Я отвезу тебя домой. Глава 70. Две новости

Мориньера разбудил какой-то шум внизу.
Он открыл глаза, взглянул в окно. Снаружи было уже светло. И Мориньер, вздохнув и потянувшись, уселся на постели – пора подниматься.

Он явился в город накануне ночью. Пришел не слишком поздно – по улицам еще бродили любители азартных игр и выпивки.
Однако дом был уже погружен в темноту. Слуги, - дворецкий и его жена, - спали. К счастью, на этот раз Мориньеру не пришлось прикладывать усилий, чтобы добудиться их.

Когда Мориньер был в доме в последний раз, он запретил им пользоваться затычками для ушей. Об этой детали интимной жизни двух слуг Северака он узнал случайно – проговорился сам Гастон. Желая развлечь господина, стал рассказывать ему какую-то историю. А там и всплыла эта мелочь.
Увидев недоумение на лице Мориньера, Гастон взялся оправдываться:
- Старые мы уже. Сон некрепкий, беспокойный. Стоит пробудиться - и не уснем уж никак. Так и ходим весь следующий день снулые да бестолковые. Какие из нас тогда слуги?
- Вот и я думаю, - ответил Мориньер, – что это за слуги, которых, случись какая срочная надобность, по ночам – не дозваться?
Он произнес это спокойно, с легкой усмешкой. Но Гастон сделал верные выводы.
- Больше этого не повторится, господин граф, - сказал.

*

Гастон необычайно ценил своего теперешнего господина – Северака. Тот был добр и справедлив. И последний год стал для Гастона одним из самых лучших в его жизни. Здесь, в этом доме, он нашел, наконец, то, что искал всегда – уважение и понимание.
Но он знал, что Северак не рассчитывает оставаться в Квебеке надолго. А еще Гастон слышал краем уха, - он не подслушивал! упаси Боже! так… нечаянно услышал, - что господин де Мориньер собирается выкупить у города этот дом, когда господин де Северак отправится-таки обратно во Францию. И Гастон не мог не думать о том, что это еще вопрос, захочет ли господин де Мориньер оставить их, - его с его крикливой женой, - в своем доме? Или решит нанять других – более молодых и услужливых? Вопросы эти волновали Гастона весьма. И он старался… очень старался теперь быть этому суровому графу де Мориньеру полезным.

Поэтому он крайне недоброжелательно отнесся к гостю, явившемуся так неприлично рано в их дом и требовавшему теперь провести его к господину де Мориньеру.
- Господин граф не принимает! – уверенно и строго говорил Гастон, не двигаясь с места.

*

Кто-то другой так и стоял бы в дверях. А еще скорее – ушел бы. Вернулся б позже, когда дворецкий сделается сговорчивее.
Но Филипп был не из таких.
 
Он даже не  рассердился – не то было настроение. Просто отодвинул Гастона в сторону, взбежал по лестнице. Пошел по коридору.
- Жосслен! – звал в полный голос. - Не может быть, чтобы вы так поздно спали!
Когда дверь одной из комнат распахнулась и на пороге возникла фигура мужчины в халате, Филипп рассмеялся.
- Нет! Вы посмотрите! Вы, в самом деле, спите!
- Это удивительно - вы правы! – насмешливо отозвался Мориньер. – Разбуженный вашими криками, я и сам первым делом бросился себя ощупывать – неужели я сплю? Что случилось, Филипп? На город напали ирокезы? Нас захватили англичане?
- Нет, - примирительно ответил Филипп. – Ваш Гастон не хотел меня пускать, но я прорвался.
- Я вижу, - Мориньер продолжал стоять на пороге комнаты.
- Вы позволите мне войти? – спросил Филипп.
- Нет. Я только что поднялся и…
- Бросьте, Жосс! Я ведь не женщина.
- Собственно, именно поэтому я предпочту встретиться с вами в гостиной, - улыбнулся Мориньер. – Гастон, - обратился он к слуге, замершему с виноватым видом позади громкоголосого гостя, - когда проводите господина де Грасьен к камину и обеспечите его всем необходимым, возвращайтесь сюда с водой и мылом.

*

Мориньер спустился в гостиную спустя полчаса – свежевыбритый, подтянутый, благоухающий чистотой. Подошел к креслу, в котором ожидал его друг.
- Ну вот, - сказал. - Теперь мы можем позавтракать и поговорить. Вы себе не представляете, как это приятно, – после стольких ночей, проведенных на шкурах, а то и просто на земле, - просыпаться в чистой постели.
- Я еще помню это, - широко улыбнулся Филипп. – Я ведь тоже не всю свою жизнь провел за проклятыми бумагами и отчетами. Но вы должны простить мне мое нетерпение. Зная, что вы в городе, я не смог больше ждать.
- Откуда вам стало известно о том, что я вернулся в Квебек?
- С тех пор, как мы пожертвовали ради информации двумя бутылками превосходного испанского вина, мне то и дело приносят в дом всякие сплетни. Надеются, видимо, что хоть какая-то из новостей будет стоить так же дорого. Неудивительно, что вы всегда все знаете. Вы ведь так щедры! Удивительно только, что при вашей щедрости, вы еще не разорились. Не понимаю, как вам это удается!
Мориньер пожал плечами, улыбаясь.
- От вас, Филипп, у меня нет никаких секретов! Состояние можно сохранять. А можно – преумножать. Я предпочитаю второе.
Филипп засмеялся.
- Ч-черт! Я не собирался быть нескромным. Я только хотел ответить на ваш вопрос. О том, что вы вернулись, мне рассказал тот самый юноша, который не так давно добывал для нас информацию в доме господина де Жерве. Он видел вас вчера, когда вы входили в дом.

Мориньер разлил по бокалам вино.
Отправил Гастона прочь.
- Со всем этим, - шевельнул он рукой в направлении накрытого стола, - мы справимся сами. И, Гастон…
Мориньер дождался, пока старый слуга, шаркающей походкой направлявшийся к двери, обернется. Улыбнулся:
 - Поблагодарите вашу жену. Ее готовность к неожиданным вторжениям – выше всяких похвал.
       
Когда Гастон удалился, а они заняли каждый свое место, Мориньер качнул головой:
- Ну, давайте. Говорите. Вы ведь принесли с собой ворох новостей. Судя по вашему настроению – весьма недурных.
Филипп кивнул.
- На самом деле их две. Одна, в самом деле, хорошая. Другая – не очень. С какой вы хотели бы начать день?
- Давайте с хорошей…

Мориньер взял в руки бокал, сделал глоток вина. Посмотрел на друга.
- Ну же…
- Я женился.
- Хм… - Мориньер и не старался скрыть удивления. - На ком? На Сирен?
- Вы с ума сошли? Кто же женится на шлюхах?!
- Значит, нет? Тогда на ком?
- На графине де Лоранс!
Филипп посмотрел на Мориньера восторженно.
- Она нашлась!

- Да, это я уже понял, - спокойно произнес Мориньер, ставя бокал на стол. – Однако…
Он поднялся. Отошел к окну. Потом, спустя несколько мгновений, вернулся к столу.
- И чем была вызвана такая спешка?
- А, - взмахнул рукой Филипп, улыбаясь, - я подумал: почему нет? Все так красиво складывалось. Вы себе не представляете! Униженный военный губернатор, просящий прощения! Впрочем, вы ведь ничего не знаете! Я расскажу вам сейчас… По порядку. Так вот… Де Жерве – на коленях. Клементина… Вы не представляете, как она хороша, когда взволнована! И я подумал – черт возьми! Почему бы мне, в самом деле, не жениться? Вы ведь не станете спорить, что Клементина де Лоранс – выдающаяся женщина. Умненькая, очаровательная. И сильная. Не чета этим придворным пустышкам. Разве не подходит она на роль супруги? Нет, я понимаю, что мои родители, будь они живы, наверняка, выбрали бы мне другую жену – богаче и высокороднее. Но я столько этих высокородных за свою жизнь переимел, что они стали мне неинтересны. Изнеженные и избалованные – они ни на что не годятся.   

Он взглянул на Мориньера.
- Ну, что вы молчите?
- А чего бы вы хотели услышать от меня? Поздравления? Я вас поздравляю.
- Ну и тон вы для этого выбрали, - скривил губы Филипп. – Ладно. Черт с вами. Раз не удалась первая новость, которую я считал хорошей, получите плохую. Мы нашли Матье. И он убит.

*

Эта, плохая, новость оказалась очень своевременной. Она дала Мориньеру время собраться. Он слушал Филиппа. Вникал в детали гибели Матье. Постепенно приходил в себя.
Наконец, он откинулся на спинку кресла, расцепил зубы, разжал кулаки.

-  Матье был для вас так дорог? – вдруг, прервавшись, спросил Филипп. - Он был хорошим солдатом?
- Обычным. Но почему вы спрашиваете?
- У вас теперь такое лицо…
В глазах Мориньера мелькнуло что-то непонятное Филиппу, губы искривились в усмешке:
- Вы с вашими новостями застали меня врасплох.
- Почему? Разве вы не предполагали его гибель?

Мориньер посмотрел на друга.
- Предполагал, - ответил. -  Но вернемся к господину де Жерве! Что вы говорили о нем? – спросил. – Вы сказали – на коленях?
- О! Я выразился фигурально. Но господин де Жерве, в самом деле, извинялся перед моей женой… тогда еще - не женой... Если бы вы видели его в тот момент, Жосслен. Он был в бешенстве. А Клементина… У нее на лице было написано такое отвращение! Она совершенно не умеет лгать! Я в восторге!

Филипп замолчал на время – вспомнил, с какой брезгливостью Клементина вытирала о юбку руку, к которой прикоснулись губы военного губернатора.

*

В тот день, едва Клементина переоделась, Филипп заставил ее снова сойти вниз.

Господин де Жерве дожидался их в гостиной.
Ярость, клокотавшая в военном губернаторе при недавнем с ним, Филиппом, разговоре, похоже, постепенно утихла. Во всяком случае, когда он, держа под руку Клементину, вошел в комнату, Клод де Жерве выглядел уже довольно спокойным. Улыбнулся. Склонился в низком поклоне перед молодой женщиной. Произнес глухо слова извинения.  Какое-то время ожидал ее реакции. Клементина все никак не находила слов для ответа. Не двигалась. И Филиппу пришлось подтолкнуть Клементину под локоть, сподвигая ее протянуть кающемуся руку. 

Когда де Жерве покинул их, ушел, когда за ним закрылась дверь, Клементина вздохнула свободнее, обернулась, спросила его удивленно:
- Как вам удалось вынудить его произнести все то, что он сейчас произнес?
Филипп пожал плечами.
- Выбор у него был невелик. Впрочем, я рад, что он решил извиниться. Мне, признаюсь, не хотелось с ним драться.
- Вы дурно фехтуете? – спросила она недоверчиво.
- Наоборот, - он скорчил гримасу. – Но я слышал, что, несмотря на внешнюю  воинственность, господин де Жерве как раз дерется крайне слабо. А мне не хотелось бы выглядеть нелепо.
Клементина засмеялась.
- По-моему, вы бахвалитесь!
- Если только совсем немножко, - легко согласился тогда Филипп.

*

Теперь он не стал рассказывать об этом Мориньеру – как бы справедливо ни было его, Филиппа, замечание о неспособности военного губернатора держать в руке шпагу, слова его, в самом деле, были слишком хвастливы.
Вместо этого Филипп стал рассказывать другу о венчании. О том, как отвергла Клементина всякую пышность, о том, как выбрал он расположенную на окраине города церковь, как пригласил в свидетели двух каких-то бродяг-трапперов. Те толклись у входа, о чем-то спорили. Когда он предложил трапперам за несколько монет оказать ему такую приятную услугу, они обрадовались, приосанились, поправили одежды. Старались выглядеть максимально прилично. Это было весело.

Он, Филипп, склонился тогда к уху удивленной невесты:
- Вы противились чрезмерной роскоши. Так я исполнил ваше желание. Но я не обещал вам, что будет скучно.

Мориньер слушал его внимательно.
Когда Филипп замолчал, Мориньер усмехнулся:
- Я понял. Вы прекрасно развлеклись.
Филипп даже обиделся. 
- Я только исполнил желание своей невесты. И, да, эти старые охотники… Это было забавно. Во всяком случае, святой отец долго не мог взять в толк, каким образом могло случиться, что свидетели у графа де Грасьен и графини де Лоранс – такие… оборвыши. Но все остальное было всерьез. И я очень доволен. Даже счастлив.

- Кто вас венчал?
- А черт его знает! Вы думаете, мне интересно было, как его зовут?
Мориньер приподнял бровь.
- Как это? Вы не поинтересовались именем священника?
- Мне, признаться, было все равно.  Я думал только о том, что уже через час… полчаса… она станет моей. Я так ее хотел…
Мориньер выставил ладонь.
- Если можно, Филипп, избавьте меня от подробностей.
- Я просто пытаюсь объяснить вам, что меня устраивал любой священник, который готов был провести церемонию.