Wasserreinigung -1946. Начальник эшелона. Домой!

               

                Wasserreinigung -1946. Начальник эшелона. Домой!


Продолжение. Начало:http://www.proza.ru/2013/11/23/538

 
     Далёкий путь, в четыре тысячи километров, с берегов Эльбы на берега Белой, начался.  Конечно, покрыть это расстояние  пассажирским поездом не составляет особого труда, но вести транспорт, составленный из грузовых  вагонов и полувагонов, техническое состояние которых не позволяет двигаться  быстрее двадцати километров в час, представляет  сложность, и немалую. Как бы  то ни было, ехать надо. И мы ехали…

     Спутники мои – Саша из Сталиногорска и Ваня из Дзержинска, в вечер отъезда, как и последние трое суток  перед отъездом - пьяные в дым. Чуть тронулся состав, они попадали на свои кровати и уснули крепким сном великих тружеников. Я сижу один. Погрузился в  разнообразные, в общем, не весёлые размышления. Неистово скрипят колёса, издавая на стыках рельс какие то подозрительной хрипоты звуки, вздрагивают стены вагона, дребезжат оконные стёкла, фонарь «летучая мышь», точно кадило в руках попа,- всё это наводит непередаваемую жуть.

     Состав тащится черепахой. Была – не была! Я тоже разделся и лёг в постель, Уснул сказочно быстро – за последние подготовительные к отъезду дни  сильно устал. Разбудила меня необычно большая для нашего состава скорость. Я открыл глаза. Вагон мчался «куръером» и вдруг остановился. За окном я услышал крики немцев, быстро оделся и вышел. Оказалось, в вагоне с технической документацией  лопнула тяга и все пятьдесят шесть единиц остались на месте,  а мой вагон, паровоз и теплушка немцев помчались, как на пожар. С трудом немцы соединили состав. Я спросил машиниста, где мы находимся.
     - Кёттен! – ответил он.
Чёрт возьми! Ведь это только восемнадцать километров от Бернбурга. Вот так ночной пробег!  Весь день ремонтировали вагон. В подавленном настроении я связался с Бернбургом, надеясь поговорить с полковником, но его не оказалось на месте, а к телефону подошёл капитан Остапенко. Ему то мало дело до этого!

     Как было, ни было, но за пять суток  мы покрыли расстояние в двести километров и достигли Берлина. Поставили мой состав на станции Руммельбург, рядом с Карлхорстом. Здесь мне надо было добиться от Берлинской дирекции «тормозник»(?) для торможения до Бреста. Связался со штабом генерала Трунова.

     Однако, что может дать телефонный разговор, когда в управлении Первого района  можно было безошибочно определить: от моего состава отмахиваются, как от назойливой мухи в летнюю жару/ Я это понял. При  таком положении недостаточно телефонных звонков и разговоров по проводу,  необходимо ехать лично и говорить, требовать, просить, одним словом,  надоедать начальству. Но давно известно, что «цель оправдывает средства», а средства хороши, если они дают желаемый результат.

     Итак, решено, а раз решено – надо действовать. Двадцать пятого февраля  я с Сашей отправился  в Берлин. Трамваем доехали до Лихтенберга, а оттуда на берлинском метро в центр Берлина. Метро! Только тронулся поезд, по моему телу пробежала знакомая дрожь. Здесь, под землёй, в вагоне берлинского метро, я вспомнил нашу столицу, дорогое московское метро. Как отличаются эти две подземные дороги! Берлинское метро – норы, станции однообразные, простые и некрасивые. Вот центральная станция метро – Александрплатц. Куда ей до нашей любой станции. Здесь мы сделали пересадку и поехали в направлении Глясдрайх, где находилась Берлинская железнодорожная инспекция. Чудом уцелевшее массивное, черного цвета, здание находилось среди бесконечных развалин, разрушенных кварталов, поваленных железных столбов. Интересная, такая картина!

 Дверь открыл швейцар. Сидевший здесь же, за  столиком у двери, небольшого роста старик – немец, в форме железнодорожника гитлеровского времени (правда, все эмблемы на его форме были тщательно удалены) спросил нас на ломаном русском языке, что мы желаем.  После нашего объяснения он провёл нас на второй этаж и указал  на дверь полковника М., бывшего в то время директором Берлинской  дороги. Зашли в приёмную, а затем в кабинет. Во время разговора я мельком рассматривал кабинет полковника. Это было что-то поразительное. Любой    наш министр позавидовал бы такому кабинету!

     Беседа моя с полковником не дала положительных результатов, и  мы немедленно отправились в штаб генерала Трунова.  Вандзее – окраина Берлина и наиболее отдалённая. Там находилось  Транспортное Управление оккупационной группы войск в Германии. Поехали.

     В Берлине противнейшая немецкая погода, к которой невозможно привыкнуть. Выпавший ранее снег почти растаял,  в воздухе туман, влажность неимоверная, от которой коченеешь больше, чем от двадцатипятиградусного мороза. Под вечер мы добрались в штаб. Генерала на месте, как на грех, не оказалось, и мы поговорили с майором Пахомовым. К счастью, он был более или менее в курсе этого дела и обещал нам помочь.

     С надеждой быстрой отправки во Франкфурт–на–Одере  мы, голодные, усталые и промёрзшие до костей, уже поздним вечером приплелись к себе «домой» - в теплушку.  И какой она показалась нам родной и милой, я бы сказал, даже уютной. Ещё к обеду Иван приготовил наваристый суп  и ожидал нас с часа на час. Умылись, поели. Завели патефон. Бравурные звуки довоенного фокстрота  оркестра Адалберто Луттера  и  бархатный голос Эрика Хельгара заполнили  наше неказистое  жильё  на колёсах.
«Heute Аbend, Heute Аbend, Heute Аbend bin Ich  Frei!» - с энтузиазмом  распевал тенор, заряжая   наши  уставшие тела бодростью и оптимизмом. 

     В последний день февраля, в ночь, выехали во Франкфурт – на – Одере. Утром были на месте. Я открыл дверь теплушки: ночью выпал небольшой снежок, вокруг – бело, а эшелонов, просто не сосчитать. И все они стояли в том направлении, откуда поднималось  мартовское солнце – на Восток, на мою необъятную Родину.

Продолжение следует.