О девочке в маковом венке Кипренского

  Кипренский О.А. Девочка в маковом венке 1819г.40 x 42 см, холст, масло. Третьяковская галерея.

      Великолепные работы Кипренского приобрели широчайшую известность не только в России, но и далеко за ее пределами. Отдельной и очень важной страницей биографии Кипренского является период жизни в Италии. Местным академикам с трудом верилось, что представленные им полотна создал не один из великих итальянских мастеров, а их современник, русский портретист. В Италии пришла к художнику известность. Уффици - знаменитая галерея во Флоренции - заказала Кипренскому, первому из русских живописцев, автопортрет.
      Современники , знавшие Кипренского лично , писали о нём :
"  Этот оригинальный тип эксцентрической  человеческой личности просто не мог сдружиться с окружающим миром" . Он нигде не имел оседлой квартиры .
Вещи и картины его были  разбросаны везде и в беспорядке, но самим собой он занимался до утончённости и щеголеватости :постоянно завивался , румянился и белился  и очень старался нравиться женщинам ".Нам достаточно только одного  взгляда на один из его автопортретов.


      В этот период в его доме поселилась шестилетняя Мария Фалькуччи (или Мариучча, как называл ее художник), беспризорная девочка, по сути, брошенная на произвол судьбы. Сам лишенный в детстве семейного уюта и родительской ласки, Орест близко к сердцу принял горести малышки и старался окружить свою питомицу заботой и вниманием.

     Однажды мать увела куда-то девочку с собой, и Кипренский, разыскав ее в казарме среди пьяной солдатни, решил всерьез заняться судьбой Мариуччи. Выплатив матери отступную сумму и добившись от нее официального отказа от ребенка, Кипренский стал опекуном Марии.

     Писатель и искусствовед В. В. Толбин в статье "О. А. Кипренский", помещенной в журнале "Сын Отечества" (1856), приводит не дошедшие до нашего времени письма Кипренского к друзьям, в которых тот с неподдельной нежностью отзывается о своей воспитаннице. Этот беззащитный, одинокий ребенок становится частью его жизни. "Она одна соединяет в себе для моего сердца, для моего воображения все пространство времени и мира", - пишет он к одному из друзей.

     И девочка платила ему такой же душевной привязанностью и преданностью. "Как можно оставаться равнодушным, - пишет Кипренский, - видя около себя существо, которое живет и дышит только что для меня... которое удовлетворяет сердце мое своею нежностью, гордость мою - своею покорностью..."

      "С семьёй Фалькуччи связана история, наложившая отпечаток на судьбу художника. Анна-Мария Фалькуччи (род. около 1812) была дочерью итальянской красавицы-натурщицы, которая позировала Кипренскому для картины «Анакреонова гробница», жила в доме художника и была близка с ним. «Однажды утром натурщицу нашли мертвой. Она умерла от ожогов. На ней лежал холст, облитый скипидаром и подожженный.
 Через несколько дней в городской больнице „Санта-Спирито“ умер от неизвестной болезни слуга Кипренского — молодой и дерзкий итальянец.
Глухие слухи поползли по Риму. Кипренский утверждал, что натурщица убита слугой. Медлительная римская полиция начала расследование уже после смерти слуги и, конечно, ничего не установила. Римские обыватели, а за ними и кое-кто из художников открыто говорили, что убил натурщицу не слуга, а Кипренский. "(викип.)

Константин Паустовский писал:
"Рим отвернулся от художника. Когда он выходил на улицу, мальчишки швыряли в него камнями из-за оград и свистели, а соседи - ремесленники и торговцы - грозили убить."

     В Париже русские художники, бывшие друзья Кипренского, не приняли его. Слух об убийстве дошел и сюда. Двери враждебно захлопывались перед ним.
Выставка картин, устроенная им в Париже, была встречена равнодушно. Газеты о ней промолчали.

      Кипренский был выброшен из общества. Он затаил обиду. В Италию возврата не было. Париж не хотел его замечать. Осталось одно только место на земле, куда он мог уехать, чтобы забыться от страшных дней и снова взяться за кисть. Это была Россия, покинутая родина, видевшая его расцвет и славу.

    На родине Ореста ждали искренние приветы близких друзей, благожелательные отзывы в печати и череда тяжелых унижений. Недобрая молва опередила его. Как сообщает Ф. П. Брюллов в письме к своим братьям-художникам (август 1823 года), Ореста отказались принимать "во многих домах Петербурга".
А 23 ноября того же года Брюллов пишет, что "императрица оставила без всякого внимания" своего прежнего любимца. Не пожелали его видеть и прежде благоволившие к нему великие князья.
   
     Уезжая из Италии в 1822 году, Кипренский письменно обратился к кардиналу Гонзальви с просьбой определить десятилетнюю девочку в монастырский пансион. И оставил деньги на воспитание сироты.

      Все эти годы Анна-Мария Фалькуччи ,таким было полное имя девочки, провела в монастырской школе. Она почти не общалась с другими девочками и была очень одинока.
      В письме к скульптору С. Гальбергу, оставшемуся в Италии, Кипренский просит разыскать его музу и выяснить, как ей живется: «Я весьма бы желал узнать о ее положении. Хорошо ли ей там, не надобно ли чего для помощи».

      В следующем письме он пишет: «Прошу сделать мне дружбу, объявить начальнице ее, что я непременно приеду в Рим в течение двух или трех лет и постараюсь нашей Мариучче вполне оказать мое участие, которое я принял в ее судьбе. У меня никого ближе ее нет на земле, нет ни родных и никого».

       В 1828 году Кипренский вновь возвращается в Италию. На следующий день после приезда он отправился в пансион к Мариучче.Она превратилась в миловидную, изящную и образованную девушку, сохранившую нежную преданность своему покровителю.
     А еще через неделю он, сняв небольшой домик, поселился там вместе с ней. У них была 30 летняя разница в возрасте. Ради брака с Мариуччей Орест Кипренский принял католическую веру.

     Но жизнь в это время поманила Кипренского светлыми надеждами. Отправленные им в Россию на выставку картины имели у публики большой успех. Более того, на них обратил заинтересованное внимание сам государь.

     Николай I приобрел с выставки "Вид Везувия". А. Н. Оленин, поздравляя художника с высочайшей милостью, передавал в письме: "Государь Император между прочим изволил спрашивать, не известно ли, скоро ли вы возвратитесь в Отечество?"

     Окрыленный успехами и стосковавшийся по родине, Кипренский сразу же стал собираться в Петербург. Часть имущества уже была упакована в ящики и отправлена в Россию с кораблем. В сутолоке сборов он не придал значения полученной простуде. Но судьба отпустила ему семейного счастья всего на три месяца. Болезнь оказалась коварной.

     Художник скончался в Риме 17 октября 1836 года от воспаления лёгких и был погребён там же в церкви Сант-Андреа-делле-Фратте. Над надгробием стоит стела с надписью:

     «В честь и в память Ореста Кипренского, самого знаменитого среди русских художников, профессора и советника Императорской Петербургской академии художеств и члена Неаполитанской академии, поставили на свои средства, живущие в Риме русские художники, архитекторы и скульпторы, оплакивая безвременно угасший светоч своего народа и столь добродетельную душу…»

     Через несколько месяцев появилась на свет дочь Кипренского Клотильда. Друзья художника старались помочь его осиротевшей семье: им удалось выхлопотать при дворе пенсион для вдовы, который пересылался в Италию.

      Мариучча прислала в Петербургскую Академию художеств оставшиеся ей в наследство картины, в том числе и «Девочку в маковом венке». Деньги за проданные картины были ей отосланы, расписка получена.

       Иордан рассказывал, что он с Н. И. Уткиным в 1844 году разыскал в Риме Марию, вступившую в новый брак с каким-то маркизом. Так как Мария таким образом потеряла право на денежное пособие, то Академия художеств, заботясь о дочери Кипренского, решила составить особый капитал на имя Клотильды. Но потом следы Марии и Клотильды затерялись.

О КАРТИНЕ.

     Какой бы не была предыстория этой картины, особенно ценным остается мастерство ее автора. Мариучча сидит, с непринужденным изяществом облокотившись на стол, будто случайно обратив заинтересованный взгляд на зрителя. На темно-русых, небрежно убранных волосах алеет венок из мака, а в пухлой ручке малышка держит цветок гвоздики.

      Самым тщательным образом выписано лицо Мариуччи – с легким румянцем, живое, эмоционально выразительное, с глубокими и внимательными глазами. Нежный, чистый и беззащитный образ девочки тонко передан Кипренским при помощи контраста темного фона и светящегося, розовато-фарфорового тона кожи маленькой модели.