Записки из Сталинграда

Однажды, зимним вечером, я помогал маме разбирать кладовку и наткнулся на маленький, деревянный ящик, который видел впервые. Мама сказала, что в нём вещи моей прабабушки Галины Семёновны Русаковой – участницы битвы за Сталинград. Вещей не так уж и много: круглая медаль с надписью «За боевые заслуги», порванный платок, пара гильз, маленький заржавевший нож и обломок карандаша. Но, помимо всего этого, особенно моё внимание привлекла довольно потрёпанная, пожелтевшая, а в некоторых местах и подожженная тетрадка. Это фронтовой дневник прабабушки. В нём она описывала тяжёлые дни в военном Сталинграде. Из всех записей, на мой взгляд, самые интересные и поучительные, но в то же время самые печальные и горькие, это те, что написаны с одиннадцатого  по двенадцатое сентября 1942 года. Они и сейчас передо мной…
«11 сентября, 1942 год. Сталинград.
Сегодняшнее утро было тяжёлым. Очень тяжёлым. Немцы снова попытались захватить улицу, но ничего не вышло. Вообще, они мне кажутся какими-то трусами и слабаками. Скинуть на Сталинград тысячи бомб эти твари могут. А теперь, когда нет авиации? Что они делают? Подло бьют исподтишка, а как встречаются с нашим солдатом один на один, так хвост поджимают да прячутся за броню. Или вообще убегают.
Так же и сегодня. Попыталась фашистская пехота прорвать нашу оборону, да не получилось ничего. Пришли танки – так и остались гореть на дороге. Вот и весь бой.
Вечером, когда наши смогли немного продвинуться вперёд, полковник Павлов приказал небольшому отряду со снайпером занять отбитую у немцев, полуразрушенную пятиэтажку. В отряде: Федя Карпов – санитар наш, братья Кирилл и Олег Крюковы, снайпер Матвей Щербаков, ну и я, конечно же.
Минут двадцать мы пробирались через бетонные руины и наконец достигли цели. Пятиэтажка, в отличие от других зданий в округе, не плохо сохранилась. Разве что окна почти все выбиты, да мелкие обвалы есть. Но зато, это единственное пятиэтажное строение в округе. И как его только не разбомбили?
На пятый этаж подняться не удалось – проход оказался полностью завален. Решили занять четвёртый. Но, не успели мы перешагнуть порог лестничной площадки, как нас обстреляли. Кирилл, шедший впереди, получил пулю в ногу и чуть не упал. Благо, мы успели его подхватить и быстро оттащить назад, за стену. Пока Федя осматривал рану, Кирилл терпел, даже ни разу не вскрикнул. Слава Богу, всё обошлось, пуля еле-еле задела ногу, достаточно было перевязать. Тем временем, раздалась ещё одна автоматная очередь. Когда стрельба прекратилась, наши приготовили оружие и уже приготовились стрелять в ответ, как вдруг, я их остановила. Сказала, чтобы все замерли и прислушались. Там, откуда стреляли, слышалась русская речь.
- Наши что ли? – спросил Матвей.
- Похоже, - шёпотом ответил Олег, а затем прокричал: - Эй! Свои, не стреляйте!
Тишина.
Он крикнул ещё раз. В ответ, на той стороне кто-то заёрзал.
- Так, ладно, - сказал Олег самому себе и, встав на ноги, снова крикнул: - Мы выходим, только не стреляйте!
Первым вышел Олег, на всякий случай с поднятыми руками. Следом Федя с хромающим Кириллом, за ними я с Матвеем. Стоим все в ряд, молчим. На той стороне, кто-то на миг выглянул из-за стены и спрятался.
- Да свои мы, свои! Выходи уже! – не выдержал Кирилл.
Пару секунд мы стояли молча, затем послышалось с той стороны:
- Немцев больше нет?
- Немцев? – переспросил Олег. - Нету, прогнали мы их давно.
Из-за стены осторожно вышел мальчик, лет тринадцати, с немецким МП-40 в руках. Штаны и рубаха грязные, порванные, лицо всё чумазое. Несколько секунд он молча наблюдал за нами, а затем махнул кому-то за стеной. Оттуда вышло восемь маленьких деток, ещё меньших чем тот, что с автоматом. Каждому, наверное, лет по шесть-семь.
Мальчика, который стрелял, зовут Пётр, ему 10 лет. Он рассказал, что родители его погибли в Сталинграде, от бомбёжки. А сам чудом спасся. Через несколько дней, в развалинах одного из домов он нашёл этих детей – они прятались от фашистов. Теперь все они держатся вместе и защищают друг друга.
Я и Кирилл поделились с ними водой и едой, что у нас были.
- А как же вы тут до нас-то сидели? – спросил Федя, осматривая маленькую девочку. – Здание немцами было занято.
- На пятом мы сидели, - ответил Пётр.
- Так там же завал? – сказала я.
- Мы в щель пролезли. Она маленькая очень, взрослый не сможет пролезть, только ребёнок.
- И что вы, без припасов тут сидели? – удивился Федя.
Пётр кивнул.
- Сколько?
- Дня три, кажется.
- Ужас, - вырвалось у меня. – Ну и что делать с ними будем?
- Матвей! Как думаешь? – крикнул Федя сидевшему возле окна снайперу.
- Не знаю, но уйти мы сейчас не можем. Основные силы ещё не подошли, да и немцы тут, не далеко.
- И что делать? – спросил Федя, закончив осмотр. – Тут почти все раненые и истощённые. Врач нужен, срочно.
- Я снайпер, мне нельзя покидать позицию.
- Тогда давай кто-то один из нас доведёт их до наших?
- Мне кажется, лучше не надо, - сказал Федя, - они еле на ногах стоят. Давайте лучше так: мы дождёмся до завтра, и когда наши будут тут, мы отведём детей к врачу.
Все согласились с предложением Феди.
Когда стемнело, все легли спать, кроме меня и Матвея. Матвей – потому что дежурил, я – потому что думала о детях. Тяжело даже думать о том, что им пришлось пережить. Особенно Петру. Когда я его первый раз увидела, с автоматом на перевес, по глазам поняла – за малышей он убьёт любого. А перед сном он рассказал, что автомат – трофей.
 Петя убил фашиста, который пытался забрать с собой одного из малышей. Как убил и когда, не рассказывал. Да и не хотел он рассказывать.
Не знаю, правда это или нет. И не хочу знать. Лучше не думать об этом и постараться уснуть. Чувствую, завтра будет тяжёлый день.
12 сентября, 1942 год. Сталинград.
Я проснулась от громкого выстрела и тут же вскочила на ноги. Была ещё тёмная ночь, помещение озаряли лишь вспышки стрельбы Матвея и Кирилла из окон.
- Давай, давай, все в комнату! – кричал Петя детям. Как только малыши спрятались сам Пётр занял позицию возле окна и зарядил автомат.
- Э, а ты чего!? – удивился Кирилл.
- Я тоже стрелять буду.
Я сначала не поверила своим ушам, но очухалась, когда Петя начал выглядывать из окна и вести огонь. Как ни пыталась я его увести или забрать оружие, он только оттолкнул меня да и сказал, мол, будет наравне со всеми.
В этот момент я поняла. Поняла весь кошмар этой войны, всю её суть.
Если бы меня спросили, что такое война, то ответила бы: «Война – это когда дети берутся за оружие».
- Что происходит? – спросила я перезаряжающего оружие Олега. Старалась говорить громко, чтобы перекричать звуки выстрелов.
- Немцы в атаку пошли.
- Как в атаку? – удивилась я.
- Да ты успокойся, Галька, наши подошли несколько минут назад! Сейчас основное сражение идёт за центральную улицу. Только вот не повезло немцам! Улица-то узкая, из трёх домов по ним палят! Сегодня победа будет за нами!
Минут пять ещё шла стрельба, как вдруг, послышался сильный взрыв и пол под ногами будто содрогнулся. Кажется, здание обстреляла техника. Матвей тут же крикнул.
- На два этажа ниже! Быстро! Галя, ты с Петром и Федором помогаешь детям!
Все побежали вниз. Мы с детьми, пригнувшись, чтобы не схлопотать пулю, кое-как спустились по лестнице. Матвей снова занял позицию возле окна.
- Твою же мать! – выругался он. – Немцы слишком близко, шмаляют так, что из окна не выглянуть! Галя, ну детей убирай, быстрее.
Я соображала медленно. Очень медленно. В это время Петя не растерялся и сам начал вести детей в комнату. Только вот, поздно слишком…
Я слышала громкий крик Матвея: «Граната!» Обернулась. Смерть лежала в нескольких шагах от меня и от Матвея, примерно в середине коридора. Я стыжусь того, что сделала. Вернее, ничего не сделала, а просто легла на землю и, закрыв голову руками, приготовилась к неминуемому.
Было очень громко. Так громко, что я сначала оглохла. В следующее мгновение, по телу будто пробежала волна. Резкая боль в ноге и в области рёбер.  Я потеряла сознание.
Очнулась на базе у наших. Со мной в комнате с выбитыми окнами сидели все из моего отряда, возле окон стояли два незнакомых солдата. Олег с Матвеем рассказали, что случилось.
В окно нам закинули гранату. Но все остались живы, потому что Пётр прыгнул прямо на неё и закрыл своим телом. Я не могла поверить. Хотелось только плакать. Забиться в угол и плакать.
Почему он? Почему именно он? Разве бедный ребёнок заслужил смерти?!
Пока я спала, мои сослуживцы, полковник Сергей Павлов и ещё несколько офицеров устроили ему похороны. Матвей сказал, что Павлов лично положил на его могилу медаль «Золотая Звезда» и отдал честь. Все отдали честь. Через несколько часов, после того как пришла в норму, я сходила на его могилу и тоже отдала честь…»
Вот на такой вот печальной ноте обрываются записи моей прабабушки. Прочитав их, я задумался: а смог ли я поступить так же как Пётр? Смог бы прыгнуть на гранату? Поначалу, этот вопрос показался мне сложным, но вскоре я понял: всё на самом деле очень просто. Когда рядом беззащитные дети и товарищи по оружию, раздумывать я не буду. И, мне кажется, любой со мной согласится. Смерть за свой народ – великий подвиг.