7. Давай, никогда не умрем?

Никогда я не думал, что можно так влюбиться, чтоб с первого взгляда - и как в омут. И никогда не подозревал, что может такое случиться в грязном окопе, наполовину затопленном воняющей тиной и мертвечиной водой. Да и о том, что объектом моего неожиданного чувства может стать мальчишка-новобранец... тоже как-то не думал – не гадал. Только вот обходя наши укрепления перед рассветом, наткнулся на него, я и по имени-то этого паренька тогда не знал, их только за день "до" прислали. Сидит такой, скорчился у своего огнемета, холодно ему, бедолаге. А из ворота камуфла шея тонкая, как у ребенка, торчит, и пара волосков не сбритых на затылке - длинные, светлые, как паутинка... Шаги мои - чавканье по грязи - услышал, обернулся и глазищами светлыми прямо в душу заглянул.
"Господин капитан, сэр, - говорит, - а правда, что эти пришельцы злые?"
Господи, думаю, откуда тебя, дитя наивное, выдернули? Суки эти не просто злые, они еще и разумные, а это куда хуже. ****ись на старушку-Дубльтерру какая-то неразумная ***ня на комете, было бы проще, ей-богу. Так нет же, жизнь - она, сука, покруче сценария боевичка про доблестную космодесантуру по головидео. У нас тут Джонов Уиллисов и Вэнздей Шварцнеггеров как-то не водится. А жаль.
"Ты, - говорю ему, - не ссы, парень. Прорвемся".
Ага, если не порвемся. Или нас не порвут. И ведь ничего другого мне в тот момент в голову не пришло, чтоб сказать ему. Ну, ободряющего, в смысле. Патриотично-бравого, как в тех же боевичках. Присел я рядышком, на ящик с зажигательной смесью, по плечу его потрепал, как соседского мальчишку, такой же шкет мелкий был, где-то он сейчас? Тьфу, не о том думаю. В общем, присел я рядом, а он на меня доверчиво так пялится гляделками своими, серо-голубыми, как небо над Бирманским заливом в пасмурный денек.
"Прорвемся, - опять говорю ему. - Скоро Метрополия нам подкрепление пришлет, выжжем эту заразу напалмом".
"А мы, - говорит, - не умрем, правда?"
"Нет, - отвечаю, - не умрем. Все хорошо будет".
Знать бы мне тогда, что нихера уже хорошо не будет... Только кто ж знал, что Метрополия, вместо того, чтоб десантуру послать и пришельцев с планеты выжечь, решит всей планетой, к ***м, пожертвовать? А если б знал, что? Да ничего. Все равно бы ничего не сделал. Не мог я бросить все, желторотиков моих, и сероглазку этого, и к эвакопойнту когти рвать. Хоть на комм и пришли координаты, такие всем офицерам от лейтенантов начиная пришли, и многие тут же рванули с передовой, суки, твари, дерьмо на ножках! А пацанов умирать оставили! Ненавижу мразей! А ведь они прикрывали единственный гражданский космопорт, откуда эвакуировали все население.
Опять я отвлекся, н-да. Да, впрочем, какая разница? Если кто-то это и услышит, нам уже похуй будет. Но я все же расскажу по порядку.
Первую волну атаки мы в то утро отбили, правда, у меня из роты полвзвода осталось, и те еле живые. И "зажигалок" два ящика - ровнехонько на три перезарядки огнеметов. Тех, что еще работали. И никаких вариантов - ни подкрепления, откуда бы ему взяться, ни боеприпасов. Только я и десяток мальчишек необстрелянных. Оставаться на позиции было просто самоубийством, и я приказал отходить, пока эти суки, нами поджаренные, перегруппировывались. Тащить огнеметы было гиблым делом - одна такая ***ня весит под стольник, да ящик зарядов - сорокет. Было у меня заначено три гранаты, да два сигнальных пиропатрона. Так что, когда мальчишки мои по-пластунски в грязи отползали, я быстренько мастрячил чужакам последний подарочек из всего имеющегося в наличии. Растяжку поставил на кромке окопа и следом за мальками по****юплюхал.
Далеко не уползли мы, когда за спинами фейерверк рванул. Мальчишки... Идиоты мелкие, что взять с гражданских? В рост поднялись и бегом рванули, я только сероглазку моего на землю сдернуть и успел.
"Лежать!" - орал, да поздно... Всех, суки, скосили. Как уж эта их ***тень называется, не знаю, такое длинное тонкое щупальце, а на конце - пика. Пришельцы ориентировались на движение и, вроде как, могли видеть только объекты выше тридцати сантиметров от уровня земли, потому мы в окопах и прятались и землю утюжили животами. А когда парни мои вскочили - даже огонь не помешал тварям достать каждого, кто бежал.
Не хочу рассказывать, как выбирались к эвакопойнту. И как Сенти мой нарвался на пришельца, тоже рассказывать не хочу. И как порвал я эту мерзость голыми руками... Фу, ****ь, до сих пор кишки к горлу подкатывают, как вспомню. Хоть я и не кисейная барышня, а все ж, когда на тебя сверху, из членистого брюха склизкие потроха валятся - поневоле проблюешься.
Сенти - да, это сероглазку моего так зовут, Сентиаль Эльвинг, во как. Так вот, Сенти эта тварь успела перекусить ногу чуть выше колена. Хорошо хоть, до эвакопойнта оставались считанные десятки метров. Хотя крови он потерял много, да...
Самое ***вое во всем этом то, что когда челнок наш выкинуло на орбиту, а вместо планеты внизу разверзся огненный шторм, я увидел в иллюминатор смыкающуюся за последним бомбардировщиком "червоточину".
Наш гроб рассчитан на десять человек, так что протянули бы мы в пять раз дольше, чем могли бы. Перед тем, как уснуть после укола антибиотика и обезболивающего, Сенти сказал мне сегодня: "А давай, никогда не умрем?"
"Давай", - ответил я.
Несмотря на то, что планета уничтожена, превратилась в раскаленный ад, она все равно притягивает нашу капсулу к себе. Орбита постепенно снижается. Через сутки, или около того, капсула войдет в атмосферу, ну, или что там от нее осталось. Так что я, пожалуй, просто сделаю Сенти еще один укол, чтобы он не проснулся. Пусть ему не будет страшно и больно. Больше никогда.