Кн. 1. Умбарский поход. Глава 3. Пелларгир

  Жаркое солнце юга, словно горячий костёр плыло по небосводу и отражалось тысячами бликов от зеркальных вод великой реки. Ни облачка не было в небесах, но благодаря свежему бризу с далёкого побережья жизнь в этом краю была невероятно изобильна. Среди холмов заросших травами и цветами поднимались небольшие, но красивые и ухоженные рощи, ручьи и маленькие речушки струились во впадинах, а поля фермеров были многочисленны и тучны. Всё было благостно в этом зелёном краю окаймленном морем, а вот они были здесь лишние….
  Чужедальние люди, принёсшие в тихий край неистовый пожар войны, здесь они были лишние, как и пламя над фермерскими домами, как и дым, поднимающийся к солнцу. Словно бесчисленные чёрные муравьи ползли эти люди, по равнине безжалостно истребляя всё, что не их руками было построено и посажено. И ползло вслед за ними косматое пламя, ни кем не сдерживаемое, оно пожирало всё на своём пути, не давая пощады ни строению, ни возрастающему в поле урожаю, ни деревья, которые смолистыми факелами полыхали, распространяя удушливый дым. От этого дыма спасалось бегством всё живое.
  Прямо на дорогу выбежал в подпалинах кабан, увидев людей, он устремился прочь. Мыши серым потоком мчались прочь от пылающих лугов, в небесах кружили бесчисленные птицы, потерявшие свои гнёзда, всяк зверь, покинув берлогу или нору, стремился прочь, прочь от гиблого места, ища спасения в безумном беге.
                **********************
  Перегрин Крол с ужасом осматривал пылающие предместья города Пелларгир. Этот огромный город был в осаде, но осаждающие предпочитали не лезть на неприступные стена, а разорять близь лежащие земли. Воины же двух из четырёх лагерей вообще не покидали наскоро воздвигнутых стен. Как понял Пиппин разбоем, в основном занимались чернокожие люди с дальнего юга, воины же ближних земель предпочитали не ввязываться в паскудное дело.
  Да! Вовсе не так представлял Пиппин свою очередную поездку к морю, когда пять дней назад десятого июня выезжал со свитой Эовин из Минас – Анора. Все воины отряда угрюмо молчали, молчали и притихшие, Эльборон и Теоден испуганно прижавшись к матери.
- Мамблунг! Пошли отряды на разведку – нахмурившись, сказала Эовин.
- Уже сделано моя госпожа.
 Внезапный рёв рога из – за холма возвестил Мамблунга об опасности и тут же на гребень противоположного холма вымчался отряд Харадримцев под чёрным знамем с алым змеем.
– Уводите госпожу и детей! Живо! Нуминорцы ко мне! – Рёв Мамблунга разнёсся по полю, заглушая рога врагов.
И тотчас сотня воинов развернулась в широкую лаву и устремилась вперёд, в самоубийственную атаку, вторая же сотня увлекая Эовин с детьми, помчалась прочь от побоища, каждый воин осознавал, что бросает своих друзей на погибель, но жизнь госпожи и её детёй куда важнее друзей и чести.
– « Куда ж меня – то понесло?» - Запоздало изумился Пиппин, обнаружив себя вместе с наступающими потомками Нуминор.
– «Эх, зарубят ведь и не заметят, но пони поворачивать поздно, свои же стопчут».
  Крики и лязг оружия, ржут бешено кони, взвиваясь на дыбы. Пиппин придержал пони и выхватил лук, воины обтекали одинокую фигурку со всех сторон, и впереди ничего не было видно. Зато сзади открылся прекрасный вид, на отступающую половину отряда и на Харадримцев уже начавших окружение. Пиппин развернул пони и громко завопил:
 – « В круг! В круг! Воины Гондора, враг сзади!» - И тут же выпустил одну за другой десять стрел. Десять фигур Харадримских воинов грянули наземь со своих коней, Хоббиты всегда были искусными метателями камней и стрел, а Пиппин за эти годы стал даже по Хоббичьим меркам непревзойдённым стрелком. Враги смешались, остановились, прикрылись щитами и начали неспешно наступать. Часть Гондорских солдат развернулась, сформировав круг. Пиппин огляделся по сторонам, на глазок в их отряде осталось человек сёмьдесят, Харадримцев же было сотен эдак пять.
  Враги не торопясь перестраивались, Гондорцы тоже не теряли зря времени, они спешились и оградились стеной щитов, Пиппин остался на пони, благодаря этому ему удавалось смотреть поверх голов. Где – то вдали вилась пыль, вырывающаяся из под копыт коней преследуемых и преследователей. Где – то там была Эовин с детьми, и у Пиппина болезненно сжалось сердце от тревоги за них.
 Протрубил рог и Харадримцы с воплями устремились вперёд, Пиппин пускал стрелу за стрелой и видел падающих противников, в стороне от него Маблунг схватился с четырьмя врагами, Пиппин тут же послал три стрелы в их направление и двое упали, третий Харадрим вскрикнул и на мгновение отвлекся, схватившись за плечо. Меч Мамблунга самым кончиком поймал его горло.
 Брошенное кем – то копьё пробило щит Пиппина, и вышибло его из седла, уже в падении он успел подумать.
 – «Жаль, похоже, это конец, а с Мерри мы так и не простились. Жаль! Не видать мне больше солнца…», удар об землю был столь силён, что дыхание сбилось, всё завертелось в глазах у хоббита и настала тьма.
  Ведро ледененной  воды привело хоббита в себя. Пиппин огляделся из-под прищуренных век и увидел возле чьей – то ноги голову Мамблунга, кругом валялись куски тел, изрубленные воины Гондора вповалку с Харадрицами.   Было видно, что озверевшие воины рубили, кромсали и давили друг друга с последней яростью зверей оказавшихся у края пропасти. Чуть в стороне сидело десятка два пленных, они были изранены до последней степени, так что и сопротивляться уже не могли.
 Пиппин устало пошатываясь, поднялся, у него болела рука и мелькали всполохи перед глазами, он смотрел по сторонам и с ужасом узнавал знакомые лица погибших. Его усадили вместе с остальными пленными и на какое – то время оставили отдыхать.
  Ближе к вечеру уцелевших подвели ко рву города и выстроили в ряд. На глазах у жителей Пелларгира в пленных полетели стрелы. Воины со стен что – то кричали, проклиная врагов, грозили им кулаками, кое - кто схватился за луки ответить, врагам на выстрелы. Те лишь смеялись в ответ, пуская стрелу за стрелой в связанных пленников. Чуть в стороне гарцевал конный отряд сотен пять. Воины визжали и свистели, показывая защитникам города неприличные жесты  гогоча во всё горло. Харадримцы наслаждались своей безнаказанностью, уверенные, что ни кто не посмеет дать им отпор.… В этот момент врата открылись, и на изумлённых врагов обрушилась тяжёлая конница. Обрушилась, смела и растоптала, заходя в тыл стрелкам у стены. Такого от осаждённых ни кто из воевод Харадримцев не ждал. Первые мгновения атаки были безнадёжно упущены и лишь когда кони повернули обратно, были, наконец поданы нужные команды.
  На перехват городским воинам устремился пеший полк Харадрим. Не дать уйти за стены, задавить своим числом и по головам ворваться в открытые створы врат.
 Но вместо этого на головы врагам обрушился целый град стрел и камней со стен и башен. Потери были столь велики, что неизвестный полководец дал отмашку на отступление. Гондорская конница беспрепятственно вошла в город. Их так и не смогли остановить. Это новое поражение ещё больше подорвало дух южных армий, а ведь их воинский дух и так был не на высоте, мало кто из воинов хотел идти в этот дальний край. Многие помнили рассказы об армии мёртвых, и что бы там не говорили командиры, среди воинов ходили пугающие слухи об этой армии. Воины боялись ночи, они боялись самой этой земли и неохотно становились в одиночку на караул. Многие были бы рады уйти домой, но воли им никто не давал, а за побег из армии грозили страшными карами.
                *****************
  Пиппин очнулся во второй раз уже за городской стеной. Его грудь была перевязана, рядом застонал молодой парень, с повязкой вместо глаз и к нему тут же подсела женщина, подала чашу с лекарством.
- Как ты себя чувствуешь? – услышал Пиппин грубый мужской голос и чуть повернул голову.
 – Здравствуй! Как себя чувствуешь? Меня зовут Берен, а там мой сын Хальдар и жена Халет.
- Где я? Что случилось?
- Ты в Пелларгире – на – Андуине.  Сказал  Берен.
 - Наши воины сделали вылазку желая забрать тела погибших героев, мы ведь со стен видели, как вы бились и сначала думали, что вас всех положили, ан нет, смотрим, вечером вас подводят, ну наша конная тысяча в седло и за ворота. Забрали всех под чистую и Харадримцев проклятых стоптали тысяч пять не меньше. А потом глядим, а ты живой наш капитан Балан в тебе периана и опознал, тебя к моей жене и принесли, она у меня лекарка каких поискать, мигом любую хворь вылечит и рану исцелит.
- А что с твоим сыном случилось? – спросил Пиппин.
 Берен тяжко вздохнул.
 – Конник он у меня был, на вылазку ходил, вот саблей Харадримцев проклятых по лицу и получил, оба глаза выхлестнуло. Беда!
  Пиппин не знал, что сказать этому высокому, могучему человеку, у него просто не нашлось слов способных приободрить отца, у которого был так жестоко искалечен сын. Поэтому он тяжело, сочувственно вздохнул и потерял сознание от непереносимой, острой боли.
 Из – за своей раны Пиппин долго болел. И по этой причине пропустил немало выдающихся событий произошедших в этот год. Так ему не привелось участвовать в битве при Пелларгире и великом совете.