Лошадиная история

ЛОШАДИНАЯ ИСТОРИЯ
рассказ-быль
   Теперь уж той деревеньки нет давно. В тридцатые годы, да и позднее, много было таких деревень по всей России, да из-за разных государственных перетрясок да передряг захирели они и вскоре совсем исчезли. Вот в одной из них и произошла эта «лошадиная» история.
   Собрание гудело. Вопрос решался серьезный: пришло предписание о том, что колхоз обязан выделить в Красную армию боевого коня. Конь для этой цели требовался красивый, могутный, благородной масти. Где найти такого коня, если лошаденки в деревне сплошь тощие, захирелые и все  как на подбор пегие? Большие черно-белые пестрины густо украшали их костистые и впалые бока. Для Красной армии их вид был совсем не впечатляющим. Какому лихому вояке захочется восседать на такой неблагообразной животине? Поэтому и собрание было таким шумным. Ну, не было подходящей лошади – и все тут!
   Был, правда, один конек подходящей вороной масти, да были этакие странности в его характере и в повадках, что все колхозники руками разводили. То ли по природной своей лошадиной рассеянности, а может еще от чего, жеребец этот часто спотыкался на ровном месте, падал на передние ноги и тыкался мордой в землю. Это происходило так часто, что выводило из себя любого, кто имел дело с этой лошадью. А впрочем, все как-то потихоньку смирились с этим его недостатком, поскольку в этом вопросе не помогал ни кнут, ни хлебная краюха. 
   Тем временем, собрание явно затягивалось. Колхозники нервничали. Всем надо было торопиться домой, управляться по хозяйству. Да и скотина, придя с пастбища, требовательно толклась у каждых ворот... В общем, ждало всех нехитрое крестьянское дело, без которого не проходит ни одного дня в деревенском житье-бытье.  Тем ни менее, вопрос все еще оставался «открытым».  Наконец, решение было такое: принять вороного жеребца, готовить для Красной армии и впредь называть его кличкой Красноармеец!..
   В один прекрасный, а может и не такой уж прекрасный день, в Калиновке ждали приезда уполномоченного из Байкалово. Встречать его поехали в упряжке с Красноармейцем, потому как другие лошади были заняты на полевых работах.
Уполномоченный, как и положено, был при кожаном портфеле, при шляпе и очках. Деловито взгромоздившись в кошевку, махнул рукой: «Трогай!» Возчик лихо крутанул в воздухе вожжами, свистнул, и колеса радостно заскрипели в ответ. Поехали! Красноармеец резво затрусил по проселочной дороге, но вскоре, по обычаю своему, замечтался, глядя на проплывающие облака, и ткнулся носом в дорожную пыль.
После того, как подобный «пируэт» жеребец сделал в очередной раз, уполномоченный поинтересовался у возчика: «Как, говоришь, коня-то зовут?.. Красноармейцем что ли? Вы что, издеваетесь?! В Красную армию такого колченогого одра готовите? Вы, видно, все ополоумели!.. За это и схлопотать можно!.. Развели тут контру!,,  Останови, говорю, здесь! Дальше пешком пойду!..»
   Долго после этого случая тревожился деревенский люд, ждал, чем дело кончится. Время-то было тревожное. Но, то ли уполномоченный невредный и незлопамятный попался, то ли еще чего, все обошлось благополучно...
   Вот такая «лошадиная» история произошла в Калиновке, где предки мои жили. Незадачливого коня разжаловали. Военная карьера его на этом закончилась. А на общем собрании колхозников было вынесено решение: впредь называть жеребца кличкой – Вихрь.