Жизнь на троих

На темной улице дождь. Потоки стекают по широкой витрине, за которой круглый столик и два деревянных, покрытых плоскими красными подушками, стула. На столике малая свеча в прозрачном подсвечнике. Огонек колышется в растопленном воске, кажется, вот-вот утонет.
— Здесь темно, давай попросим еще свечей?
Женщина средних лет, высокая, стройная, в коричневом длинном пальто подошла с мужчиной к столику. Густая тень от плотной мужской фигуры упала на кафельный пол, расплылась в тусклом освещении кафе.
— Давай, — откликнулся мужчина и, подойдя к официанту, вежливо спросил:
— Вы могли бы поставить еще пару свечей на тот столик?
— Да, конечно, — ответил парень в красном фартуке и побежал в конец зала к бару. Взяв несколько восковых таблеток и меню, вернулся к уже расположившейся за столиком паре.
Теперь горели три свечи. Официант ушел, женщина откинулась на спинку стула и молча смотрела на огонь. Мужчина изучал меню.
— Ты голодная? Что-нибудь хочешь съесть?
— Я бы чаю выпила, есть не хочу.
— Какой чай будешь? Есть разные зеленые, черный, имбирный...
— Имбирный подойдет...
Мужчина, полистав меню, позвал официанта и заказал ужин.
В кафе было немноголюдно, сумрачно, на столиках светились огоньки, играла тихая инструментальная музыка.
— Как твоя голова сегодня, не болит? — спросила женщина.
— Да вроде меньше, спасибо за масло, — ответил мужчина.
— Ты перед сном его втирал?
— Да, как ты советовала...
Помолчали. За окном дождь поливал вечерние апрельские улицы, редкие прохожие под зонтиками спешили в тепло.
— Что у тебя с работой? Заказы есть? — спросил мужчина.
— Да вроде есть, на жизнь хватает... Устала немного, наверное, уеду на недельку погреться на море, — тихо ответила женщина.
— Одна? — эхом отозвался мужчина.
— Да... наверное...
— Может, составить тебе компанию?..
Женщина, помолчав, со вздохом ответила:
— Спасибо, Сереж... мне сейчас лучше одной. Я вообще поняла, что у мужчины и женщины общей может быть... только вера... Мы с тобой совершенно в этом не совпадаем...
— Я просто не понимаю, зачем все так усложнять? Я мало тебе заботы, внимания уделяю? — горячо запротестовал мужчина.
— Дело не в этом, — устало произнесла женщина. — Если есть только я и ты в отношениях, все это обречено...а я не могу больше терпеть боль, расставания и все эти обиды взаимные... Нет у меня сил на это. Мы оба — живые люди, но разница в том, что ты можешь терпеть, а я — уже нет.
Женщина, облокотившись о стол и подперев щеку тонкой ладонью, смотрела на огонь горевших свечей. Мужчина, закинув руки за голову, качался на стуле, следил за быстрыми струями, стекавшими по стеклу.
— Предлагаешь мне покреститься? Или обриться? — с иронией произнес мужчина.
— Ах нет же!.. опять ты начинаешь... ты все прекрасно понимаешь! — возмущенно ответила женщина, метнув на мужчину острый взгляд из-под накрашенных век. — Я это не понимаю: как у тебя получается: верить — не веря?.. Или бог тебя так сильно обидел, что ставишь ему условия для существования в своем пространстве? Как это: тут принимаю, а там — нет?
— Я вовсе не ставлю условий... Я против бизнеса на духовности и промывания мозгов, — угрюмо ответил мужчина.
— Я тоже против, не об этом речь... — сказала женщина. — Я о том, ради кого ты и ради кого я. И кто нас обоих прощает и принимает...
— Знаешь... я не уверен, что такого, как я, можно прощать и принимать, — сурово заметил мужчина.
— Вот-вот, совсем в твоем духе: пусть бог живет, но не для меня... — закивала женщина.
— У меня есть сомнения — а ты на все сто процентов уверена? — съязвил мужчина.
— Да, потому что умирала и видела, — гневно отвечала женщина.
— Ну а мне что делать прикажешь? Тоже со смертью поиграть, чтоб убедиться? — раздраженно продолжал мужчина.
— Все, давай помолчим, иначе вечер испортим, — быстро проговорила женщина и, откинувшись на стул, скрестила руки на груди.
Официант принес ужин. Мужчина молча ел салат, женщина пила чай. За стеклом дождевые потоки омывали город. На столе уютно горели три огня в прозрачных подставках.