незнакомыми духами, даже голос был другой.

          Она мило сообщила, что из всех своих пленников именно его она, царица Амазонок, выбрала для продолжения рода. Его задача – сделать ей ребеночка.
          А дальше…. Амазока начала раздевать мужчину, он сопротивлялся, то отодвигался от нее, то начинал усиленно ласкаться, когда ее руки и губы касались его эрогенных зон. Тем временем она рассказывала, какой красавицей будет ее дочь, сколько недостойных мужчин будут добиваться ее…
          Неожиданно ее голос умолк, потом она вздохнула и спросила, чувствует ли он,  какое удовольствие она сама испытывает от вида его обнаженного тела и его мужского достоинства.

          Марков дурел от слов, от интонации, от прикосновений. Между тем Амазонка предупредила, что это последняя ночь в его жизни, и если у него есть силы, то он может прожить эту последнюю ночь «на полную катушку».
        Эдуард вошел в игру на все сто, он позволял Мирославе делать с ним все, что она захочет, он был в форме, хорошей форме, в великолепной форме, она наслаждалась им, он испытывал оргазм за оргазмом. Только к трем часам он взмолился:

- Госпожа, мои руки затекли, мои глаза устали от тьмы, освободи меня, дай умереть свободным и сытым
         Мира засмеялась, взяв с него клятву не снимать повязку с.глаз, развязала веревки. Несколько минут Эдуард лежал спокойно, мурашки бежали по рукам, Мира прикрыла его покрывалом и куда-то ушла, послышался звук льющейся воды, Марков пошел в душ.

    От боевой Амазонки осталась прежняя «Провинциалка» - неуверенная застенчивая улыбка, потупленный виноватый взгляд.
- Все прекрасно, моя девочка! – произнес Эдуард, проводя  рукой по ее шее, груди. - Забеременела твоя Амазонка?
- Нет, это просто игра! У нее не будет детей! Так распорядились боги! – в голосе тоска и еще что-то жалостливое.
Эдуард помог ей выйти из ванной, закутал в полотенце.
- Иди одевайся, сейчас ужинать будем, я поставил разогревать.
- Я не хочу.
- Надо, малыш, надо.
-
     Поужинали наспех, Мира есть не могла, Марков, только что чувствовавший зверский аппетит, с трудом запихал в себя кусок бифштекса. Уснули сразу.
       Марков проснулся в благостном расположении духа. По старой привычке принялся анализировать, откуда это состояние. Причина этой эйфории лежала рядом, прижав щеку к его спине и положив руку на его  бедро.

       Он стал раскладывать свои ощущения на составляющие, пытаясь понять, чем его обольстила Мирослава – ведь ничего особенного, обыкновенная провинциалка, приехавшая в портовый город за приключениями, волей случая встретившая богатого мужика, рассчитывающая, вероятно, стать очередной Золушкой.

          В его жизни все это было, ему и Светки хватит, постель – пожалуйста, внимание – да хоть на месяц, письма – пожалуйста, но длительные отношения ни-ни, он уже не так молод, чтобы стелиться ковровой дорожкой под ноги бабе, даже самой замечательной. За размышлениями он уснул.

        Мира проснулась первой и вышла на балкон. Утреннее солнце чуть пригревало, но было еще свежо. Она смотрела на большой зеленый двор, расстилающийся внизу, и благодарила судьбу за подарок. Она никогда в жизни не была так счастлива, никогда в жизни мужчина не занимал такого  места в его душе, никогда она не считала, что он, мужчина, может претендовать на ее внимание, время, на ее саму. За Марковым она признавала такое право и готова была ограничить свою свободу, в разумных пределах, конечно.

      Эдуард вышел на балкон и поцеловал ее в висок:
- О чем задумалась, Королева Амазонок?
- Кто? – в голосе Мирославы было столько неподдельного удивления и явная насмешка, Маркову на миг показалось, что про амазонок ему приснилось.
- Доброе утро, милая! – с некоторой долей обиды произнес Эдуард.
- Мой господин, ночь кончилась и Шахрезада имеет право на жизнь до следующей ночи! Кроме того, сегодня очередь за вами – ваша ночь, ваш сюрприз!
       В глазах Мирославы живая ирония, но лицо ее серьезно. Марков кивнул.
      
       После завтрака он надолго исчез из дома, вернулся после обеда, пригласив гостью покататься на машине. Сборы были недолгие. Мира была рада поездке,  ее одолевали предвкушения приключения.

       Но вторая половина дня прошла просто интересно, но достаточно обыденно: поужинали они в небольшом ресторанчике на берегу моря, где подавались блюда японской кухни. Марков проявил себя знатоком этикета и мастерски владел палочками, Мира никак не могла приспособиться к неудобным столовым приборам, чем смешила Эдуарда. Это веселье вскоре обидело женщину, и она надула губы, капитан быстро сориентировался и, наклонившись к ее стулу, облизнул ее рот, невозмутимо прокомментировав:
- Ты вся в соусе измазалась! – будто соус нельзя вытереть  салфеткой.
- Я в долгу за столь редкостное внимание! – прошептала  Мира.
-
         К вечеру они приехали в какие-то виноградники, тянувшиеся на много километров, с трудом нашли домишко знакомого сторожа, хозяина дома не оказалось, но это не меняло дела - они вынуждены  были остаться ночевать.
     Никакой романтики не предвиделось, это немного огорчило Миру, но вскоре события стали развиваться с невиданной быстротой.

      Эдик пошел за водой, его долго не было, вскоре Мире послышались голоса, они приближались. Через пару-тройку минут женщина поняла смысл произносимых фраз.
      Мужики говорили о ней, договаривались поиграть с ней. Первого отправляли какого-то Леху. Мира приготовилась, хотя надеялась, что с минуты на минуту вернется Эдуард, но Леха пришел первый.

       Завязалась потасовка, мужчина был явно сильнее, но Мира нанесла мужику существенные раны – попала табуреткой по руке, поцарапала лицо и несколько раз укусила. Она не помнила, в каком виде проходило близкое общение, она сопротивлялась до последнего, пока на завершающих фрикциях не услышала:
- Расслабься, милая, все уже позади!
-
Дикий вопль – сплав душевной боли, досады, обиды был ему ответом, женщина оттолкнула его, кинулась в светлый проем двери и исчезла в темноте.
   Он искал ее полночи, она не отзывалась на его крики, вообще не подавала признаков существования. Он не до конца осознал глубину своей вины, не понимал ее обиды и протеста.

      Утро не внесло ясности. Уже приехал на своей тарантайке сторож и получил обещанное вознаграждение, а Мира не появлялась. Марков не знал, что ему делать – и уехать нельзя было, и оставаться тут не имело смысла. Пришлось признаться старику, что женщина ночью рассердилась и ушла, он ее не нашел и не знает, что с ней.

      Митрич ушел и вскоре вернулся с небольшим кобельком, похожим на лисичку. Тибо обнюхал тапочки Миры и скрылся в винограднике. Через час мужчины обеспокоились, что теперь нужно искать уже двоих, они начали собираться, но из кустов выпрыгнул кобель, за ним вышла Мирослава. Сторож глянул на Маркова с ненавистью:
- Знал бы, мужик, что тебе моя сторожка для таких поганых дел нужна, ни за что бы не дал!
-
       В душе у Эдуарда все сжалось от приступа острой жалости – лицо Миры, руки и ноги были в синяках, он не сомневался, что под рваной одеждой была картинка нисколько не лучше. Вот это поиграл!

         Мира на него не посмотрела, села в машине  на заднее сиденье. Дорога дальняя, она не отреагировала на предложение поесть, размяться, не отвечала ни на один вопрос. К дому подъехали в сумерках. В квартире она прошла в ванную и долго мылась, потом закрылась в кабинете Маркова, оставив его наедине с укорами его совести, правда она сомневалась, что таковая существует в природе.

         Весь следующий день они провели дома, каждый в своей комнате. Кто-то дважды приходил, хозяин кому-то звонил. Нервы женщины были на пределе. Она ждала момента, когда Эдуард отвлечется, уснет или уйдет куда-нибудь, чтобы покинуть эту квартиру навсегда и забыть о существовании Эдуарда Георгиевича Маркова.

          Марков именно этого и боялся. Он бдил неусыпно, и как только услышал тихие крадущиеся шаги, выскочил, подхватил женщину на руки, и завалил на постель. Он ожидал яростного сопротивления, но она только плакала горько и беззвучно, слезы текли из-под ресниц закрытых глаз, скапливались в уголках и непрерывной струйкой стекали на его руку.

      Эдик говорил, говорил, говорил. Он понимал, что от разговоров очень мало толку, но он впервые так опростоволосился и не знал, как исправить ситуацию. Он привел последний аргумент:
- Ты не могла не почувствовать, что это я.
- Я просто испугалась.
- Милая, прости меня! Я не предполагал даже, что дело так может обернуться.
- Я не сержусь. Будем считать, что я просто получила  хороший урок, – Мира с трудом говорила.
- Какой урок? О чем ты говоришь??
- Что ты способен на подлость и предательство, как все остальные мужики. Впрочем, это уже неважно. Я завтра уезжаю, у меня билеты.
- Ты завтра никуда не уезжаешь. Ты меня мало знаешь и не имеешь права говорить, что я предатель. Ты предложила игру, мне не очень понравилось, но я принял условия. Я придумал игру, ты ее не приняла, более того, ты сделала все, чтобы дошло до физических увечий. Ты едва не сломала мне руку, ты укусила меня…
- Тебе стоило только шепнуть мне, что это игра, и все бы было по-другому.
- Я рассчитывал, что ты сама догадаешься.
- А ты не подумал, что я могла бы сразу всадить тебе нож  в бок. Опыт у меня есть.
- Нож я спрятал, когда уходил.
- Значит, все-таки предвидел такой вариант!
- Просто машинально!
-
Вечер тянулся долго, Эдуард не предпринимал никаких попыток близости, понимал, что, скорее всего, они будут приняты в штыки. Но и спать он не мог, боялся, что Мира исчезнет, оставив только воспоминание и то не самое приятное.

       Она тоже не спала, думала о том, что Марков оказался вовсе не небожителем, что он порочен и предсказуем, как миллионы особей мужеского пола.
         Марков заговорил:
- Не уходи. Мне будет тебя не хватать. Останься!
- Мне пора домой! – вяло отпарировала Мирослава.
- Что тебе делать в твоем богом забытом N – ске? Кто тебя там ждет? Письменный стол с компьютером? Муж? Сплетницы-подружки? Что ты сможешь им рассказать? Что тебя изнасиловал капитан? Что еще? Останься! Я обещаю, что тебе будет что вспомнить!
- Что?
- Я еще не придумал, но знаю точно, что ты каждую минуту будешь чувствовать, что  ты – женщина, желанная женщина! – Марков сделал ударение на слове «желанная», словно был осведомлен о проблемах Мирославы.
-
        Некоторое время молчали, дыхание Маркова стало ровнее, и Мира подумала, что он засыпает, она подняла голову, намериваясь встать, но он не спал, голосом  сухим и бесцветным он произнес:
- Я знаю, что сейчас надо бы упасть на колени и просить тебя остаться, но я не умею. Я очень хочу, чтобы ты осталась, но где-то меня заклинило, и что-то не велит мне это делать.
- Это гордость,  – она поднялась и вышла из комнаты.
-
    Через пару минут он услышал, что на кухне включили воду. И тут он почувствовал, что тоже зверски проголодался.
- Придется все начинать сначала! - подумал он, наблюдая за неуверенными движениями Миры возле кухонной плиты.
- Ты не умеешь готовить? – зачем-то спросил он, хотя это было очевидно.
- Умею, но только одно блюдо, - задумчиво ответила Мирослава, раскладывая салат, бифштексы и закуску на тарелки.
      Это получалось у нее достаточно профессионально, не придерешься.

- И какое же? - Маркову стала по настоящему интересно.
- Я умею кипятить воду на чай, - скорее торжественно,  чем шутя,  проговорила Мирослава.
- Очень даже похвально. Дома не питаетесь?
- Домохозяйка готовит, когда ужинаю дома, - Мира ответила с неохотой.
- А работаешь кем? – Марков сгорал от любопытства.
- Секретарем в одном ведомстве. Еще подрабатываю вечерами, хорошо владею компьютером. Мне хватает. Ты ешь, остынет все.