Кн. 1. Умбарский поход. Гл. 8. Битва за лагерь

Место Харадримцы выбрали грамотно. На холме. За дни Пелларгирской осады они возвели весьма серьезное укрепление, господствующее над окрестностями и способное выдержать атаку большой армии. Крепкий военный лагерь, с добротной оградой и двумя охраняемыми входами.
  Однако не всё войско укрылось за стенами. Судя по количеству огней, самое меньшее, тысяч шесть расположилось снаружи видимо они несли внешнюю стражу.
  – Свободно стоят, – проворчал Имрахиль. – Совсем обнаглели, делают вид, что и не боятся нас вовсе.
– Давайте, кумекать, как  лагерь брать будем.- Молвил Гимли.
– Главный табун у них с восхода пасется хоть и возле укреплений, но не в плотную. Коням ведь где - то пастись надо, да и удирать у них путь только один. На восток. -  Заметил Арагорн. - Его я поручу Фарамиру и его следопытам. К закатному входу Пендрагоновы воины пойдут скрытно. Если не возьмут, то наружу уж точно никого не выпустят. К тому же часть Харадримских воинов, что в лагере, они точно на себя подманят…
– А мы с восхода прямо по дороге и ударим! – подхватил  Имрахиль.
– Нам, главное, проход удержать, – Мрачно сказал Арагорн.  - Сначала по открытому стану пройтись придется. Стопчем этих, чтоб в спину не ударили.
   Главное  не торопиться и действовать сообща по сигналу – Молвил Имрахиль.
 Согласен. – Поддержал Арагорн. - Как мои трубы услышите, отсчитайте сто ударов сердца – и начинайте. Возьмем Харадримов в кулак – и раздавим. А теперь – уходим.
  Ночь приближалась к середине, когда издалека донесся лихой посвист и топот множества копыт, пронзительный визг и вопли тех, кого застали врасплох.
 Арагорн в окружении своих солдат стоял на холме возле своего лагеря, за спиной сомкнулся строй всадников. Жизненный и военный опыт легко позволяли королю по мельчайшим звукам и теням определить, что происходит вокруг, быстрый разум вновь и вновь прокручивал перед мысленным оком всё, что должно произойти и искал ответы на возможное противодействие со стороны врагов.
 А между тем ночь становилась всё шумнее и шумнее, куда подевалась благая тишь и звёздная темнота, всюду лязг железа, страшные вопли людей, возгласы и рев труб, всполохи пламени достающёго едва не до небес.
  Градом сыплются стрелы, падают наземь, а то и прямо в костры проворонивших лазутчиков сторожей. Лучшие пытаются дать отпор: мечут стрелы, в тени…
  Но это – поначалу. Можно не сомневаться: командиры уже строят бойцов, собирают в плотный строй, которому урон от стрельбы – меньший.
  Затем старшие отправляют свои отряды к лошадям, «подняться в седло и можно будет сразиться на равных». – так многие из них думали. Воины кинутся к табунам…
 Куда там, коней уже и след простыл! Только слышен топот, по степи, а навстречу Харадримам – летят новые стрелы.
  Арагорн поднял руку и тот - час по сигналу на холме затрубили трубы. Атака началась.
  Задрожала земля под ногами спешенных Харадримов от тысяч копыт берущей разбег тяжелой конницы. Латная конница сильна разгоном, накатом, подобно бешеному шторму налетает она, круша всё на своём пути. 
    Но все-таки пешему в тесноте снизу удобнее бить, чем конному – с седла. Да и пеших в стою в разы больше. Поэтому невозможно становится предугадать кто же возьмёт верх в битве. Сможет ли кавалерия продавить строй и рассеять противника или же она будет остановлена, зажата в железные тиски, внутри которых не развернуться и полностью истреблена.
   В этот раз кавалерия Гондора поступила иначе. Не так как ожидали Харадримцы.
  Строй на всём ходу развернулся. Проносясь мимо выставленных копий и заворачиваясь в кольцо. Воины подняли луки, и на изумлённых, таким манёвром Харадримов, обрушился настоящий ливень несущих смерть стрел. Четыре раза заходила конница Гондора, поливая врагов пернатой смертью. И враги купились, вместо копий похватали свои луки, чтобы ответить и  вот тут на них обрушился сплочённый строй, запасного полка. 
 Харадримская армия на западной части лагеря была сплошь пеша, лишь несколько сотен конников встретило страшный вал. Встретили, задержала, но не остановила, вслед за ними подался и пеший строй, подался, распадаясь на неровные части лишенные какого – либо управления.
  В свете горящих костров герцог Пендрагон увидел, что его армии противостоят люди Язука. Своих воинов Фатим спрятал в лагере. Прорвавшиеся к вратам лагеря конники забросали их огненными стрелами и отступили, добивая и рассеивая бегущих. 
   На востоке войска возглавляемые королём и князем Имрахилем, ворвались во вражий стан.
  Ворота им открыли Анориэнские следопыты, тайно пробрались они к стенам лагеря, умело воспользовавшись  боевой суматохой в западной его части, вырезали часовых, открыли врата. Часть из них осталась сторожить проход, а другая часть прошлась серпом по восточной части лагеря. Чёрные тени мелькали между палаток и костров острые клинки скрещивались с ятаганами, а в ночном небе пели стрелы.
  Должно быть, командир лагерной стражи понял, что случилось, и попытался дать отпор следопытам, но он явно не преуспел в этом, ворота стояли нараспашку. Всё, что смог сделать неизвестный Харадримский командир, так это выставить не очень широкий пеший строй поперёк ворот, в тщетной надежде отстоять свой участок лагеря. Когда королевские воины ворвались в распахнутые врата, весь лагерь был уже на ногах, крики, паника, лишь немногие пытаются дать отпор, такой ужас посеяли в них следопыты, чёрными тенями пробравшиеся в самое сердца их укреплений. Словно коса смерти прошлась по лагерю, многие умерли в своих палатках, даже не успев понять, что произошло. Другие, те, кто успел вскочить и даже вздеть бронь сгрудились у западного края лагеря, видимо они хотели выйти на помощь избиваемым под стеной союзникам, но пылающие створы и башни лишили их этой возможности.
 Отступать было некуда, впереди огонь, позади враги.
  Выстоять против разогнавшейся конницы Гондора, построившаяся пехота не могла, но положив немало своих храбрых сынов, задержала наступающих всё же порядочно. Сплотившийся, колено к колену, строй не смог вынести щитоносцев с ходу. Пришлось продавливать массой, с грохотом, лязгом. Благо, что врагов было не очень много, большинство либо – металось в панике, либо были на дальнем западном участке лагеря.  Ноги пехотинцев скользили по облитым кровью камням, бились и ржали раненые кони. В мелькании факелов, красных отблесках огня на боевом железе, в страхе погибала под ударами копий, стрел и мечей пехота, воины прощались с жизнью и в страшных муках испускали свой последний вздох. Но дело они свое исполнили до конца, ни кто не уцелел, ни кто не побежал. Пехота приняла на себя главный удар и поглотила разбег Гондорской латной конницы.
 Удар меча с грохотом обрушился на щит, неприятно отдавшись в руке. Арагорн не успел увидеть ударившего, не до того, что бы оглядываться, со всех сторон рубка. А спину прикроют верные воины охраны. Он разил врагов направо и налево, далеко вырвавшись вперёд своих воинов и не замечая этого, но редкий враг мог долго тягаться с королём, каждый удар его Андрила звучал смертным приговором и не было сил защититься от него.
  Воины Гондора пусть медленно, но верно продавливали строй противника и всё возрастающим потоком врывались в лагерь.
  Схватившиеся воины опрокидывали всё вокруг себя. Рядом что-то горело, наполняя воздух удушливым чадом. Что-то хрустело и трещало под копытами коней и ногами пеших воинов, но смотреть вниз было некогда.
 - Вперед, вперед! – Восклицал Арагорн. – И в сопровождении охранных сотен поскакал вперёд. Вскоре король и его всадники оказался в самом сердце лагеря – перед здоровенным шатром. Здесь было жарко. Было, потому что сейчас на поле боя остались только трупы.
  Паника – страшная штука. За стенами лагеря враги могли бы долго обороняться против всего Гондорского войска. Даже без тех бойцов, что погибли снаружи, но войско запаниковало лишившись своих предводителей, люди бежали, кто, куда в жалкой попытке спасти свою жизнь и бросая оружие при виде заградивших дорогу врагов. Военачальник Харадримов не сумел организовать своих людей и погиб возле своего шатра.
 - « Может быть, точно так же или очень похоже, происходила другая битва в лагере, разразившаяся сотни лет назад». – Невольно подумалось Арагорну, осматривающему разгромленный лагерь. – «Что ж эта битва закончилась, а впереди новые битвы. Войску нужен хороший отдых, да и мне не помешает».
 - Имрахиль! Пошли глашатаев, пусть передадут моё слово, всем кто уцелел. Я гарантирую им жизнь и свободу, если они сейчас же положат оружие и сдадутся. На раздумья им один час, а потом крошите всех в капусту.
 - Я бы не был к ним так милостив государь. – Покачав головой, изрёк князь. – Они ведь не на ярмарку к нам ехали. Они ехали убивать наших воинов, грабить дома, насиловать женщин и обращать наших детей в рабов.
 - Имрахиль, я хочу положить конец этой бойни! Я устал от крови и криков! Устал от звона железа и хочу, чтоб они все заглохли. А зачем им сдаваться, если они потеряют жизнь или свободу?
  Имрахиль молча, склонил голову, отдавая дань уважения королю, и тронул коня. Он не стал посылать глашатаев под возможные стрелы, он сам объявил государеву волю, благо голос у него был очень зычный. Наступила тишина. Гондорцы не нападали, они повернули прочь и отойдя чуть в сторону терпеливо ждали продолжения.
 Харадримские главари думали четверть часа, а потом, признав безвыходность своего положения, и не доводя себя до ненужных мук смерти, приняли предложение. В обмен на сдачу они выторговали себе продовольственный обоз, медикаменты и право иметь оружие для тысячного отряда прикрытия отступления. Государь Эллесар молча, кивнул, соглашаясь с их просьбой, и Харадримцы сложили оружие, и доспехи в одну огромную кучу.
  Ни одного слова не было сказано между ним и принявшим командование остатками Харадримской армии вождём.  Враги расходились молча. Не было не хвалебных гимнов в честь победителей ни горьких причитаний из – за мёртвых. Все слишком устали от битвы. Отдых! Вот о чём мечтали воины обеих армий, всё остальное подождёт.
  К полудню всё было готово, и остатки враждебной армии потянулись на юг к Андуину, к наведённому для них плавучему мосту. Впереди их ждал долгий путь к родному порогу и как знать дойдут ли и как их там встретят. Поражение и гибель владык. Как к этому отнесутся приемники царей? Многие думали об этом и не видели для себя ни чего хорошего в будущем, но идти всё равно было больше некуда. Иные поумнее сомневались, удастся ли пройти через земли предателей Харандорцев, ведь их осталось очень мало и большинство из них безоружны лишь избранная тысяча боевого сопровождения при мечах.
 Битва обошлась Гондору почти в шесть тысяч убитых и раненых, от более чем тридцатитысячного войска врага осталось едва семь с половиной тысяч изрубленных, смертельно уставших людей.
  Люди Гондора молча, торжествовали победу, враг был сметён и растоптан, эта победа укрепила веру людей в свои силы, а главное показала слабость и разобщённость врагов, не уйди Умбарцы с Харандорцами ещё неизвестно, кто одержал бы победу.
  Но они ушли и тем самым подписали себе смертный приговор, ведь теперь дорога в их земли для Гондорской армии была открыта. И армия собиралась вступить на эту дорогу, пройти её до конца и отомстить своим врагам, за разоренный край и каждую каплю пролитой крови.
  Войска вооружались и перераспределялись между командирами. Пленным дали обоз всего необходимого в дорогу и отпустили, переправив на правую сторону Андуина. Их дальнейшая судьба ни кого не занимала, своих бед и забот было более чем достаточно. Этим заботам и была посвящена дальнейшая деятельность короля и его народа.
   22 июня армия выступила в поход на Умбар. Берегом шло шестнадцать тысяч воинов князя Имрахиля, Король Элессар с тридцатью шестью тысячами воинов отплыл на юг в сторону острова Толфалас. Этот остров в заливе Белфалас был населён чистокровными потомками Нуминорцев и был потерян при Денеторе. Сейчас его держал Харадримский князь Амон.
  Харадримцы презирая светлокожих, не допускали смешение кровей, и Арагорн надеялся значительно пополнить в этой земле уменьшившихся числом потомков Нуминорцев. В возрождении древнего рода видел он главный смысл своей жизни, к этой цели шёл выбранным путём.