Приключения ночного ларька

Он всех раздражал. Его расписали бранными словами. Поставили размашистое клеймо Анархии. Дамы в норковых шубах, Дамы в мутоне, и даже Дамы в пуховиках, проходя мимо, выразительно плевали в его сторону. Аккуратно плевали, чтобы не попасть на итальянскую, немецкую или белорусскую обувь.
Ещё бы! Он был сер, уныл, его смотровой люк был забран советской арматурной решёткой "Солнышко". Она исправно охраняла его тёплый внутренний мир от бушующих извне бурь и маргиналов. Впрочем, маргиналов давно вычистили из элитного района, а бури стали помягче и поспокойнее, без перестрелок и драк.
Маргиналов-то вычистили, а ларёк остался. И стоял себе, кривенький, косенький, ржавый. Зря зажигал по вечерам свой прокуренный, тусклый огонёк. Ни одна ночная бабочка не летела к нему в поисках сигарет, ни один подгулявший комарик не тянул из окошка баночку пива. Это, конечно, хорошо. Это достижение, улучшение, эволюция.

Но ларёк почему-то грустил. Он вздыхал и плакал в дождь, чтобы скрыть ржавые слёзы.  Своими небольшим мозгом, сваренным из арматуры, он никак не мог понять, что случилось, почему он вдруг стал не нужен со всем своим внутренним миром? И даже более того, стал презираем. Куда делись студенты, хватающие вчерашние подсохшие батоны, где гопнички с требованиями "семак", где многочисленные дети, тянущие лапки за пакетиком сомнительного сока? Ларёк плакал, вздыхал, предавался демагогии, и всё не решался забить гвоздь в крышку своего сами знаете чего.
Жизнь не стоит на месте. Гвоздь благополучно забили вопреки его воле. Тёмной ночью эту ржавую железяку оторвали с мясом от родной земли. Выбили стёкла, выломали замок. Покидали на пол и безжалостно раздавили оклеенные самоклейкой "под мрамор"  полочки. Погрузили на грузовик и увезли с глаз долой, на свалку истории. Местечко его разровняли, заложили плиткой, а то и вовсе  клумбу разбили. И такое бывает...
Такая приличная, ничего не нарушающая версия была озвучена для людей. И только окрестные голуби, которые исключительно чутко спят, знали, как всё было на самом деле. Никто ничего не выдирал, стёкол не бил, плиткой не мостил.

Просто в одну тихую ночь, когда светит луна и в голову приходят исключительно  правильные мысли, старый ларёк весь подобрался, поднатужился и с победным скрежетом оторвался от насиженной земли. Бесшумно поднялся в воздух, немного покружил, будто прощаясь со всеми нами, с котами дворовыми, давно повыведенными из элитных подвалов, с голубями, с деревьями... А потом улетел.
Прямо сквозь звёздную ночь понёсся, пронзая пространство и время, к одному ему ведомой широте и долготе. На полярный Север, в край непуганных снегов и голодных тюленей. Прочертил на небосводе едва заметный инверсионный след из отработанных воспоминаний и сожалений.
Сел плавно, без толчков, как взрослый и воспитанный космолёт, где-нибудь под Воркутой. В Сивой Маске, скажем. Или на станции с ангельским именем "Ираэль". Встал там, в стороне от больших дорог, повертелся, выбирая место, как капризный кот, и замер.
Призывно затеплил жёлтый огонёк. Неведомый путник, страждущий света и тепла, и горячего доширака, ларёк ждёт тебя! Среди вьюг, среди злой зимы, этот осколок прошлого согреет и накормит. Даже  воду вскипятит в пластмассовом чайнике, если хорошо попросишь.
Ночной бессонный ларёк, ты так нужен тут, на краю Вселенной, у начала Мира, в стране звенящих от мороза шпал и потусторонних вокзальных голосов. Твой тусклый огонь разгорится ярче любого прожектора в этой ледяной пустыне. И в заиндевелом сердце Ираэля станет немного теплее.