Моё ариведерчи белой ленте и Болотной

Трагедия воистину: своё ариведерчи я сказал оппозиционному движению. Правда, к охранителям я тоже не намерен присоединяться - не дождутся, не доплачутся…

Не впервой мне покидать субкультуры и прочие движняки, не желая загонять себя в их рамки: я - птица вольная.
Не обессудьте. Поймите и простите, если разочаровал кого.
Не по пути мне с теми, кто в своём рабочем кабинете вместо портрета Путина собирается повесить портрет Навального: я мечтаю о мире, где портреты лидеров - как формальных, так и неформальных - не висят нигде.
Не нашёл и не найду я общего языка с теми, кто не встаёт под звуки российского гимна, но при этом вскочит по стойке «смирно», едва заслышав звуки гимна американского. А если представить себе мир, где ни под какие гимны не встают и дыхание не затаивают? И открыть для себя, что в обмене шила на мыло участвовать не обязательно?
Не близки мне те, кто вместо «В бой идут одни старики» хочет смотреть «Спасти рядового Райана»: в моём микрокосмосе фильмы о войне вообще не смотрят - ни отечественные, ни голливудские, предпочитая им мультфильмы Диснея, «Пиксара», «Дримворкс» и иже с ними.
Не пойму я тех, кто готов умереть за спутник где-то далеко на орбите - как, впрочем, и тех, кто готов умереть за «Мерседес» в своём гараже. Лично я жить хочу. А с журавлями в небесах, синицами в руках и дилеммами, кому что и почему лучше, вы уж как-нибудь без меня разберитесь.
Воин из меня - никакой. Но и чопорный мещанин из меня тоже никогда не получится.
Ни там, ни тут.
Вестись на призывы жениться, строить пресловутую «ячейку общества» и заводить как можно больше детей, чтобы вытащить любимую родину из демографической ямы… Да идите вы нафиг, «материнский капитал» повысьте лучше. И выдавайте его после рождения первого ребёнка. Да, и чтобы обналичить его легко было. Но в рядах оголтелых чайлдфри меня тоже не ждите: слишком уж я люблю детей - всех своих многочисленных младших двоюродных братьев с сёстрами, племянников с племянницами, внуков коллег по работе, детей друзей, племянников друзей друзей, младших кузенов знакомых, крёстных… И сам втайне мечтаю отцом дочери быть, Алисой дочь назвать хочу - в честь героинь аж нескольких видеоигр.
«Я везде и нигде, я все и никто, я - человек тьмы…»
С бородатыми люмпенами, колхозниками, ряжеными казаками и байкерами Хирурга я на крёстный ход не пойду. Но и в богоборчество не скачусь: верю, что кто-то есть сильней меня и выше, и у него совсем другая «крыша». Спокоен тот, кто хранит в себе Бога.
Да, и католический крестик я ношу. И не сниму его - при всём своём уважении к друзьям-атеистам.
Из-за расстрелянной террористами-фанатиками богоборческой редакции «Шарли Эбдо» я не скорблю, но и ничуть не одобряю пролитую кровь, с плакатом «Я Шарли» я никогда на улицу не выйду, но на тех, кто вышел, я не держу зла.
Мои корни - из восточных европ: для более восточных территорий такие, как я - «снобы», «буржуи», «фрики», «бездуховные геи», «госдеповские холуи» и «черти западные», а для европ западных - «варвары», «голодранцы», «гопота», «мракобесы-гомофобы», «бывший соцлагерь» и «черти восточные». «Психи» и «отморозки» - как для тех, так и для других, с разницей лишь в критериях «отмороженности» и симптоматике психозаболеваний. «Лимитрофы» и «задворки Европы».
«От восточного Мордора до Изумрудного города…»
На какой-нибудь «Антимайдан», где хмурые уралвагонзаводские мужики с золотыми зубами, в дублёнках из коровы и в кепочках из нерпы несут транспарант «Проклятущая Америка, сдохни, и мы лучше сдохнем, но русских снегирей в обиду не дадим, дави, дави, дави «пятую колонну»!», меня никаким пряником не заманить и никакой палкой не загнать. Но и на оппозиционном митинге, где хипстер с затравленным взглядом боязливо минует рамки металлоискателей, выворачивает карманы на подходе к полицейскому кордону и ближе к семи вечера спешит домой, я тоже не встречусь: не мой стайл.

««Русский мир» - товар, который надо грамотно продавать»: из-за этой фразы я оказался под перекрёстным огнём, причём сразу с обеих сторон идеологического фронта. С одной стороны, чёрно-жёлтой, орали, что с «русским миром» можно делать что угодно, лишь бы только на рынок его не тащить, а с другой стороны, сине-звёздной, в ответ доносилось, что продавать можно что угодно, кроме «русского мира».
Да и во многом со мной не соглашались. Не соглашались с тем, что колониальный западноевропейский империализм хоть и агонизирует, но до сих пор не подох - к сожалению. Такие названия островов, как Кергелен, Фолкленд, Питкэрн и Буве, любителям Болотной, белой ленты, айфона, терамису, калебасы матэ, молескина и артхауса ни о чём - увы! - не сказали.
Мне не верили, что в Дании до XVII века не только существовало крепостное право, но и имели место быть продажи крестьян на турецкие галеры. «Европейские христиане, в отличии от российских, не могли такое со своими братьями-христианами творить, даже с низшими сословиями! Ты начитался кургинянской, стариковской и калашниковской бредятины!» Уважаемые, если вы почитаете историю западной Европы - а особенно о временах возникновения протестантизма - то ваши шаблоны о западноевропейском «братстве» и «гуманизме» в клочья порвутся, во время конфликтов протестантов с католиками вчерашние собратья по вере вытворяли друг с другом вещи и пострашнее, чем подневольная гребля на галерах османов. И не от хорошей жизни через штормящий Атлантический океан до унылого канадского побережья - маршрутом «Титаника», к слову - двинули нескончаемые вереницы «мэйфлауеров», битком набитых пуританами и пилигримами.
Мне не верили, что до Чарли Чаплина шляпа-«котелок» в Нью-Йорке была таким же моветоном, как в сегодняшней Москве - красные мокасины: «котелки» в Америке второй половины XIX века носили скандинавские гастарбайтеры, от безысходности соглашавшиеся на самую грязную и низкооплачиваемую работу - как таджики в нашей столице до недавнего кризиса, а от полной безысходности чуть ли не чаще других фигурировавшие в гоп-стопе и прочих нью-йоркских криминальных сводках. В исторической драме «Банды Нью-Йорка», кстати, банда «финских котелков» упоминается. И Скандинавия тех лет была беднейшим регионом Европы с чудовищным оттоком населения за Атлантику, та же Швеция, к примеру, была настолько бедной, что её Риксдаг в открытую торговал дворянскими титулами - чем и воспользовался один авантюрист-дезертир из наполеоновской армии, сбежавший в Швецию с ценными трофеями и выменявший их на королевскую корону, нынешний шведский король Карл XVI Густав - потомок того самого авантюриста, основателя династии Бернадотов. Этому тоже далеко не все мои сотоварищи по белоленточному движению верили: «Википедия врёт, под нашистов прогнулась!»
Мне не верили, что до знаменательного и тряхнувшего всю Францию мая 1968-го года каждый четвёртый - как минимум! - парижанин не имел дома унитаза и пользовался уличным очковым сортиром. Вонь аммиака, залитого в тогдашние выгребные ямы, в переулках Парижа до сих пор ощущается. Более мерзкого, чем Де Голль, политического деятеля ещё поискать надо, всех достал тогда: удержание колоний в Африке и Индокитае - задача первостепенная, следующая по важности задача - вывоз французского золота из Соединённых Штатов, затем - ядерная программа, после неё - разработка совершенно неадекватного формата цветопередачи «Secam» для защиты местных производителей телевизоров от американского и западногерманского импорта, а обыватель пусть как-нибудь мужественно преодолеет имперские тяготы и невзгоды… Нет ничего гаже империй и империализма. И ведь не будь той разрухи с неустроенностью в Париже конца 1960-х - никто из местных пролетариев, не имевших никакого отношения к высшему образованию, но зато способных моментально разбирать мостовые на булыжники, не присоединился бы к взбунтовавшимся студентам Сорбонны. Бучи на пустом месте не бывает.
Не верили даже в то, что формат «Secam», заставивший в начале 1990-х паять на коленках декодеры для подключения к совковому телевизору японского видеомагнитофона или восьмибитной игровой приставки, был изобретён модными французами, а не какими-нибудь старыми маразматиками из конструкторского бюро Сызрани. Затхлое бюро додумалось лишь позаимствовать формат у наименее враждебной западноевропейской страны.
А если вы не верите мне - то лучше ли вы тех, кто не верит ни в сожжение протопопов-старообрядцев, еретиков, колдунов и ведьм в Московии, ни в то, что при Петре Первом население страны уменьшилось на треть, ни в геноцид поляков во время подавления восстания Тадеуша Костюшко?
Мой мир не монохромен для того, чтобы выбирать между белым и чёрным, между «своими» и «чужими», между «колорадами» и «либерастами».
Поры бы уже признать, что в новом мире и в новой геополитике нет ни «друзей», ни «врагов», ни «братьев», ни «не братьев». Есть партнёры, конкуренты, покупатели и продавцы. И мы на рынке, а не в окопе: «Русский мир» - не химера и не панацея, он - ценный товар с из рук вон плохим маркетингом.

Дорогие вы мои хипстеры!
Я не Ванга и не Нострадамус, но уже знаю, в какую конъюнктурщину, в какую пошлятину и в какое лицемерие вы скатитесь уже лет через 10, 15 или 20.
Телевизора у меня дома нет, но в гостях у знакомых и родственников поневоле натыкаюсь на него: так, в последнем увиденном мной байкер Хирург со своими «ночными волками» принимал поздравление от президента.
А если откатить время примерно на два десятка лет назад? Первое, что мне вспомнится - фильм «Лунапарк», начался он с драки между байкерами и люберами, а с побеждёнными «любителями всего западного» тогдашние бритоголовые «нашисты и охранители», опоясанные государственными флагами, обошлись гораздо суровее, чем сейчас обходятся антимайдановцы участниками «маршей Мира»: горящие мотоциклы, летающие с крыши дома тела, движущийся по телам бульдозер и истошный крик оказавшегося под гусеницами байкера - всё это было в фильме. 1990-е всё-таки, тогда всё суровее, чем теперь было. Уже потом бритые и накаченные «борцы со всем западным» посадили себе сердца стероидами, спились или оцивилились, навсегда исчезнув из нашего поля зрения и оставшись лишь в легендах - вместе со спрайтовой графикой видеоигр и кассетными плеерами, хрестоматийного любера при всём параде сейчас днём с огнём не сыщешь даже в Люберцах, зато байкеры из «иностранной заразы» стали ярыми державниками-провластниками, охранителями традиционных ценностей, любителями вождизма-царизма и сторонниками возрождения тоталитарной империи, а на вопросы о том, как же такие удивительные метаморфозы могли с ними произойти, они отвечают затяжной демагогией в стиле «не понравились мне в Западной Европе бородатые победительницы Евровидения», «ограничения максимальных скоростей для мотоциклов там драконовские прямо-таки, цены на бензин тоже» и «бездуховность там вообще, в подъезде не покуришь, бу-бу-бу-бу-бу!»
История имеет свойство повторяться, особенно каждые 20 лет - время, за которое дети становятся отцами своих детей. Повторится всё и в будущем - правда, в более лощёной и цивильной форме. Но не менее лицемерно, чем когда-то.
А если ещё дальше в прошлое отправиться, в середину 1970-х и в расцвет брежневского «застоя»? Как вы думаете, что мы там увидим? Правильно, увидим мы там постановление ЦК КПСС, загнавшее тогдашних бодибилдеров-первопроходцев в глубокий андеграунд, и даже узнаем о некоторых тренерах, посаженных в психушку - к Валерии Ильиничне Новодворской за компанию. А по подвалам в поисках самовольно оборудованных «качалок» в те годы рыскали сорокалетние «активисты» и «общественники», выросшие из стиляг-пятидесятников, заплывшие жиром, переехавшие из центральных коммуналок в брежневско-хрущёвские новостройки, купившие по блату румынские «стенки» с хрустальными люстрами и погрязшие в невиданном доселе ханжестве.
Повторение - мать учения.
А кто, интересно, попадётся сегодняшним «несогласным» под раздачу в 2020-х или 2030-х годах? И за что?
Предпосылок - целый корабль.

Я ненавижу русский рэп, но мне и в голову не прийдёт его запрещать: кому нравится - пусть слушают.
Точно так же я ненавижу внедорожники и точно так же не хочу запрещать их. И не только потому, что после запрета я буду лишён удовольствия смотреть выпуски «Автопатруля» на YouTube и получать эстетическое удовольствие от сюжетов с разбитыми в стальную кашу «Лэнд Круизёрами» и капающей из-под дверцы искорёженного джипа кровью.
И норковые шубы - при всей моей ненависти к ним - я не хочу запрещать: пусть любительницы мехов выплачивают за них сумму, сопоставимую с ценой на подержанную импортную малолитражку. Или пусть кредит берут, который выплатить не смогут. И пусть страдают. А запретов не надо. Лучше всякого запрета - не замерзающая на зиму канализационная лужа напротив гипермаркета, по которой шахид-такси с маршрутными «Газелями» чуть ли не на форсаже проносятся и чёрная жижа которой то и дело брызжет на какую-нибудь женщину, щеголяющую мехами в пол. Я там часто мимо прохожу и часто наблюдаю подобное - с обеспеченным на весь день хорошим настроением.
Даже мясо я хочу запретить лишь на своей кухоньке - благо один живу, без жены и детей. Да, и лишь хочу, но не запрещаю потому, что собака в доме есть: ей, в отличии от меня, мясо в рационе необходимо.
Не хочу я запрещать ни фильмы о войне, ни георгиевские ленты, ни советские праздники, ни коктейль «Ягуар», ни блог Фрица Моисеевича… Запрещать по принципу «Эх, размахнись, рука, раззудись, плечо!» - удел имперцев с Антимайдана. И хипстеров с оппозиционного митинга, при более пристальном рассмотрении оказавшихся лишь зеркальным отражением пацана с индустриальной окраины, нечаянно прочитавшего Николая Старикова.

Моё ариведерчи.
Моё адиос амигос.
Моя просьба понять и простить меня. Как я пойму и прощу того, кто обзовёт меня «ватником» и отпишется от меня в соцсетях.

P.S.: В зарегистрированной во Вконтакте на Донбассе группе помощи животным, в которой обсуждалось пристройство с последующим вывозом куда-нибудь в тыл (украинский ли, российский ли - не важно) афганской борзой, оставшейся без хозяина, не было и, надеюсь, не будет деления ни на «хохлов» с «кацапами», ни на «бандеровцев» и «колорадов».