Я кукарача

Нина Сергеевна, для нас просто тетя Нина, провела в советском концлагере пятнадцать лет. Кто-то из сослуживцев написал на нее донос, видно, чтобы освободить во время войны «хлебное место», ибо работала она тогда шеф-поваром в московском ресторане. Освободили…надолго. 

Вернулась тетя Нина тихой, как седая трава у воды, жила неслышно и невидно, воспитывала дочку погибшей младшей сестры Оленьку.  Кроме Оли, было у нее много племянников и племянниц, которых она принимала вместе с многочисленными друзьями и подругами, в числе которых была и я.

«Пунктиком» тети Нины была уверенность в том, что вся приходившая к ней в дом молодежь, обязательно должна быть страшно голодной. Потому накормить и напоить нас было последней задачей ее трудно сложившейся жизни.

Звонит моя подружка Валюшка:

- Теть Нин, а мы хотим к тебе заглянуть, но нас много!
- Приезжайте, мои хорошие, у меня тут для вас как раз найдется «кусок леса», малинку лесную вчера пособирала!
- Так нас тут куча!
- Ну, привет куче, приезжайте!

На кухне часто наблюдаю за ее быстрыми руками, мелькающими, замешивающими, похлопывающими, строгающими.

   Картофельная котлетка в ее больших руках мелькает, стукается то о правую, то о левую ладошку – хлоп, хлоп, хлюп, хлюп, приобретая идеально овальную форму, чуть заостренную на концах. Учусь. Профессионал таки передо мной. 

   Тефтелька Карлсона у нее, как у настоящего гончара, быстро вертится меж ладоней, выворачиваясь почти наизнанку, становясь однородной и нежной. Шведская тефтелька «щеетбулар» с жареным луком внутри, похожа на орешек, как раз украшать верхушку башни, построенной Малышом.

   Про пироги тети Нины и говорить невозможно, потому что даже описание их вызывает тот самый голод, от которого спасает нас Валюшкина тетя.

Пироги пышные, дышащие, невероятно сдобные, украшенные сверху переплетенными лентами вырезных листочков или воздушной сеточкой, если это пироги сладкие. Мясные и рыбные – это шедевры, которые нельзя описать ни пером, ни, тем более, принтером.

В первый раз я попробовала в этом доме пироги «узелками». Каждый узелок с разной сладкой начинкой, а запечены они так красиво – корзиночкой. Тетя Нина называет их «щипаный пирог», это произведение ее собственной фантазии.

   Помню, тетя Нина месит тесто  в нашем бедламе, где все говорят и кричат  одновременно, потому что нам кажется, что чем громче объяснишь, тем другому понятнее. И весь наш ор время от времени прерывается такими взрывами смеха, что недовольный Робинзон, которого почему-то все зовут Роберт Макнамара (министр обороны США), тряся кончиком хвоста, покидает кипящую и бурлящую кухню, хотя она и наполнена заманчивыми запахами.
   
   И вдруг тетя Нина делает отчаянный знак рукой и начинает прибавлять громкости в маленьком полосатом репродукторе на стене:

- Тихо! Девки, тихо!..

Наступает неожиданная и непродолжительная пауза. И тетя Нина произносит в тишине с искренней тревогой:

- …обстановка на Ближнем Востоке обостряется…

А нам все нипочем. Мы уже смеемся и снова переходим к обсуждению более важных, на наш взгляд, проблем.

   Иногда она тихонько что-то напевает, погружаясь в колдовские клубы горячего пара, исходящего от великолепия варящегося в котле украинского борща, с красной фасолью и болгарским перцем, сохраняющей свой яркий цвет свеклой, морковкой и каскадами падающей в кастрюлю капустой. Тут же выложен на досточку готовящийся нырнуть в красную кипящую массу, разливаемую по тарелкам, острый перчик, меленько накрошенный чесночок и укроп со своей грядки.

Прислушиваюсь к пению:

- …удача, я – кукарача, я – кукарача…

   Вечером усталая тетя Нина дремлет в глубоком кресле, время от времени засыпая и просыпаясь.

А мы смотрим передачу о «Моне Лизе», нам так интересно! Ведь недавно в Москву привозили картину Леонардо, и мы всей группой отстояли километровую очередь в Пушкинский музей, чтобы ее увидеть. Начался дождь, и две наших девчонки были посланы за зонтиками. Стоящие за нами две пожилые пары сомневаются, выстоим или не выстоим мы под проливным дождем. И в конце концов приходят к выводу: эти выстоят! И берут нас к себе под громадные семейные зонтики. Так и стоим, обнявшись и улыбаясь, пока прибывает куча цветных зонтиков, собранных по всем комнатам общаги.

   Тетя Нина, внезапно всполошившись, просыпается и, решив поучаствовать в нашей беседе, заинтересованно спрашивает:

- А кто она такая, эта мама Лиза?..

Мы, такие умные, покровительственно улыбаемся:

- Эх, тетя Нина, тетя Нина! Царство небесное проспишь!

Давно уже нет на свете добрейшей души, тети Нины. Оленька стала Ольгой Александровной, директором одного из московских ресторанов в Замоскворечье.

А мой фирменный щипаный новогодний пирог «узелками» называется Кукарача. Плюс усовершенствование – чуточку корицы в тесто! Все хвалят.