Николай Второй и Петр Столыпин

Дом культуры «Меридиан», Москва. 28.02.2001.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, февраль 2015.


Все-таки Господь не покидает нас. Я был поражен мудростью наших архиереев, которые совершили именно страстотерпческую канонизацию последнего православного государя по факту его страданий от вынужденного отречения до трагической гибели, до злодейского цареубийства, пройдя средний путь, царский путь, который вы помните по Писанию, пройдя между теми, кто уже осторожно, ехидно лицемерно, но все еще хулил государя и его семью до последней минуты, более того выстраивал провокации, в частности целую иерархию провокаций вокруг Екатеринбургских останков на государственном уровне, и давлением оголтелых монархистов, часто православных, добрых людей, но без достаточного разумения, которые уже начинали требовать прославления императора Николая как благоверного царя.

Я, кажется, первым публично защищал в 1991 году мысль о церковном прославлении Николая Второго. Мне есть, что вспомнить. И я тогда же говорил, что оснований для канонизации его как благоверного царя у нас нет! Он был человеком высокой христианской жизни, но благоверный царь — это тот, кого церковь представляет как образцового правителя-христианина. А он совершил такие ошибки, которые не позволяют нам того сделать. И слава Богу!

Об этом надо помнить, безусловно. Мученик есть любой христианин, которого убили за исполнение им христианского долга или просто за то, что он христианин. Какова была жизнь его до того, не имеет значения. Раз Господь его мученическим венцом удостоил, значит, так и есть. Среди священномучеников, которых мы почитаем, есть явный еретик, священномученик Лукиан. Посмотрите житие при случае. Он был арианствующий еретик, «Арий до Ария». Но каков конец его жизни? Не жизнь его прославлена, а венец ее.

 Так что все правильно. Все произошло удивительно верно. Император Николай был человеком достойнейшим, неглупым, блестяще образованным, на чем мы немного задержимся. Он получил, как было положено любому великому князю Романову, кроме полных разгильдяев, которые тоже бывали (и в царской семье не без урода), высшее военное и высшее юридическое образование.

Ему читали лекции такие блестящие светила как профессоры Бунге (Николай Христианович, ученый-экономист) и Константин Победоносцев. Ему вообще хорошо читали. Он прошел полный военный курс, но только ускоренно, естественно, как в советское время говорили, «курс молодого бойца». Для наследника престола все было ускорено. Прошел всё, как положено: приемы обращения с оружием, гимнастика, строевая подготовка... О, гимнастика! Вы знаете, что государь, когда ему было к 50-ти, будучи уже под домашним арестом в Царском селе, потом в Тобольске, поражая охранников, которые постоянно попадали под его обаяние, из-за чего их приходилось менять постоянно, не только усердно молился, как только мог, но еще крутил солнышко на турнике. Я сейчас немного старше, но в его возрасте уже не мог. Он же к 50-ти был еще нормальным спортивным мужчиной, бытовым гимнастом, был великолепным наездником всю жизнь. То известно.

Он был не только глубоким семьянином, что достойно любого христианина, но он еще и эстетизировал семью, и тут он был человеком своей эпохи, человеком модерна. В следующей лекции уделю тому особое внимание. После некоторой распущенности XIX века начало XX века отмечено как раз не только уважением и сохранением семейных ценностей, но и эстетизацией семейных ценностей. Настолько, насколько вообще глава государства может, он любил быть в кругу семьи. А глава государства может мало, то очень тяжелая работа. Конечно, у него были приемы, у него были балы. Он так старался поддерживать репутацию государства, что потом это ему же вменяли в вину. То, что он не отменил приемы после Ходынской катастрофы, например. А он вообще-то отрабатывал свой долг перед государством, как магистрат, как чиновник. И то было правильно, потому что император, с одной стороны, есть, конечно, первенствующий мирянин церкви, то есть чин церковный в православной стране. Император персонифицирует собой государство. И то верно. В этом смысле он превознесен, по слову преподобного Иосифа Волоцкого, «выше всех человек». Но с другой стороны, император есть и магистрат, должностное лицо, первый чиновник на службе Отечества. Никуда не денешься, ибо все равно остается непреложной формула, блестяще предложенная монархистом Иваном Александровичем Ильиным: В конце концов, монархия для нации, а не нация для монархии! В этом вся тяжесть царской ноши, да и президентской тоже. Да только какой президент чувствует это достаточно глубоко! И в этом качестве, в отношении к своей службе как к служению, он был образцом. Он служил — служил, как мог. Иногда ошибался.

 Трагический памятник, Ипатьевский дом в Екатеринбурге, где царская семья содержалась под арестом, был взорван Ельциным в позднесоветское время, как известно. Причем, взорван Ельциным по собственной инициативе. Он потом как-то публично лгал, что ему спустили это указание из Москвы. Да кому тогда в Москве было дело до Ипатьевского дома! Куда там! Он тогда был первым секретарем «обкома» (главой областного отделения коммунистической партии). Он забежал вперед паровоза. Ладно, Бог ему судья. Старый человек, выживший из ума.

Печально, что когда еще не взорвали Ипатьевский дом, даже после канонизации царя не стеснялись показывать по телевизору отличившийся, известный фильм Элема Климова «Агония». Не хочу много о нем говорить, у меня вообще сегодня Распутин будет за скобками. Не хочу поднимать тему Распутина, ибо она внеисторична, она существует только на уровне исторических анекдотов. Тот, кто в истории любит подробности, ну пусть почитает. Для меня одинаково неправы как те, — среди них, увы, даже Солженицын, — кто демонизируют Распутина как чудовище и тем самым старательно бросают тень на государыню, и, следовательно, на государя, так и те, кто пытаются сейчас представить Распутина праведником. Для меня Распутин был просто достаточно незаурядным сибирским мужиком, который был счастлив пристроиться при дворе, и та обстановка его очень быстро разложила. То, что может выдержать аристократ, не может выдержать босяк. Он деградировал. Вот и всё, за скобками. Но даже не в этом ужас фильма, а в том, что талантливый актер Ромашин сыграл императора Николая, во-первых, очень старым, дряхлым, — царь выглядел-то лучше, — а во-вторых, каким-то сверхчеховским интеллигентом, лишним человеком, безвольной такой тряпочкой. То неправда. О том свидетельствуют мемуары, в том числе иностранные, свидетельствуют его инициативы, о которых буду сегодня говорить, свидетельствуют решения, которые он принимал.

Так вот, конечно великим государственным деятелем Николай Второй не был, гениальным не был. Но не был и посредственностью, не был и случайным человеком. Он был на своем месте. Он по воле Божией не мог прыгать через собственную голову. Не выдержал ли он испытания революцией? Да, не выдержал. Мог ли великий человек на его месте выдержать это испытание? Или, по крайней мере, очень жестокий правитель? Думаю, что да, мог бы. Думаю, что его отец выдержал бы. Думаю, что император Николай Павлович выдержал бы. Но среди Романовых немного было таких. Думаю, что император Муцухито, о котором мы уже говорили, выдержал бы такое испытание. Далеко не каждый правитель выдержал бы такую экстраординарную ситуацию. Но ординарные ситуации, в том числе очень сложные он выдерживал каждый день. Он был на своем месте во главе государства.

Иван Лукьянович Солоневич правильно написал в свое время, что цари Романовы были высокого нравственного качества средними людьми. А ведь это — нормальное требование любого нормального народа, нации, общества к своему главе государства.

Ну их, знаете ли, великих реформаторов и завоевателей! Как правило, они приносят своему народу некоторую пользу на будущее и сиюминутный вред. Гораздо лучше, когда правит средних амбиций, среднего дарования глава государства, но только высокого качества человек. Вот тогда всё в порядке. Так собственно избирали первого Романова, именно за то — «доброго нрава благовоспитанный юноша из хорошей семьи». И наши предки в начале XVII века были куда умнее нас. Мне доводилось об этом говорить, но скажу еще раз. Их интересовала семья, его личные, нравственные, сердечные качества интересовали, а все остальное неважно. Глава государства не должен быть великим полководцем, у него есть другие генералы. Он не обязан быть гениальным дипломатом, у него есть другие дипломаты, есть другие министры, но понимать внешнюю политику должен. А вот честным, добронравным, человеколюбивым, а для православного главы государства, конечно, укорененным в своей вере и чтимым за то он должен быть. То и есть полное соответствие. Император Николай Александрович был даже выше необходимого уровня в этом качестве, был более добронравным, более человеколюбивым, более укорененным в своей вере, чем средний христианский глава государства.

Он был человеком своей культуры, человеком культуры модерна, причем очень высокого качества. Он вел активную культурную политику. Нам это пригодится через две недели. Его безобидные увлечения были увлечениями его времени. Известно, что он увлекался фотографией, а тогда она была искусством, почти чародейством. Быть фотографом тогда означало самому составлять химикалии, тогда готовых же не продавали, то есть быть химиком, иметь дело с серебряным процессом, с желатиновым процессом. То было все довольно серьезно. Он был даровитым фотографом. Не был, конечно, таким, как великий фотограф Дмитриев. Но то же не было его профессией, он же для себя фотографировал. Его снимки и даже сами стекла, сделанные государем, слава Богу, чудом сохранились. Их уже публиковали.

Он увлекался автомобилями. А вы подумайте, та эпоха была же в какой-то мере эпохой Жюля Верна, когда инженерию и инженерные достижения еще эстетизировали и героизировали. Ею все увлекались. Еще не было проблемы загрязнения природы, мы до того просто еще не дожили. Еще все восхищались Лондонским хрустальным дворцом «Кристал-Пэлас», который был просто стеклянно-металлической конструкцией, или Эйфелевой башней в Париже. Сейчас она просто некий знак Парижа, которым никто не восхищается. А тогда из ажурной металлической конструкции такая каркасная башня! Тогда, кстати, все восхищались работами куда более даровитого инженера, нежели Эйфель, нашего с вами соотечественника Шухова. Шуховскую башню на Шаболовке еще, слава Богу, не разобрали. Когда погорела башня в Останкине, Шуховская сразу очень пригодилась! Но она была сделана в советское время, а есть же очень много дореволюционных работ Шухова, в частности дебаркадер Киевского вокзала (тогда Брянского вокзала). Он занимался всем, даже строил большие башни. Ну, об этом потом, в другой раз.

Так вот, даже увлечения и вкусы государя были вкусами его времени. Это тоже очень хорошо. Помните, я говорил вам, что Петр Первый был антирусским монархом, потому что ему всегда нравилось не то, что нравилось остальным русским. И вот не почему ни будь, не по реформам, и даже не потому, что был сверхбюрократом, а ему вообще всё не то нравилось. Ему даже на Западе нравилось не то, что нравилось русским. Русским нравилось южное барокко, римо-католическое, из которого что-то заимствовали, и не нравилось северное, протестантское, а Петру — строго наоборот. Неслучайно появилась старообрядческая, антипетровская легенда о том, что «государя подменили в стекольне», то есть в Стокгольме.

Николаю же нравилось как раз то, что нравилось его подданным, но притом ему нравилось лучшее из того, что нравилось его подданным. Хоть и не таким активным, как Николай Первый, он был инициатором некоторых архитектурных проектов, некоторых заказов. Одно из самых талантливых решений при его деятельном участии заказчика — Федоровский собор в Царском селе, несомненно, великого архитектора Владимира Покровского. Сейчас, кажется, даже закончили его реставрацию. Я его не видел в реставрированном виде, видел только на фотографиях его первозданного вида. Очень интересное решение в формах национально-романтического модерна. Блестящий храм, очень православный, очень русский, и вместе с тем очень современный.

Если у вас дома есть какое-нибудь из подобных изданий (видимо, показывает альбом), посмотрите и обратите внимание на Федоровский собор. Заказчик всегда играет очень большую роль в архитектурном творении. Архитектура есть самый социальный вид искусства. Ни в одном другом искусстве так не участвует заказчик, как в архитектуре. Потому, рассматривая Федоровский, вы будете, так сказать, углубляться во вкусы и высокий культурный уровень последнего русского государя.

Начало царствования Николая было крайне печальным. Он вступил на престол слишком рано, слишком молодым, рано потеряв своего великого отца. А тут еще Ходынская катастрофа. Оттуда, кстати, и родилось трагическое прозвище «Николай Кровавый», не в том смысле, что Николай Александрович был повинен в чьей-то крови, а в том, что начало его царствования было ознаменовано кровью. То был трагический знак, трагическое знамение.

При вступлении на престол у Николая Второго не было никакой политической программы. Он просто возглавил то, что было, принял эстафету и продолжил. Он принял то, что было сделано и Николаем Первым, повернувшим нас к осознанию культурного имперского наследия, и Александром Вторым, проведшим Великие реформы, и Александром Третьим, который сделал Россию могущественной и престижной страной, престижным государством.

У него было хорошее, вообще говоря, наследие. Сохранять институты Александра Второго, сохранять линию Александра Третьего, никакого народного представительства. Раз отец не восстанавливал русский парламентаризм, то и я не буду восстанавливать. Так вот, хотя у Николая Второго не было внутриполитической программы, даже ориентации, что молодому царю простительно, внешнеполитическая программа у него была. И в ней он выступил незаурядно. Как мы видели в прошлой лекции, ведущие державы мира связали себя двухсторонними (как Великобритания) и многосторонними договорами (как Россия, Франция, Австро-Венгрия, Германия, Италия). И тем самым, думаю, что невольно, заложили основу, заложили возможность будущей европейской бойни, будущей Первой мировой войны. Даже если на самом деле, как сейчас многие полагают, повсюду шныряли могущественные, законспирированные масоны, таким гениальным предвидением они обладать не могли. Тогда того не видел никто. Эта сцепленность военными соглашениями была такова, что только колыхни одной провокацией, как и произошло потом, и этот карточный домик посыпется, останавливать будет некому и невозможно, дальше всё будет обусловлено.

Сегодня мне задали важный вопрос, не кажется ли мне, что в XX веке человеческая воля ничего не значит, а нами управляют, нас куда-то ведут. Нет, я так не считаю. В мире, вообще-то говоря, действуют две воли: Божеская и человеческая. И до тех пор, пока человек не отказывается от своей воли, его никуда не ведут, даже тогда, когда он нарушает Божью волю. Затем, правда, следуют некоторые наказания. И все-таки это не тот случай, когда, как меня спросили, «ведут». Но человек может отказаться от своей воли и поставить себя в обусловленную ситуацию. Каждая революция обусловлена. До начала революции и в первые часы ее развития остановить это по Солженицыну «красное колесо» еще можно. Но если оно уже закрутилось, если сразу, простите, башки не поотрывали первым революционерам, революция будет крутиться довольно долго, замедляя свой бег, и проходить одни и те же фазы. Вот тогда человек сам отказался от своей воли, но он это сделал сам. Никто воли его не лишил, даже наш главный враг из нематериального мира, ее он сам себя лишил.

Так вот, видимо, поразительное чутье, обусловленное природной религиозностью Николая Второго, позволило ему еще юношей, в сущности, попытаться остановить этот всеобщий бег к мировой бойне. В 1897 году, на 3-м году царствования, по его инициативе министр иностранных дел Российской империи Муравьев обратился к правительствам великих и сколько-нибудь значительных держав с предложениями России, первыми в мировой истории предложениями, не локальными, а широкими рекомендациями по прекращению, как теперь говорят, «гонки вооружений». Тогда так не говорили. Сейчас, правда, опять перестали говорить. Это — словечко 60-х и 70-х годов.

Предложения были очень широкими, причем забегающими вперед. Россия предлагала наложить мораторий на увеличение военно-морских флотов, запретить бомбометание с аэростатов. Не изумляйтесь: самолетов еще не было. Они были рядом, вот-вот должны были появиться, над ними уже думали, но не было еще аэропланов, не было и дирижаблей. Бомбометанием с аэростатов никогда не занимались, но зато с дирижаблей и аэропланов метали с успехом. Россия предлагала запретить разрывные пули — новейшее изобретение того времени, запретить строительство подводных лодок. То был очень широкий жест. Первые подводные лодки, которые могли быть применены как военное средство, как боевое оружие, еще не были построены, а на уровне разработок Россия была одной из первых, и одной из первых, кстати, в дни Русско-японской войны ввела в строй первые подводные лодки. Первой была лодка «Дельфин», очень мало боеспособная, не имеющая надводного оружия, она несла одну торпеду. Однако страх японцев перед подводными лодками был таков, что атаки на Владивосток не последовало. Они конечно знали, что там «Дельфин».

Так вот, мы в лице нашего государя стремились остановить подталкивание к крупному кровопролитию. Мы опять поступали, как при его великом отце и при его великом деде по-христиански человеколюбиво, не трусливо человеколюбиво, не как пацифисты, не как толстовцы, а по-христиански человеколюбиво. Мы готовы были усечь даже те аспекты военного проектирования, планирования, где мы были впереди. Мы готовы были на то пойти.

Для сравнения хочу вам сказать, что вообще-то в начале XX века главным миротворцем была Великобритания. Но почему? Она, например, долго не входила в союзы. Двусторонние соглашения у нее были, а в многосторонние долго не входила. Франко-русский союз включил Англию и превратился в «Антанту» только с началом мировой войны. Почему такой миролюбивой была Англия? А очень просто. Война должна была быть за передел мира, здесь и марксисты правы. Англия нахапала в мире столько, что в случае победы могла только сохранить свои владения, а в случае поражения могла части их лишиться. Всё против нее, ну как тут не быть миротворцем!

А русский царь выступал действительно миротворцем. Ни в 1897 году, ни в 1898 году, когда все-таки в Гааге, столице Нидерландов, состоялась конференция по инициативе Николая Второго, ни по случаю столетнего юбилея в 1997-98 годах никто, кроме отдельных русских авторов, никакое так называемое «мировое сообщество», никакое так называемое «прогрессивное человечество» не отметило столетний юбилей великого миротворчества русского императора. Как будто у всех память отсохла. Добиться удалось довольно малого. Подробно вы можете прочитать в уже рекомендованной мною книге Сергея Ольденбурга «Россия в царствование императора Николая Второго». Были запрещены к использованию ядовитые газы, потом немцы этот запрет нарушат, вслед за ними и остальные естественно. Запретили разрывные пули, а их так и не использовали. Этот запрет сохранился на Первую мировую войну. Немцы в нарушение Гаагских соглашений использовали, но очень ограничено, тайком, чтобы никто не мог слишком сильно обвинить. Разрывными пулями они стреляли, например, по аэропланам. И был создан Гаагский международный суд — первый международный арбитражный суд в истории человечества. Он сыграл свою положительную роль, и только сейчас уже, в последние годы уходящего века полностью деградировал, превратившись в орудие американского террора против сербов. В 1998 году был его юбилей. И опять-таки никто, празднуя юбилей, не вспомнил, что именно русский царь предложил и добился принятия международных ограничений, будучи одним из самых молодых монархов. Он добился того в том числе в очень тяжелой, напряженной личной дипломатии со своим свояком Вильгельмом Вторым Германским, который совсем не хотел никаких ограничений. Германия становилась все более могущественной, Германия хотела колоний и готова была бросить вызов самой Англии. Для Вильгельма наращивание новых видов вооружений было принципиальным. И Николай видел это.

Через несколько лет, в 1904 году император Николай совершит еще одно подзабытое деяние. Он предложит личную, конфиденциальную встречу Вильгельму Второму. Предложение было немедленно принято. И в финляндских водах, то есть фактически в наших водах, на рейде в Бьерке состоятся секретные переговоры, в которых участвовали только два императора и два доверенных адмирала с обеих сторон. Мир XIX века был все-таки еще миром правовым. Никакой договор, никакой акт даже абсолютного государя не может быть принят им единолично, потому что должно быть хотя бы одно должностное лицо, которое его ратифицирует, скрепит. Так весь мир думал. Потому с обеих сторон были морские офицеры высокого ранга. И по инициативе Николая Второго был заключен фактически договор о ненападении России и Германии. В тексте договора имелась взаимная гарантия, и, как известно, только на случай нападения, а франко-русский договор, напомню, тоже действовал только в случае нападения на одну из великих держав. Договор не был антифранцузским. Как справедливо отмечает Ольденбург, несомненно, подразумевалось, что можно предложить подписать Бьеркский договор Франции. И тогда система агрессивного противостояния была бы ликвидирована. Я однажды читал доклад на конференции, посвященной памяти последнего государя, в котором утверждаю, что Николай оказался удивительно проницательным, прозорливым. Он увидел, наверное, первым на планете, по крайней мере, первым из государственных деятелей опасность этой системы двух противостоящих союзов. Сейчас никто ничего такого не видит. Незрячие стали.

Знаете, мне всегда было обидно. Гаагский суд был создан в 1898 году. Первые Нобелевские премии были вручены в 1900 году, в последнем году уходящего XIX века, в том числе и доверенные норвежцем Нобелевские премии мира. А вот величайшему миротворцу XX века Николаю Второму Нобелевская премия даже не обсуждалась. Впрочем, может быть оно и справедливо. Конечно, среди Нобелевских лауреатов этой особенной премии были весьма достойные люди, как Альберт Швейцер или монахиня Тереза совсем недавно. Но если просмотреть всех, кто получал Нобелевскую премию мира, то мы увидим неслучайную выборку международной сволочи, включая и наших формально, здешних лауреатов премии мира. Вспомните, как по случаю прекращения Вьетнамской войны получили премию северо-вьетнамский коммунистический, то есть ну совершенно залитый кровью министр иностранных дел Ле Дых Тхо и предатель вьетнамцев Генри Киссинджер. Вспомните, как по случаю лицемерного мира на Ближнем Востоке Нобелевскую схлопотали два человека, которые в юности были просто террористами — Садат из Египта и Бегин их Израиля. У обоих юношеское террористическое прошлое. Нобелевскую премию мира, как правило, нечисть получает со всего мира.

И тем не менее, надломная ситуация в русском этносе не была исчерпана. Здесь, прежде всего, рекомендую смотреть мою доступную всем теперь работу «Диагноз», в том числе в моем сборнике статей. Надломная ситуация не была исчерпана. То будет особой темой будущей лекции о нашем несостоявшемся возрождении. И надломные явления продолжали действовать. Старая бюрократия, высшая бюрократия работала настолько плохо, что была, несомненно, повинна в нашем поражении в Русско-японской войне, которую мы по всем параметрам обязаны были выиграть и торжественно выйти на тихоокеанский театр. Работала она плохо. Кроме того, как мы с вами отмечали в соответствующем материале, не только интеллигенция, но и бюрократия, частью высшая, были пронизаны революционной антисистемой XIX столетия, или несколькими антисистемами. Как я в 1994 году написал, затрудняюсь только определить, была ли в России одна антисистема или действовало несколько антисистем, притом враждебных друг к другу, но, безусловно, разрушительных для России. «Диагноз» и его отдельная глава «Антисистемы в России» стал сейчас любому доступен, в частности в еще нераспроданном сборнике «Россия — последняя крепость». Сборник же «Очерки православной традиции», где «Диагноз» тоже есть, уже распродан.

Так вот, и интеллигенция, и бюрократия были удобны для размещения антисистемы, потому что были маргинальны. Бюрократия не была сословием, может быть, и слава Богу, и не принадлежала к сословию, что уже хуже. Бюрократия в значительной степени была деклассирована, прежде всего низшая бюрократия, которая не была и дворянской-то по составу. Она только иногда выслуживала дворянство.

Следовательно, бюрократию в значительной степени составляли люди, оторванные от социальных корней, бывшие мещане, бывшие мелкие дворяне из провинции, иногда даже бывшие крестьяне, бывшие купцы или бывшие выходцы из духовенства, что, кстати, бывало нередко.

(пропуск в записи)

Это совсем не выпад против советской интеллигенции. К советской интеллигенции причислялись все люди с высшим образованием. Говорили, например: творческая интеллигенция, инженерная интеллигенция, военная интеллигенция... К ней причислялись все, кроме духовенства, весьма малочисленного в послевоенные десятилетия. А интеллигентом до революции назывался человек вроде бы образованный, но не аристократ, не дворянин, не помещик, не офицер, не буржуа, не священнослужитель, которых, слава Богу, было много и хороших. Даже Василий Осипович Ключевский, которого интеллигенты считали интеллигентом, сам себя, великий историк начала века, таковым не считал.

Лев Николаевич Гумилев, величайший из моих учителей, — а я очень везучий человек, у меня было много хороших учителей, некоторые из которых даже, слава Богу, еще живы и учат, — однажды в телепередаче замечательно сказал в диалоге с Александром Михайловичем Панченко: «Для того чтобы стать в России интеллигентом, надо было не окончить университет. А так как не окончить университет много легче, чем окончить, то и легко было стать интеллигентом».

Так вот, интеллигентская среда была необычайно удобна для того, чтобы разместить в себе антисистему. Но и бюрократическая, генетически родственная среда, такая же маргинальная, как и разночинная интеллигенция, тоже была готова вместить антисистему. Вот они и вмещали. И вот с этим бороться может только гений, великий глава государства, который сумеет сплотить здоровые силы нации. Потому еще раз говорю, Николай Второй подобного испытания не выдержал. Но таких людей, которые выдерживают подобные испытания, вообще в истории мало.

В частности антисистемными, провокационными были действия, приведшие к трагическому Кровавому воскресенью 9 января, министра внутренних дел, князя Святополк-Мирского, прямо виновного в кровопролитии в этот день. Накануне он был с докладом в Царском селе. И государь спросил его: «Что в столице? Может быть мне лучше приехать?» А министр, который точно знал о готовящейся манифестации, солгал главе государства, сказал, что после ввода войск Петроградского гарнизона всё в порядке. Он не мог не знать, он был информирован тремя источниками: как министр — от губернатора и от департамента полиции, и как шеф жандармов — от жандармов. Следовательно, знал, следовательно, солгал, следовательно, провоцировал, подонок. Министр лгал на докладе императору! Но я могу здесь бросить упрек и императору. Он вежливо уволил Мирского в отставку, а должен был ради блага России отдать его под суд, с шумом, с помпой! В кутузку! На кол тогда уже не сажали, хотя Мирский был того достоин. В кутузку!

Так вот, если бюрократия вела к проигранной войне и провоцировала, то интеллигенция радостно раскачивала начинающуюся революцию! И вот здесь один интересный момент. Мы называем эти события «Первой русской революцией». Написано о них очень много и очень талантливо исследователями, среди которых лучший конечно ныне здравствующий, маститый историк Сергей Симанов. Дай Бог ему здоровья! Мы говорим о событиях «Первой русской революции», а потом у нас появляются, уже совсем смешно, «Февральская революция» и «Октябрьская революция». Ну, только очень исторически безграмотный человек может разделять Февраль и Октябрь. Очевидно, что то одна революция. Все революции проходили по такой же схеме. В частности, и Французская. Иначе, если по нашей схеме, мы должны были бы говорить «Фельянская революция», «Жирондистская революция», «Великая якобинская революция» или наоборот «Великая термидорианская», следующая, революция. Но ведь не говорим же так, а говорим про одну Французскую революцию. Потому глупцы или провокаторы те, кто разделяют Февраль и Октябрь вне зависимости от того, что одни склонны писать «Великая Февральская революция» и «октябрьский переворот», а другие — «февральская буржуазная революция» (с маленькой буквы) и «Великая Октябрьская Социалистическая» (всё с большой буквы). Враньем занимаются все равно и те и другие.

Позволю себе гипотезу, что революция началась в 1904 году. И, несмотря на усилия многих добрых русских людей и государя, несмотря на гений пока что последнего великого государственного деятеля русской истории Петра Аркадьевича Столыпина, ее только придавили, а раздавить не смогли. Эту гадину не смогли раздавить. И она просто отсиделась под корягой, а с началом мировой войны из-под коряги выползла. Вот и всё. То одна революция. Причем, подозреваю, что революция еще просто не закончилась. Это, простите, не научная гипотеза, а мое ощущение, то, что я могу сказать, как человек, очень прилично знающий историю, и еще все-таки от сердца. По крайней мере, то не исключено. Вполне возможно, что не только межфазовый переход между надломом русских и будущей инерцией процветающей России и благоденствующей русской нации, но и революция, которая удачно вписалась в эту переходную фазу, в этот затянутый переход, просто еще не кончилась.

Дело в том, что все революции проходят по-разному, но по одной схеме. В английской было цареубийство, во французской и в русской. В английской был тиран Кромвель, во французской — Робеспьер и еще куча разных тиранчиков, и в нашей тоже — Сталин. В английской была революционная шайка пуритан, во французской — шайка «малого народа» по Огюстену Кошену, денационализированных французов мерзавцев, и в нашей был наш «малый народ», иногда русский по происхождению, но ненавидящий Россию. Все революции проходили по одной схеме. И кровь лили примерно одинаковую в процентах, с поправкой на численность населения. Всё по схеме. И крутится это колесико, и с каждым витком новые революционеры радикальнее предыдущих и прежних убирают, кого на тот свет, кого в эмиграцию. Кто-то ухитряется отсидеться. А все равно по одной схеме.

А выходят из революции все очень по-разному, и я считаю то очень важным. Англичане вышли хорошо, французы — плохо. Об этом есть моя статья «Как это было у других» со сравнением английского и французского опыта. Для нас это очень важная статья. Потому я переиздал ее, она написана в 1995 году. Иногда революции длятся очень долго. Английская революция началась в 40-е годы XVII века, а закончилась-то во втором десятилетии следующего, XVIII века. Ведь по сути дела, конец английской революции — это даже не Славная революция и низложение Якова Второго Стюарта, а приглашение вместо Штатгальтерского нидерландского дома Ганноверской династии после смерти королевы Анны, когда устанавливаются новые принципы отношений короля, кабинета и палат парламента. Революция заканчивается, когда положение становится бесспорным, когда достигается национальное согласие. В этом национальном согласии иногда участвуют и бывшие революционеры. Наполеон Бонапарт стремился достичь такого согласия, вводя во французскую элиту свое окружение, даже бывших роялистов, чьи отцы были гильотинированы, бывших революционеров. Оттуда даже появился политический термин «бонапартизм». Разве что-нибудь подобное у нас произошло? Нет. Разве у нас прекратились, исчезли территориальные потери? Нет. Только что русская земля опять была расчленена, и значительные куски России нам не принадлежат. На территории России несколько государств. А человек, который по воле Ельцина, Путина и газет, называет Российскую Федерацию «Россией», совершает ошибку, и если не грех, то, по крайней мере, некоторую провинность перед русским народом. Давайте лучше называть этот клочок, этот ошметок всегда «Российской Федерацией». Это законно, абсолютно правопослушно. Нет, не закончилась русская революция. Английская революция заняла три четверти века, постепенно угасая, угасая, угасая... Возможно, что мы сейчас близки к окончанию русской революции. Но то будет не 75, а 85 или 90 лет. Боюсь, что не закончена. Но началась она определенно в 1904 году.

Хорошо ли вышел из положения государь? Да, хотя можно было выйти лучше. Выходил с ошибками, потому что с самого начала не имел внутриполитической программы, с печальными ошибками. Но хотел выйти так же, как вышел в свое время, в середине XVII века его талантливейший, достойнейший предок — царь Алексей Михайлович. Цепь гражданских недовольств и просто бунтов конца 1640-х годов привели к тому, что царь обратился к сословиям: «Ага, вы недовольны! Вы бунтуете! Марш сюда, в земский собор и сами выходите из создавшегося положения, со мной, под моим государевым водительством и председательством». Разве по сути дела не то же самое предложил Николай Второй, издав манифест о созыве государственной думы? Он повторял в начале XX века безупречно национальное и православное поведение своего прапредка той же династии. Опять-таки прав Солоневич, который написал: «Разве государь мешал нам обогащаться, заниматься земскими делами и гимнастикой? Нет, не мешал. Не стало государя — мы виноваты». Государь не мешал, а даже помогал.

Менее всего справедливо утверждение, появившееся уже тогда, что царь разрешил думу с перепугу. Никакого перепуга у него в 1906 году не было. Наоборот, он спасал гражданский мир. По официальной статистике число жертв так называемой «Первой русской революции», за 2-2,5 года составило 16 тысяч. Романовы, между прочим, никогда не лицемерили и статистику не прятали. Лицемерили потом революционеры, уже самые первые, еще не большевики. Революционное мурло сразу начало лицемерить! А Романовы всегда давали честную статистику. Революционная статистика дает вдвое большую цифру, пытается подверстать, увеличить. Что такое 30 тысяч для Российской империи, если одна кратковременная Парижская коммуна, которая длилась меньше года, дала 100 тысяч только убитых! А те, кто сдох от недоедания и малярии в тропических колониях, в это число не входят. Кроме того, то было все-таки пораньше, в 1871 году, как вы понимаете. Она не была особенно кровопролитной, но государь стремился избежать кровопролития. Ведь на самые первые революционные выступления была и довольно мощная народная реакция, а в 1905 году она стала уже весьма значительной. Она была разной в разных кругах. Крупная буржуазия, ответственные интеллектуалы, — чуть не сказал «ответственная интеллигенция», но пусть даже так, — создали партию октябристов, название которой декларативно. Это «Союз 17 октября», они поддерживали все то, что государь даровал Манифестом о свободах 17 октября 1905 года. Армия в основном оставалась надежной, хотя было несколько флотских восстаний. Появившиеся профессиональные союзы поддержали государство. Союз железнодорожников уже в конце 1905 года принимает решение на своем пленуме, что все, кто желает бастовать, должны уволиться, потому что желающих поступить на службу на железной дороге очень много. Рынок рабочей силы в избытке, и должны остаться те, кто желает работать, а не останавливать поезда! Так вел себя организованный рабочий класс, если хотите.

Но были ведь и другие случаи. Как известно, первый сигнал был в Томске. Революционеры радостно протащили по городу кощунственно перевернутый портрет императора, перевернутый головой вниз, массу красных тряпок и, как у них положено, удалились митинговать в театр. Когда они все там собрались, чтобы произносить речи и петь революционные песни, сошлись другие жители Томска, забили брусьями двери и сожгли театр со всеми, кто в нем находился. Вообще-то говоря, вот и от этого кровопролития император Николай Александрович спасал Россию. Реакция могла быть очень серьезной и на сброшенного с балкона губернаторского дома орла, как то было в Киеве. Обернулось погромом. Войскам пришлось защищать граждан от погрома. Читайте Шульгина, его мемуарную книгу «Дни».

Так что император Николай не в меньшей степени, чем царь Федор Иоаннович выступал миротворцем, не в меньшей степени шел на контакт с обществом, сословиями, чем царь Алексей Михайлович, и отнюдь не разворачивал в полную силу государственную мощь, что и было оправдано тогда, но не в 1917 году.

Реформами Николая Второго следует считать, прежде всего, думские реформы. Что хочу вам сказать? Вопрос этот сложный и занимает очень много времени. Изложу вам конспективно.

Первое. Провозглашены религиозные свободы, не те безудержные, которые у нас сейчас, между прочим, но очень большие. То было благо. Взрослому человеку разрешили, введя принципы светского государства, переходить из одного вероисповедание в другое. То было благо. Но того же не разрешили детям, и сохранили уголовную ответственность за перетаскивание детей из христианского вероисповедная в нехристианское или из православного в другое христианское, неправославное. До выхода из малолетства дети не должны были покидать свою веру. То было благо? Да, благо. Больше свобод — это благо.

Второе. Все архиереи, за исключением, кажется, двух, в опросе высказались письменно за восстановление патриаршества и созыв собора. Но последовавшее предсоборное присутствие не привело к созыву церковного собора. И вот это было совсем не благо. Это все — воспитание Победоносцева. Константин Петрович был тоже противником созыва поместных соборов и восстановления патриаршества, потому что был консерватором до охранительства и боялся что бы то ни было менять. И если мыслитель Победоносцев, публицист Победоносцев украшает нашу историю, вне всякого сомнения, — и я всем рекомендую его читать, в том числе его прекрасные письма Александру Третьему, — то министр Победоносцев не вполне украшает. Облегчало то будущую деструкцию? Да, облегчало. Еще хуже было другое. Все вероисповедания оказались практически освобожденными от государственного контроля, естественно, кроме правового в рамках полицейского надзора, если происходит уголовное правонарушение. Не получило освобождение от государственного контроля только одно вероисповедание — православие. А вот это уже тяжелая ошибка, тяжкая ошибка. Издать манифест о свободе вероисповедания и сохранить пост обер-прокурора синода — это тяжелая ошибка, которая, кстати, многих страшно обидела, особенно епископов, и оттолкнула их от государя. Бунтовщиков среди епископов не было, но и отчаянно его поддерживать они не стали тогда, когда то было важно. Вот так.

Третье. Теперь дума. Созыв думы — безусловное благо. Я неоднократно в нашем курсе указывал, что наша национальная традиция укладывается в Полибиеву схему, которую великий грек считал совершенной, когда в одной политической конструкции сосуществуют элементы монархии, аристократии и демократии. В периоды наших высочайших расцветов, в XI-XIII веках, может быть, даже в X-XIII веках, и в XVI-XVII веках наша государственная система соответствовала Полибиевой схеме. Великие реформы Александра Второго открыли дорогу восстановлению Полибиевой схемы. Низшая демократия у нас уже существовала в форме земства, земского самоуправления. Значит, оставалось только одно — довести ее как во времена земского собора до общегосударственного уровня. Потому Александр Второй был прав, готовя созыв своей государственной думы с ограниченными функциями, в чем ему помешали революционеры-цареубийцы. И Николай Второй был прав, обращаясь по сути дела к традиции земских соборов. Но, как я отмечал неоднократно, наше земство было беспартийным. Русская демократическая традиция старше христианской России, она целиком уходит в языческое прошлое, она едва ли не более древняя, чем традиция монархическая, и всегда была традицией только беспартийной демократии. С моей точки зрения, это вообще единственно возможная неповрежденная демократия, ибо партийная демократия повреждена олигархическими элементами, каждая партия есть, в сущности, олигархия. Наша демократия могла быть и должна была быть и должна быть сейчас только земского свойства! Кстати, до того додумался Солженицын, он даже такой проект выдвигал. Но кто же его послушал! К сожалению, не было принято никаких мер, дабы разлагающий, разжижающий яд партийности не попал в государственную думу. Партийность облегчает воздействие на демократию недемократических структур. А кто эти недемократические структуры? То может быть политическая партия, масонская ложа, междусобойчик крупных буржуа, бюрократический сговор. Можно придумать разные варианты. Неважно что. Все равно это будет разлагать, что и происходит сейчас на наших глазах.

И мало того, что это противно нашей национальной традиции, дело вот еще в чем. Смотрите. А какие на тот момент были партии? Кто дебютировал? Кто первым оказался готовым предлагать выборы по партийным спискам? Только те, у кого партии уже были до революции. А кто это были? То были революционеры: социал-демократы и социалисты-революционеры. У них уже были готовые подпольные партийные структуры! То есть, покуда благонамеренным партиям, русским националистам Балашова или октябристам Гучкова еще предстояло складываться, те были уже готовенькие. Вот в итоге мы и получили первую государственную думу, где большинство было у несоциалистических революционеров, то есть у кадетов, у партии Милюкова (у партии КД), которые для своего формирования использовали земские съезды, то есть крайне левое крыло земства. Законные механизмы земских съездов были использованы левыми крикунами вроде Милюкова, Гессена, мадам Кусковой. Ну а что? Вспомните, например, первый исторический, или лучше сказать, истерический съезд народных депутатов при Горбачеве. Горбачевские структуры и структуры коммунистической партии использовала по сути дела западническая, радикальная антирусская шантрапа. Так произошло и с кадетами. Кадеты, как выяснилось, все интеллигенты: они умеют только кричать. Когда государь был вынужден распустить первую думу, с которой было невозможно сотрудничать, во второй думе они уже большинства не набрали, их становилось все меньше и меньше, только Милюков исправно избирался, но зато во второй оказалось эсеровское большинство. Вот как раз тогда-то и нельзя было проявлять подобной благодушной терпимости! Вы помните, был такой Трудовой союз, «трудовики»? Например, Александр Федорович Керенский был из Трудового союза. Откуда он возник? Он вроде бы новый был. А очень просто. В отличие от полных русоненавистников и людоедов социал-демократов, среди которых и большинство-то были нерусские, эсеры были все-таки еще русскими интеллигентами. Потому им было просто как-то неприлично, с одной стороны, (в 1906 году) бросать бомбы, а с другой стороны, избираться в думу. Потому появился Трудовой союз. И те эсеры, которые бросали бомбы, остались «эсерами», а те, которые заседали в думе, стали «трудовиками». Но ведь такие вещи отслеживаются, и по тому поводу можно было выносить прокурорские решения, губернаторские решения, судебные, если нужно, решения. Если действовать последовательно, можно было просто лишить возможности участия в избирательном процессе тех, кто был причастен к революции. Уже в начале 1905 года было совершенно ясно, что «эсдеки» (социал-демократы, меньшевики и большевики) и тем более эсеры к революции причастны. При всех свободах террористы должны были быть отстранены от избирательного процесса. Сделали это? Нет!

То есть, опять-таки, как и в церковном вопросе, дума — это хорошо и правильно. Жест — смелый, последовательный, достойный предков. Исполнение — никуда не годное. Потом пришлось уже после назначения Столыпина главой правительства распускать думу еще раз и указом императора менять избирательные законы в период между думами. Тут все «милюковы» и вся заграница взвыли, что это государственный переворот! Но с третьей думой оказалось возможным работать. По крайней мере, она исправно работала, покуда был жив Столыпин и целы его министры.

Кстати, господа, я очень люблю последнего государя и чту его память, и икона новомучеников с ним, в том числе была в моей комнате задолго до Горбачева, но, как видите, я все-таки не отношусь к романтическим последователям и почитателям его памяти. Ошибок нахватали сколько угодно. Великим государственным деятелем был Столыпин, а не Николай Второй. Но вот как ни старались исследователи благонамеренные и злонамеренные, любые раскопать, кто все же подсунул, в сущности, довольно молодого саратовского губернатора в качестве министра внутренних дел, кто обратил внимание Николая Второго на Петра Столыпина, так и не нашли. Совершенно верно, государь сам его нашел. Именно это очень важный аргумент в пользу того, что последний государь был на своем месте. Даже то, что государь просто рассмотрел последнего великого государственного деятеля России в чиновнике высокого звена, среди многих губернаторов, тоже доказывает, что он был проницательным, умен и видел Россию, всю Россию видел и понимал.

Петр Аркадьевич Столыпин был столбовым дворянином, не просто потомственным, и, по сути, мог считаться аристократом. Столыпины были в родстве с Лермонтовыми и Арсеньевыми, что все знают, и со светлейшими князьями Горчаковыми тоже. Свойство там пересекает много, много знатных фамилий со Столыпиным. Их родовое имение Середниково, которое сейчас восстанавливает глава нынешнего клана Лермонтовых, — великолепный ансамбль 80-х годов XVIII века, очень близко от Москвы. Если будет хорошая, летняя погода, поезжайте, посмотрите. Это в 45 минутах езды от Москвы, Фирсановка по Николаевской дороге. Стоит того, ансамбль потрясающей красоты. Автор — один из крупнейших зодчих Екатерининского времени Иван Старов. Столыпины были давно заметны на государственной службе, бывали доблестными офицерами. Один из известных Столыпиных был адъютантом Суворова. Тем самым Петр Аркадьевич получил воспитание настоящего поместного дворянина, то есть человека, который знает землю, знает земство, знает крестьянина не понаслышке, и даже интересы и нужды крестьянина тоже знает. То есть, для России того времени у него было хорошее воспитание. По своему происхождению Столыпин, несомненно, мог закончить гражданский лицей, или пажеский корпус, или, в крайнем случае, училище правоведения — самые элитные учебные заведения. Но он закончил физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Как видите, в молодости его отличало неординарное, небанальное поведение. Попутно вольнослушателем он окончил и юридический факультет того же университета.

Но хотя он получил университетское образование в хорошей альма-матер, он не углубился в академическую карьеру, а вышел в государственную службу, в систему министерства внутренних дел, то есть в систему, которая как раз могла реализовать его воспитание, а не университетское образование, его поместное прошлое. Далее он начинает служить в провинции, был земским посредником, земским начальником, мировым, и быстро, уверенно, но, не прыгая через ступеньки, поднялся по линии МВД до вице-губернатора, а затем быстро и надолго до губернаторской службы. Он служил в Виленский губернии, знал запад, служил в Поволжье, он служил на севере. Короче, вот уж он-то точно Россию знал на уровне ее делопроизводства.

Но вместе с тем, заметьте, он и не был классическим бюрократом, не был столоначальником просто по двум причинам. Во-первых, он был настоящий аристократ, во-вторых, потому что у него было университетское образование, столичное университетское образование.

О Столыпине сейчас можно прочитать очень много книг. Преобладают среди них вполне приличные. Изданы еще в 1993 году его служебные записки, его думские речи. Это — прекрасное ораторское и эпистолярное наследие. Есть изданные большим тиражом воспоминания его дочери. Есть вышедшая очень рано, в Риге, в 1989 году специальная книжка, которую издали, между прочим, какие-то очень добрые, православные русские люди, подробнейший материал о его убийстве, всё об убийстве Столыпина. И несколько исследований достаточно солидных. Потому читайте о Столыпине, читайте об императоре Николае Втором, где лучше всего книга Ольденбурга и биография «Император Николая Второй», написанная Александром Бохановым. Моих лекций для таких фигур в русской истории категорически недостаточно ни для кого. Надо дальше читать.

Так вот, по всем параметрам он был блестяще подготовленный, незаурядный и очень русский государственный деятель. Он был настоящий православный государственный деятель, а значит и настоящий имперский государственный деятель. Петр Аркадьевич был сторонником отмен многих ограничений. В частности он был сторонником отмены действия черты оседлости, но не добился того у государя. И он был абсолютно прав, потому что ограничение расселения иудеев в великорусских губерниях империи помогало только революционерам и иудействующим: это ограничение не действовало на лиц, имеющих высшее образование, в том числе иноземное, на гильдейских купцов, на потомственных почетных граждан, которые сохранились, на представителей целого ряда профессий вне высшего образования, в частности на фармацевтов и часовщиков, из-за чего уже во второй половине XIX века фармацевт и часовщик стали еврейскими профессиями в Российской империи, на потомков николаевских солдат, так называемых кантонистов, призывавшихся при Николае Первом, которые далеко не все принимали православие. На восемь поколений потомков тех николаевских солдат не действовали ограничения черты оседлости. И наконец, очаровательно последнее — на служащих в хозяйстве купца-еврея. То есть, купец-еврей мог просто выписать паспорт, заверив, что такой-то Мойша служит у него в хозяйстве. То есть, ограничения черты оседлости не действовали вообще. Они действовали только на иудейскую бедноту и иудейские низы в местечках. А те естественно раздражались и были готовым материалом для революционеров. Столыпин был прав. Или надо было восстанавливать черту, если кто-то считает, что это правильно, во всей ее жесткости и не пускать за нее никого, включая гильдейских купцов, либо «отменять кино».

Он был сторонником отмены лишних ограничений. Но вместе с тем, он был русский православный государственный деятель. И он активно проводил и поддерживал систему раздельного голосования в западных губерниях, дабы по преимуществу поляки не пользовались куриальным превосходством над православными крестьянами. Он произнес в думе блестящую речь по поводу избирательного равноправия, о котором в думе много кричали, для в сущности наших вассалов, поляков и финнов, которые хотели избираться и сидеть в думе на общих основаниях, а военную службу не нести на финских основаниях. Говорю по памяти: «Вы обвиняете в том, что вас сделали гражданами второго сорта? Станьте такими гражданами Российской империи, каковыми были граждане Римской империи, носите с такой гордостью имя российских граждан, с какой носили его древние римляне, и вы будете гражданами первого сорта и получите все права». Блеск! Настоящий, последовательный глава правительства.

Он был настоящий патриот, умный, дружелюбный, кстати, был сторонником предоставления государственности Польше, о чем шли серьезные разговоры еще до мировой войны, а в дни войны вопрос этот был уже решен в пользу восстановления Польского государства. Притом он остался жестким, твердым несгибаемым главой правительства. Как вы помните, на угрозу террора он произнес в думе свое знаменитое «Не запугаете!» Ну, где сейчас, в каком государствишке, не исключая даже США, глава государства или правительства позволит себе сказать «Не запугаете!», кто и где с полным правом может такое сказать? А Столыпин говорил убежденно, спокойно, бесстрашно и с полным правом.

И все-таки главное, что было сделано Петром Аркадьевичем, — это его знаменитая аграрная реформа. Идея аграрной реформы, то есть коррекции реформы царя-освободителя Александра Второго имела определенную власть над мышлением, она уже ходила в умах в конце XIX века и в начале XX века. Нечто подобное предлагал, кстати, и граф Витте в бытность премьер-министром, но до ума довел ее Столыпин. В чем заключалась реформа? В том, что крестьянин получал полное право приобрести возделываемую им землю не в надельную (с возможностью коренных переделов земельных участков по числу едоков), а в личную собственность (в полное наследуемое и отчуждаемое владение). Причем, крестьянский надел обязательно должен был быть предоставлен одним куском, и его размер зависел от качества земли. Потому требовалась большая землемерная работа. В случае невозможности по местным земельным условиям выделить такой целый отруб, крестьянин вправе был сдать его государству. Таковая сданная земля, кстати, попадала в государственный резервный земельный фонд, если хотите, «федеральный резервный фонд», для того, чтобы использоваться на нужды малоземельных крестьян. Если вы помните, мы говорили о вынужденной малоземельности, созданной некоторыми ошибками земельной реформой 1861 года. То есть, тогда крестьянин мог сдать свою землю государству и в другом месте получить хутор, адекватное земельное владение из государственных резервов. Вот откуда «выделение на хутора и отруба».

Несомненно, государственные, а может быть, заодно еще и уголовные преступники предлагают нам сейчас полную правоспособность частных владельцев на землю. Это в наших-то условиях при разрушенном крестьянстве! В отличие от этого в Столыпинской реформе были установлены ограничения, выше которых и крестьянин не мог скупать землю, то есть, были поставлены ограничения скупки земли «кулаками», хотя крестьянин имел право продавать и приобретать землю.

А «кулак», между прочим, — посмотрите у Даля, посмотрите у Энгельгардта, — это отнюдь не богатый крестьянин. «Кулак» в русской терминологии XIX века — это обычно хлебный торговец из крестьян, то есть тот, кто наживается на своих сообщинниках и соседях. Никогда крестьянина, скотовода или земледельца «кулаком» у нас не называли. Это эсеры придумали, а большевики у них украли. Это именно сельский перекупщик, потому и мироед, потому что он объедает мир. Закон также запрещал выход земли из крестьянского владения. Кстати, должен вам сказать, что еще до Столыпинской аграрной реформы 80% обрабатываемой земли принадлежали крестьянам, а остальная земля принадлежала помещикам и сельским буржуа, так называемым «экономистам». Те были обычно на юге, «экономии» — это юг. То есть, были поставлены рогатки. Была применена угроза, очень своевременная. Когда мы недавно заводили фермерские хозяйства, нам бы издать такую угрозу, а ведь не издали. Была применена угроза, был издан указ с предостережением, что любая попытка силового воздействия со стороны соседей, со стороны мира на крестьянина с целью заставить его не выделяться, вызовет преследование по статье о бунте. То есть каторга, Сахалин! И не было ни одного зафиксированного случая, что где-то был учинен погром над крестьянином, желающим выделиться. То подействовало. Все это было введено указом императора в междудумский период в 1906 году, утверждено думой в 1908 году. Выделение на хутора и отруба началось в 1910 году.

 Вот у нас сейчас появилась новая мода. В связи со спорами о землевладении она тем более обострилась. Наши не только «красные», но к несчастью и «розовые» патриоты делают из русского крестьянина общинника, «колхозника» и тем доказывают, что реформа Столыпина именно потому провалилась. А другая сторона тоже доказывает, что реформа Столыпина провалилась, но только потому, что ему мешали консерваторы, а вот мы, демократы, сейчас придем к власти и всё сделаем. Петр Аркадьевич сам был консерватор, глубокий консерватор, и общину он не разрушал, он разрушал крепостнические уродства, которые столетиями вносились в общину. Община как церковный приход никем ведь не разрушалась. Право общины держать общинные покосы и выгоны никем не разрушалось. На самом деле мы возвращались к старой, собственной, здоровой сельскохозяйственной традиции, о которой я вам говорил еще на материале XI-XII веков.

Была ли провалена Столыпинская реформа? Формально считается, что она началась в 1906 году. Рассчитана была на 20 лет. Можно не продолжать? Закончиться должна была в 1926 году. Фактически выделение хозяев началось только в 1910 году, потому что 4 года ушло на подготовку, ведь объем только одной землемерной работы был огромным, профессиональной геодезической работы, а число землемеров было ограничено. Фактически выделение шло 4 года, со второй половины 1910 года по 1913 год. Никаких протестов не воспоследовало. Был издан еще дополнительный указ, что те общины, в которых на протяжении последних 20 лет не было коренных переделов, считаются распавшимися, а земля считается автоматически закрепленной за каждой семьей, которая ею владеет. Но то были богатейшие общины. Такие, как, может быть, вы знаете, богатейшее село Поречье-Рыбное близ Ростова Великого, через озеро Неро, с гигантской колокольней. Вот эта община, совершенно точно знаю, распалась, потому что там не было коренных переделов. Там каменные или каменно-деревянные двухэтажные крестьянские дома, некоторые XVIII века. То есть, из 20 лет только 3 года происходило выделение хозяев из общины.

Я не помню, но вы сами можете поднять статистику Столыпинской реформы и посмотреть, сколько успело закрепиться. Но железно помню цифру, сколько подало заявлений — 42% сельских домохозяев, только за то время, которое было (за 3 года). Разве то не успех реформы? 42%! А впереди оставалось еще 13 лет реформы! Темпы подачи заявлений замедлялись, да, то правда. Но можно ли то считать провалом реформы? Кто подал заявления немедленно? Те, кто были давно к тому готовы, то есть либо наиболее крепкие крестьяне, которые хотели укрепиться, не иметь опеки, не иметь коренных переделов и получить возможность еще прикупить земли, либо самые слабые крестьяне, которые ждали, чтобы продать землю и уйти в город, уйти в рабочие. Вот и всё. А всем остальным просто надо было время, чтобы подумать, посмотреть, как вокруг.

Что в итоге получал Петр Аркадьевич? Первое. На хозяйственном уровне он получал сельского крестьянина-товаропроизводителя, который будет вполне конкурентоспособен на международном сельскохозяйственном рынке, который, избавившись от неудач реформы 1861 года, станет конкурентоспособен, прежде всего, против помещика и буржуа (экономиста), перейдет на их уровень. То подтвердилось? Да, подтвердилось. Рекордный год вывоза сельскохозяйственной продукции, как известно, — 1913. А дальше война. С началом войны тут же, естественно, были остановлены все работы по реформе Столыпина, и понятно почему: массу крестьян призвали в армию. В их отсутствие нельзя было делить. То же вам не Петр Первый и не советская власть. С мужиком, с хозяином-то считались. Он получал таким образом не просто рост сельскохозяйственного производства, что, думаю, Столыпина не очень волновало. России и так хватало ее сельскохозяйственного производства, и даже на экспорт хватало. Но он получал довольно большой слой зажиточных крестьян. Второе. А на социальном уровне он получал крепкого домохозяина, который будет, естественно, противодействовать любой революции. Давно уже отмечено и не мною, что если бы мировая война началась десятью годами позже, а я думаю, что даже пятью годами, то революция была бы невозможна. Крестьянин и так не бросился в революцию. В нее бросилось только сельское босячье, как и городское. Но крестьянин остался пассивен. А еще несколько лет такой деятельности, и крестьяне не остались бы пассивными, они просто дубьем разогнали бы уцелевших революционеров.

Так что в общем реформа началась успешно и обещала закончиться успешно. Дополнением к агарной реформе Столыпиным проводилась огромная переселенческая политика при поддержке деятельнейшего главноуправляющего земледелием Кривошеина (тогда еще не было министра земледелия), знаменитого сотрудника Столыпина, и талантливых министров путей сообщения князя Хилкова и затем Виттиха. Давно было известно, что земли, как ни крути, все равно не хватит. В черноземных областях ее постоянно не хватало при том населении и демографическом подъеме уже тогда. Переселением в южную Сибирь, кстати, в прекрасный климат и на очень плодородные земли, занимались уже в первой половине XIX века. Но до постройки Транссиба оно не могло быть масштабным. О переселенческой политике написано много. В XIX веке ею тоже с умом занимались. Были устроены особые станции, потому что крестьяне ехали долго и отправлялись со своей скотиной. На станциях государство готовило корма. Только переселяйтесь. Но с постройкой Транссиба переселенческая политика могла стать масштабной. Была проведена очень серьезная рекламная кампания. Был построен особый парк знаменитых Столыпинских вагонов. Их секрет, кстати сказать, раскрыл Солженицын в «Архипелаге Гулаг». Наши недруги, как здешние антирусские люди, какой бы национальности эта сволочь ни была, так и зарубежные, совершенно серьезно писали не раз, что Столыпинские вагоны были сделаны для заключенных, были «вагонзаки», таким образом. Это вранье подобно переводному альбому «Сто шедевров архитектуры», который я однажды раскрыл и в котором обнаружилось, что кроме царских дворцов под Петербургом и Московского Кремля нам досталась еще только Транссибирская магистраль. В США обнаружилось куда больше шедевров. В переводе на русский язык там сообщается, что дорога построена заключенными, хотя даже если собрать всех заключенных в России и даже ухитриться мобилизовать еще ссыльных, то их не хватило бы на строительство Транссиба. А где же цензура? Ну, ладно, можно без цензуры. Но тогда за подобную клевету издателя привлекают к судебной ответственности и отправляют отдохнуть — за Транссиб, за клевету, на ремонтные работы. Кстати, в Англии цензура была создана именно в интересах автора и издателя как предостерегающая инстанция, дабы избавить их от судебного преследования. Вот так. Люблю я английские примеры.

На самом деле Столыпинский вагон, который вряд ли сам Столыпин разрабатывал, просто он был душой той политики, а разрабатывался инженерами конечно, — это просто переселенческий вагон из двух половин, где одну половину занимала крестьянская семья со всем имуществом, а вторую половину — скотина, что безумно удобно, потому что на ходу поезда можно пойти коровку подоить и скоту корма задать. Такие вагоны были совершенно необходимы.

В советское же время переселяли не туда и не для того. Потому переселенческие вагоны действительно использовались советской властью как «вагонзаки». Вот такой маленький штришок к отечественной истории. Желательно, чтобы это все знали с детства, но до всех не докричишься.

Об успехе переселенческой политики свидетельствует статистика возврата. Средний возврат уехавших — 4% в год. И то нормальный отсев: вот не понравилось, домой поехали.

Таким образом, мы с вами видим, что подобно тому, как это было в трагические времена конца XVI века и в первые года XVII века, когда у нас были великого сердца, великого миротворческого ума государь Федор и великий государственный деятель, его шурин Борис, мы получили в начале XX века по милости Божией такой же подарок — у нас были добрейший, благонамеренный, праведной жизни, любящий свой народ государь Николай Александрович, и великий государственный деятель, пока что последний в нашей истории, Петр Аркадьевич Столыпин. Были и другие достойные люди. Но они были центральными фигурами эпохи. Потому, когда что-нибудь у нас не так, вспоминайте, что мы позволили убить сначала одного, потом и второго, в чем и итог ушедшей истории России, и урок для восстановления России, для всех урок. Всё на сегодня.



ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Вопрос: Первый вопрос. Как, по-вашему, сейчас надо обходиться с землей? И второй вопрос. Вот могучий и славный император Александр Третий продержался всего 10 лет, а слабый Николай Второй — 23 года. Может быть, это все-таки можно отнести к достоинствам Николая, к его какой-то политической мудрости, что он так долго царствовал?

Ответ: Александр Третий царствовал не 10, а 13 лет — 1881-1894. А сколько кому царствовать, решает Господь Бог. Александр Третий скончался от болезни. Ничто не предрекало сокращения продолжительности его царствования, и он был не стар. Не пример. С 1858 года по 1881 год процарствовал дед последнего государя Александр Второй, довольно долго, несмотря на то, что он был убит. Процарствовал столько же, сколько и Николай Второй. Потому здесь я разбирать ничего не могу. А вообще я уже всё сказал об этом. Все достоинства последнего императора я старался выделить, и считаю, что он в целом был достоин тогда и достоин сейчас нашей любви и памяти. Он был бы прекрасным главой государства в любой более или менее допустимой ситуации, о чем многие писали, но не справился с экстраординарной ситуацией. Я это сказал.

Теперь о земле. Видите ли, в чем дело. К сожаленью, во-первых, у нас сильно разрушено уважение к частной собственности с одной стороны советским периодом, а с другой стороны еще больше последними двенадцатью годами, потому что невозможно привить уважение к частной собственности, если эта частная собственность почти вся наворована, и все это видят, и все это знают.

Как я написал в одной из своих статей в 1995 году, и этот афоризм считался очень удачным, 70 лет нам доказывали, что торговец — это вор, а теперь доказывают, что вор — это торговец.

Потому сейчас крайне неосторожно вставать на подобный путь, даже если вводить ограничения, а ведь никто не хочет вводить ограничения. Следовательно, вместо возможности продажи земли необходим закон, который разрешал бы наследственное владение землей без права отчуждения и приобретение земли, пригодной для обработки и покинутой соседом.

Частной собственности на землю с правом неограниченного отчуждения нету во многих странах мира, в том числе и в тех, которые признаются вполне правовыми и демократическими. Например, в Японии есть пользование наследственное. Пользование должно наследоваться, ибо никакой хуторянин не будет вкалывать и улучшать свое хозяйство, если оно не пойдет по линии его семьи.

Вообще, настоящая демократия, а тем более у нас, должна быть ориентирована не на права и властные приоритеты индивидуума, а на права и властные приоритеты семьи! Такой, кстати сказать, была римская демократия классического республиканского периода и много других демократий.

Что касается вопроса о том, что произойдет в случае разнузданной торговли землей, то я разделяю точку зрения критиков даже «красных» — землю начнут скупать, в том числе и иностранцы. Начнется безудержная земельная спекуляция. У земледельцев нету свободных денег на приобретение земли. И я к тому готов добавить следующее, на что не хватит смелости ни у одного Зюганова. И это будет одобрено в готовящемся сейчас документе Союза православных граждан, где будет включено предостережение, что если по нынешним нормативам будет проведена приватизация земли, эта земля всё равно будет отнята через несколько лет. Вопрос простой — хотят они продолжения революции или нет. Землю всё равно отберут, даже если это будет добрый дядя из Соединенных Штатов Америки. И у него отберут. А если он еще и здесь окажется в этот момент, то отберут вместе с головой.

Вопрос: Извините, я, наверное, неточно сформулировала свой первый вопрос и повторю его. Как, по-вашему личному мнению, надо сейчас обходиться с землей на современном этапе, учитывая наши исконные традиции и в то же время современное мировое хозяйство?

Ответ: А я вам ответил на этот вопрос. Только на уровне наследуемого землепользования.

Вопрос: А как вы относитесь к утверждениям Платонова об артелях, о том, что личного землевладения у нас все-таки никогда не было?

Ответ: ну, он немного перебарщивает. Артель есть добровольное объединение. Вообще я считаю, что как исследователь экономики, русского хозяйства Олег Платонов — автор блестящий. Но не понимаю, почему он это утверждает. Он наоборот всегда доказывал, что наш хозяйственный бум в начале XX века был, как и позднее у японцев, связан с тем, что мы использовали самые современные, в том числе заимствованные технологии, но национальную традицию хозяйствования. И я тоже говорю о национальной традиции хозяйствования. У нас земля всегда находилась в наследственном пользовании семьи до неудачной земельной реформы 1861 года, именно земельной из всех Великих реформ, в чем виноваты скорее бюрократы, нежели государь Александр Второй. У нас же впервые тогда начались эти коренные переделы, их же раньше никогда не было. Еще в домонгольской Руси семья платила дани, потом подати «с дыма», а вовсе не в порядке круговой поруки общины. Я уже рассказывал об этом в нашем курсе. То есть, земля находилась в распоряжении крестьянской семьи, так же, как и дом, огород, утварь, орудия и скотина. А общинными были рыбные ловы, выгоны, покосы и товарищеская взаимопомощь. Это разные вещи.

Вопрос: А как вы относитесь к экспериментам Чаянова, у которого в общине каждый имеет свою долю земли, но они все объединены для общей обработки, чтобы совместно содержать ремесленников, преподавателей?

Ответ: Это вопрос не землевладения, а кооперации. Кооперация имеет у нас хорошую дореволюционную историю. Даже «Центросоюз», который на половину погубил Никита (Хрущев), а потом погубили совсем, и то насчитывал столетнюю историю. Он уходил в XIX век. «Потребкооперация» у нас старинная. Кооперация — это не «колхоз». Вообще говоря, Чаянова я читал. Через две недели буду читать модерн, в том числе экономический блок и потому коснусь кооперации, прежде всего молочной кооперации. Это — колоссальное добровольное объединение хозяев, не только крестьян, и буржуа и даже помещиков. Инициатором всего того дела был тоже помещик. Так что кооперация — это нормально. Не забывайте, что у нас в процессе коллективизации в значительной степени ликвидировали старую, дореволюционного происхождения кооперацию. Простые довольно-таки вещи.

Вопрос: Победоносцев говорил Витте, что сказать об образованности Николая Второго он ничего не может, потому что лекции он ему читал, но спрашивать о прочитанном не мог. То есть, образование царя было пассивным. Семинарских занятий Николай не проходил, рефераты курсовых работ он не писал, и т.д. Как же можно говорить об образовании Николая Второго?

Ответ: Его свободное владение иностранными языками известно. Его умение писать по эпистолярному наследию тоже известно. Его нормальное понимание всей государственной кухни тоже известно. Даже в дневниках встречаются исторические параллели, которые свидетельствуют о том, что он владел классической историей, древней и российской. И наконец, он все же был во главе вооруженных сил. Следовательно, его военная подготовка, его высшее военное образование было нормальным. Другое дело, что ему не надо было брать на себя функции верховного главнокомандующего, дабы вывести пост главы государства из-под критики. То было неправильно. Считаю, что то была его ошибка, не сама страшная, но все-таки. Два года быть даже номинальным верховным значит иметь военную подготовку. А потом я не знаю, что сказал Победоносцев, потому что я не доверяю Сергею Юльевичу, Витте я не доверяю.

Вопрос: Что вы можете сказать о сериале «Империя под ударом»?

Ответ: Я почти не смотрю «ящик». Простите Бога ради, не видел. Последнее время тем более мало смотрю. Противно всё как-то. Когда не пост, я могу лучше посмотреть американский триллер или боевик. Он меня развлекает, нисколько не занимая мое сердце. А наши исторические фильмы чаще всего не очень хочется смотреть, и то печально.

Вопрос: Очень хороший сериал сейчас идет по «Культуре», по вторникам, по полчаса, начало в 17 часов. Называется «Дело житейское». Священник ведет. Очень любопытные темы.

Ответ: Это называется — «батюшка прорвался на телевидение». Но то ненадолго, скоро погонят. Всегда всех гонят. Посмотрю обязательно. Спасибо.

Ну что, давайте прощаться. Поздравляю всех православных с наступающим праздником Торжества Православия в ближайшее воскресенье. А если есть художники или будущие художники, или родственники у вас художники, то их особо поздравляю с Торжеством Православия, потому что этот праздник установлен на Седьмом Вселенском соборе в честь преодоления Ереси иконоборчества. Если бы собор не победил, художников бы не было. Это их профессиональный день. До свидания!