Та-ра-ра-бумбия

   Музыка – это, конечно сильная вещь. Но не всем понятная. Кому-то непонятна классическая, кому-то рок. В общем, как говорят физики, которые шутят: «кому татор, а кому лятор».
   Я вот уже год безуспешно пытаюсь пристрастить свою лучшую подругу Женьку к прослушиванию классической музыки, применяя все свое красноречие и ораторское искусство. Но все мои попытки разбиваются об ее упорное «нет-нет-нет, только не так!»
   А на этот раз было тако-о-о-о-о-о-о-е упорное сопротивление, что пришлось привлекать дополнительные уговорные силы.

Женька рассказывает, что мама однажды повела ее в Большой театр на «Пиковую даму». Там у Женьки отпало полбинокля и она стала шепотом большой иерихонской трубы просить впереди сидящую леди вернуть потерю:

- Девушка, девушка, у меня полбинокля к Вам упало, подайте, пожалуйста!

Возмущенная пожилая леди, развернувшись, подает кусок бинокля и шипит на весь зал, в котором «полночь близится, а Германа все нет»:

- Я Вам не девушка!
- Ой, извините, я не подумала...(сдержанно фыркнув)

Мама при этом сгорает со стыда.
В антракте спрашивает глупую Женьку:

- Ну как, понравилось тебе?
- Мне бы понравилось, - громко возвещает Женька, - только зачем петь, когда можно словами сказать?

Публика вокруг умирает со смеху.
Мама краснеет от смущения:

- Больше я с этой балдой ни в какой театр не пойду!
- Ну, иди с той балдой, - примирительно парирует Женька.

Зная эту страшную историю, я все же не теряла надежду просветить некультурную подругу, время от времени покупая билеты на самые заманчивые премьеры.

И каждый раз мы на премьеры упорно не попадали.  Я спокойно проходила даже в Союз Композиторов, не имея ни пропуска, ни абонемента. С Женькой нас немедленно выставляли, будто у нее на лице было что-то запретительное написано.
Прямо мистика какая-то.

  В этот раз мы не попали на концерт Эмиля Гилельса в зале П.И. Чайковского. Я привезла покорившуюся Женьку в Малый Зал Консерватории, вход в который был как-то безотрадно пуст и не освещен. Мы побродили под высокими окнами, причем настроение Женьки стало заметно улучшаться. Она радостно-сочувственно провозгласила:

- Отменили! Бывает.

Что-то в этом было не так. Если бы отменили, публика, хоть какая-нибудь, но должна была прибыть…Походили мы и около Большого Зала, но там была не та программа…

И тут меня осенило! Не тот зал…Нам нужно в Зал Чайковского, а это на Маяковской!

   Взгрустнувшая Женька покорно тащится за мной по станциям и переходам. Вылезаем на Маяковской. Вот они, афиши. Да, концерт здесь, и мы еще не опаздываем, ура. Женька с удивлением глазеет на толпу собравшихся за «лишними билетиками» и громко вопрошает:

- он петь не будет? А то я видела как-то, как один сложил губы пельменём и завыл, как волчок.

Теперь сгораю со стыда я, делаю страшные глаза и одновременно перетряхиваю сумочку, в которой почему-то не находятся билеты. Вторично выкладываю весь хлам, пересматриваю с пристрастием снова. Билетов нет. Подозрительно смотрю на Женьку, у которой вид невинный и простой.   

И вспоминаю, что положила билеты в белый портфельчик…который остался на круглом столе. Поворачиваюсь к Женьке:

- Пошли…
- Куда? (лукаво косясь на мои пустые руки)
- Домой. Концерт не состоялся.

На Женьку что ли разозлиться? Но она такой безобидный кругленький и большеглазый Винни Пух, что разозлиться на нее практически невозможно.

Поднимаемся, уже со смехом, на четвертый этаж, где у нас между пролетами стоит забытая ремонтниками круглая тумба. На тумбе сидит Женькин безобразный поклонник и под нос себе напевает:

- Та-ра-ра-бумбия, сижу на тумбе я…

Собственно, поход наш в концерт был задуман, чтобы оторвать Женьку от встречи с этим…по кличке Аспирант. Девятый год все учится, его однокурсники уже по стране разъехались или аспирантуру закончили и начали ему преподавать. А этот все учится. Уже и в армии отслужил, балбес…

Женька его провожала, пришла тогда вся такая солдатка заплаканная, уж мы и не знали, что с ней делать. Но Женька есть Женька. Поглядев на наши умно приунывшие физиономии, спросила:

- чай-то пить будем?

И мы с облегчением выдохнули:

- бу-у-у-у-у-у-дем!!!

С Женькой вообще легко, у нее не бывает психозов, депрессий и истерик. Она всегда сама своя, главное – очень добрая. И впавших в психоз всегда утешает она, я б с ума сошла, не умею этого делать.

Когда, например, наша Танька Маленькая ложится днем на постель и накрывается до ушей простыней, к ней подходит только Женька. Садится, уговаривает, утешает. При этом причиной трагедии может быть косой взгляд в соседнем магазине. По мне, так хорошей мешалкой бы под хвост – и все дела.

Ну, так вот этот самый Аспирант тоже заприметил эту Женькину простоту и доброту. И неистребимый оптимизм. Она смеется:

- истребляли, истребляли, до сих пор не истребили мой неистребимый оптимизм.

Женьку от Аспиранта мы дружно оберегали. Как три тёщи. Репутация у него была уж больно паршивая. У последней своей пассии, например, свитер вязаный украл! Короче, Остап Бендер местного розлива. Ну…красивый, правда, и стихи про Аленушку на камушке сочинил. Сам, как говорится, склав, сам вывчив. И под гитару их спел.

И вот – не уберегли. Мы его выглядели между этажами и потому Женьку другой лестницей провели. Кто ж думал, что он на этой тумбе два часа сидеть будет? И что билеты я забуду в белом портфельчике…

Тоже тип этот…с юмором. Его как-то спросили, что, может, трудно ему учиться, может помочь или прикрепить кого? Так он ответил:

- Да не…Первые пять лет было трудновато, а потом ничего, справляюсь.

На Женькином довольном личике цветет улыбка. Вслед нам доносится урчание «та-ра-ра-бумбии». Музыкант, тоже мне! Я покрепче беру подружку под руку и втаскиваю в комнату.

Бесполезно! Они уже успели переглянуться.