Wasserreinigung -1946. Двенадцать суток на Одере

               

                Wasserreinigung -1946.Двенадцать суток на Одере
 
 
 Продолжение. Начало:http://www.proza.ru/2013/11/23/538

 
      На следующий день я с копией телеграммы Министра путей сообщения Польши направился к уполномоченному седьмого округа тов. Кудрявцеву. От него  позвонили в ТУСВА.  Нам ответили, что завтра мой транспорт выедет в Польшу. Однако, здесь же мне пришлось просить об отмене такого решения, т.к. продукты у нас кончались, а по справкам, которые нам дали на объекте взамен форменных аттестатов ни продпункты Берлина, ни продпункты  Франкфурта ничего не давали. Опять позвонили в ТУСВА. Пригласили меня к трубке, в которой я услышал отборную ругань по моему адресу. Но в чём я был виноват?

     Решение было принято: транспорт пойдёт в путь, когда будут получены нами продукты. Делать было нечего, и вечером того же дня я позвонил прямо с русского коммутатора  в Бернбург полковнику Корнееву. В этот же вечер Ивана  направил туда же. Длинное письмо моё, адресованное полковнику, просило помощи.

     На следующий день я пошёл осматривать город Франкфурт - на - Одере. Типичный немецкий город, ничего особенного, если не считать того, что разрушенных зданий было больше, чем уцелевших, Примерно, в двух километрах от города, на восток, лежал скованный льдом Одер.  Центральная площадь – Вильгельмплатц, до войны выглядела, вероятно, неплохо. Здесь большие, массивные здания, однако уцелело из них только  здание  почты и телеграфа.

      Проходили дни.   Начало марта, немецкая весна набирала силу.  Днём чувствительно  пригревало.  Снег  незаметно растаял, а  если  изредка и пробовал выпасть, то снежинки  едва коснувшись земли, мгновенно исчезали. Наступавшая весна начинала действовать и на нас. Мы с Сашей, сидя в теплушке, начинали скучать. Однажды вечером я лежал на кровати. В печке, весело играя пламенем, горели брикеты. Было тепло и тихо. Такая обстановка располагала к мечтаниям. Воспоминанья и мысли, давно прошедшие картины, разговоры, события, люди опять с отчётливостью встали перед моими глазами. О чём я размышлял? Обо всём! Саши не было в вагоне. Вдруг, стук в дверь прервал моё состояние. Открыл.  Саша поднимается и говорит таинственно:
     - Привёл двух немок. Молоденькие, ты как - не против?
Я подумал. Саша  смотрел умоляюще, ожидая моего ответа.
     - Давай!
 Вошли. Познакомились. Соня и Надя. Странно, почему имена русские? Я обращаюсь к Наде по-немецки с вопросом, почему у них  русские имена. Она обрадовалась, что я обратился к ней по-немецки, и начала объяснять, из чего  понял одно, что так их называют все русские солдаты. Ах, вот оно что!  Я поговорил с ними ещё минут десять.  Это время дало мне возможность рассмотреть их хорошо. Девушкам лет по восемнадцать. Обеих душил неимоверный насморк. Они периодически чихали до слёз. Говорили в нос.  У меня пронеслось, что ещё хорошо, если у них только насморк. Саше я сказал, что бы он их немедленно проводил из вагона. Неохотно, но делает. Слышу, как возле вагона Надя спрашивает Сашу на неимоверной немецко-русской смеси о том, офицер я или нет. Саша буркнул в ответ что-то. Немка громко выругалась.

       Проснулся. Трудно определить, который час. Окна «замаскированы», однако в небольшие просветы уже брезжит  утренний свет. Слышу за стенками вагона женские голоса, смех. В чём дело? Ещё вчера такого здесь не было. Прислушиваюсь. Разговаривают на чисто русском языке. Кричу Саше:
     - Подъём Лександр, мы уже в Бресте! И женщины пришли тебя встречать из заграницы, а ты спишь, как король Лир!
Он проснулся. Спрашивает, в чём дело. Открыли дверь. Оказалось, что рядом с нашим эшелоном стоит эшелон с репатриированными девушками и женщинами из английской и американской зон оккупации. После пятилетнего пребывания в Германии они сейчас возвращались на свою Родину.

     Девятого марта пришла долгожданная помощь из Бернбурга. Студебеккер привёз нам продукты и всё необходимое. Приехал сам заместитель руководителя объекта  майор Босяк. Здоровается со мной и говорит:
     - Надо же земляка выручать!
Всё хорошо.  На следующий день я пошёл на коммутатор и по телефону поблагодарил полковника за помощь. В тот же вечер я последний раз позвонил и ей.  Поговорили. И, когда я сказал, до свидания, в ответ, в трубке послышался плач. Она плакала, голубоглазая Урсула – моя  запретная немецкая пассия.  Я поблагодарил работницу коммутатора за услугу и быстро спустился со второго этажа франкфуртского  телеграфа. Вышел на улицу. Звёздное небо. Из репродуктора   по  улице разливалась   прекрасная музыка. Лишь изредка проходящие трамваи своим железным скрежетом заглушали её. Последняя ночь в Германии. Завтра я выеду в Польшу и с каждым днём всё ближе и ближе  к своей любимой  Родине.

Продолжение следует.