Друг царя

Холодный промозглый северный ветер рвал ставни, бился в стекло оголенными ветками чахлых деревьев. Александр Данилович прошел в комнату, зябко поежился и поплотнее запахнул халат, присаживаясь к огню. Развернул было принесенные с собой чертежи, чтобы еще раз изучить их получше, да понял, что не может никак сосредоточиться.
Князь отер со лба батистовым платком холодный пот и устало вздохнул. Вновь болезнь густым
 мерзким варевом клекотала в груди , отнимая силы. Сколь их уже вместе с нею ушло? А ведь дел еще впереди ох как много. Да что поделать? Одолевает, проклятая.
Александр Данилович снова закашлялся.
 "Вот и царь даже испугался, - подумал он. - Уж на что не пужлив."

А у Петра тогда и впрямь душа ушла в пятки. Еще минуту назад он, пылая гневом, собирался
 оттаскать за лихоимство светлейшего, уж совсем было за трость схватился, да вдруг кашель так
 скрутил Меншикова, что царь спал с лица.
 "Нешто опять?" - подумал он, чувствуя, как тревога волной подступает к сердцу.
Вспомнил государь, как недавно совсем просиживал по ночам у его постели, ловя на еще более исхудалом лице друга малейшие признаки выздоровления, могущие ему успокоить душу, но не находил ничего, кроме лихорадочного блеска глаз, нездорового румянца да обжигающе горячей кожи рук. А светлейший храбрился, шептал едва слышно:
- Не беспокойся, мин херц, отдохни иди. Со мной все будет ладно, не сомневайся. Я поправлюсь.
Словно и впрямь ему присутствие царя прибавляло сил. А если и так? И хотел бы, может,
услышать из уст Алексаши сии слова, что он нужен ему, да ведь тот не скажет - зело горд.
Петр усмехнулся. Хоть и горд, а глаза выдают - пышут ласкою, так и рвутся с них все слова, что не в силах произнести уста, оттого и сидит до сих пор Петр, не уходит. Караулит друга, выздоровления ожидаючи. По одну сторону его ложа он, по другую Дарьюшка - княгиня Данилычева.

И вот опять. Трость сама выпала из рук царя, весь гнев улетучился. Смотрит он, как вздрагивают худые плечи Алексаши, видит, как борется он, давя лихоманку, да прячет
 алые следы на платке от его глаз. И чувствует царь, как что-то обрывается у него в душе. Думает:
 "Что я без тебя, Ирод ты окаянный?"
Шепчет, подходя ближе:
- Сашенька...
Ловит вопросительный, полный нежданных надежд взгляд знакомых глаз. Нешто простит - читает в нем.
Ничего не сказав, царь идет к окну. А за окном Нева. Катит неспешно волны, блестя под нежарким северным солнцем голубой волной. А за окном Парадиз. Град, что задумал он и который дорог так его сердцу. Еще большей частью в планах он, а в мечтах Алексеича уж возносится ввысь он, упираясь шпилями в небеса. Да уж и немало к тому было сделано. Ей-ей, немало.
Обернулся Петр, глядя через плечо, меж лопаток чувствуя пристальный милого друга взгляд.
Вновь услышал надсадный кашель.
 "А ведь и не справился бы я, пожалуй, без него, - подумал царь. - Видит бог, не справился. Надорвался бы, препятствия, леность и глупость, раз за разом один преодолевая."
Вот слышит Петр шепот:
- Прости, государь.
- За что ж простить?
Молчит светлейший, не отвечает.
- Никого не впускать, - кричит Петр денщику, отворяя дверь. Вновь подходит к светлейшему,
смотрит ему в глаза. - Коль за то за все, что ты натворил, руки свои в казну запуская, так тот долг не простится тебе и не спишется, знаешь сам. Все одно отвечать заставлю. А коль за то...- запнулся царь, сглотнул слюну. Дернулась щека, заходил кадык вверх-вниз. Провел пальцем Петр по щеке Алексашки, положил ладонь ему на затылок.
- За то прости, государь, - заговорил тот, глядя царю в глаза, - что уж силы не те, чтоб тебе служить. Молодость что уходит, не гневайся. Всю ее я тебе отдал. Всего себя, до последней капли.
- Знаю то, мейн херценкинд, - прошептал царь.
И замолчали оба на короткое время.
- А уж что не без греха...
- Ох, молчи, - оборвал царь.
- Прости, государь, - опусти голову Меншиков, пряча блеск в глазах.
- Что ты все заладил "государь" да "государь"! - разозлился Петр. - Аль боишься меня?
Меншиков опустил на миг веки, а когда вновь поднял взгляд, то сияли глаза его тем лихим
 задором и озорным светом, что в молодые годы в нем так пленяли царя.
- Весь я твой, мин херц, - проговорил он отчетливо. - Был, есть и буду.
- То-то же, - улыбнулся Петр. Коснулся на миг лбом своим высокого лба Алексашки, чмокнул
 быстро в уста.- И кончай болеть. Не смей. - Блеснул глазами. - Ты мне нужен, слышишь?
Данилыч склонил голову.
- Слышу тебя, Петр Алексеевич. Все понял и все исполню по мере сил.
- Ну вот и славно. А теперь иди, дел еще невпроворот. Да вечером жди, приду к тебе, слышишь?
И губернатор далее пошел, по делам поспешая. Много где еще надо было побывать успеть.

- Дарьюшка, - сказал светлейший тихонько вошедшей жене. - Распорядись, чтоб приготовили чай мой с медком от простуды. Нельзя мне болеть нынче. Ей-ей, нельзя. Дел много.
 ______________

Нешто - неужели

 Мин херц - дословно" моё сердце". Одно из обращений, употреблявшихся А.Д. Меншиковым по отношению к Петру Первому.

Зело - очень

 Мейн херценкинд - дословно "дитя моего сердца". Одно из обращений, употреблявшихся Петром Первым по отношению к А.Д. Меншикову.