Любить себя уничтожать

Просто невозможно больше...любить себя... уничтожать.

Все тревожно, пошло, пусто, ложно.
Прошло время урожай собирать.

Длинная проволока твоих волос - уже и не фетиш.
Жизнь из серых и черных полос,
белой не встретишь.

Там, где, казалось, было двое,
осталась воронка от страшного взрыва.
Бабочка улетела, по инстинкту, к небу,
а от меня остались раздробленные кости,
осталась лужа сгоревшего жира.

Но все не кончается так просто, 
прозрачные дни сменяются плотными ночами,
нигде не найти места, и мучительно больно.
Тянут коренной зуб ржавыми щипцами
в каком-то винтажном зубоврачебном кресле.
Это когда уже слишком поздно,
когда нет уже никакого если.

Ночь с пятницы на субботу,
три часа и звук сирены в тишине.
Потом пустота и до рвоты
в одном окне
дома напротив
слепит случайный свет.
Горит яркий свет...

Эта ночь длится как будто много лет.
Люди не ходят, машины не ездят.
Балкон, двенадцатый  этаж.
Вот так не спать ночами и как-то еще жить,
совсем не высший  пилотаж.

Три крепких сигареты на сотню вдохов.
И уже неважно, от чего стало плохо.

Литр крепкого кофе с 3 до 5 утра.
Я сам его вместе с ночью варил,
и уже льется рассвет из окна.
А я только ночь полюбил,
и она, похоже, меня.

Короткий беспокойный сон
прерываемый судорогами,
переходит в привычную дневную сутолоку.

Так дни сливались в глухие недели,
в которых теряется "я",
а потом я странным образом
стал приходить в себя.
         
Сначала равнодушие и боль,
затем ангедония и апатия,
потом снова, уже иной природы боль.
Побочный, видимо, эффект лечения гомеопатией.

На заключительном этапе болезненные ассоциации
вонзались глубоко под кожу.
А лекарство от них имело побочные эффекты,
да и стоило много дороже.

Наконец я расстелил на широкой дороге
остатки боли, горя и иных последствий недуга.
Духи мучений меня позабыли
или так, отпустили из порочного круга.

Разметало все зло по пустыне,
все унесло вездесущим безжалостным  ветром,
в мертвой зоне лишь тусклые тени
иногда колышутся неприметно.            

Ветви мертвого дерева остановили полет сигареты.
Я пережил и равнодушие пустоты,
и жестокость невыносимого света,
и безмерное одиночество темноты.            
Я пошел дальше,
а все плохое осталось в ванной,
полной чуть  теплой воды.