Я отвезу тебя домой. Глава 78. Тревожное время

Появления могавков ждали со дня на день.
И с каждым наступавшим днем Филипп нервничал все больше. Ему казалось, он не контролирует вообще ничего.

Прошло уже несколько заседаний Совета. Но Клод де Жерве так и не заговаривал о перемене места встречи. По-прежнему предполагалось, что переговоры с могавками пройдут в небольшом, расположенном в глубине леса, форте Сен-Катрин, на котором в свое время настаивал сам Филипп.

Он даже не удержался, спросил Мориньера - может быть, ему стоит самому намекнуть, напомнить о форте Бонтон?
- Даже не думайте, - холодно отозвался Мориньер.  – Ваше дело - согласиться, когда господин де Жерве станет настаивать на перенесении места встречи с далекого Сен-Катрин на Бонтон. И ни мгновением раньше.
- А если он и не заговорит об этом?
- Заговорит – будьте уверены, - отвечал Мориньер.

И Филипп едва сдерживал рвущееся наружу недоверие.
Он никак не мог понять, откуда Мориньер берет силы, чтобы демонстрировать такую убежденность. И очень злился.

*

Мориньер, между тем, вовсе не был уверен в том, что расчеты его верны. Он, как всегда, пытался строить их исключительно на фактах. Только на этот раз фактов этих было – кот наплакал. И основную долю их составляла информация, полученная им в доме Клода де Жерве.

Несколько вечеров Мориньер просидел, склонившись над столом – перекладывал с места на место небольшие таблички, на которых было отмечено то, в чем он был уверен. Пытался выстроить из разрозненных своих знаний систему. В конце концов, он собрал всё и сжег.
Ничего не поделаешь, - подумал. - В этот раз придется больше полагаться на интуицию, чем на точную информацию.

*

То, что удалось обнаружить Мориньеру в доме Клода де Жерве, навряд ли можно было назвать словом «документы». Скорее это был лишенный очевидной логики набор слов, рисунков и цифр. Чтобы разобраться во всем этом, надо было сначала стать Клодом де Жерве.
У Мориньера на подобное перевоплощение было несколько часов.

Проникнуть в дом военного губернатора помог Мориньеру Морис. Он организовал это на следующий же после той памятной беседы с Клементиной де Грасьен день.
Пришел вечером, сказал:
- Если вы не передумали, идемте, монсеньор.  Сегодня Клод де Жерве будет спать, как убитый.

И в самом деле, отворивший Мориньеру дверь Мартен даже не старался соблюдать тишину. 

- Он спит. И проспит до утра.
- Что же это за сонная болезнь напала на вашего хозяина? - поинтересовался Мориньер, продвигаясь вслед за камердинером Клода де Жерве по коридору.
- У господина было сегодня плохое настроение, он много выпил, - отвечал слуга.
- Это гарантирует его полную бессознательность? – спросил Мориньер.
- В случае, когда вино в желудке плотно перемешивается с опийной настойкой – сомнений быть не может, - жестко ответил старик.

Мориньер тогда взглянул на него удивленно. Подумал: вот самый очевидный пример того, почему господам следует избегать всякой несправедливости по отношению к своим слугам - если не из человеколюбия, то хотя бы из соображений собственной безопасности.
И он ухмыльнулся, когда почти сразу, - он едва успел додумать эту мысль, - Мартен спросил:
- Морис сказал, вашей милости нужны верные слуги? Не согласится ли господин взять меня, старика, к себе на службу?
- Но мне ведь придется вместе с тобой взять еще одного слугу, – пошутил Мориньер, входя вслед за камердинером в кабинет. 
- Какого это - еще одного? – удивился Мартен.
- Того, который будет следить за тем, чтобы ты не подливал мне в вино опия.
Мартен посмотрел на Мориньера озадаченно. Потом спросил:
- Ваша милость тоже бьет своих слуг?

Мориньер улыбнулся тогда. Покачал головой:
- До сих пор не приходилось.
- Тогда вашей милости ничего не грозит, - нахально ответил старик.

*

Мориньер не сразу приступил к исследованию сваленных в кучу, бессистемно исписанных листов. Какое-то время он изучал то, что лежало в самом верхнем слое многодневных залежей. Рассматривал, запоминал. Руками бумаг поначалу не касался. Потом, решив, что понял закономерность, по которой слагался весь этот дикий беспорядок, обернулся к Мартену, стоявшему у него за спиной:
- Скажи мне, ты готов еще раз подставить спину своему господину? – спросил.
- Если вы обещаете, что тот раз станет последним, - ответил Мартен.
Мориньер усмехнулся. Кивнул – обещаю.

- Я сейчас просмотрю тут некоторые… документы. Потом постараюсь сложить все так, как оно лежало. Но если твой хозяин – человек внимательный, он может заметить, что какая-то из бумаг лежит иначе, чем прежде. Поэтому тебе придется кое-что сделать. Когда я закончу и уйду, - сказал, - ты устроишь тут небольшой переполох.
- Как это?
- Раскроешь окно пошире, хлопнешь створками. Когда придет хозяин, повинишься, скажешь, что забыл запереть окно на ночь.
Мориньер прислушался – ветер, будто напоминая о себе, завыл в оконные щели больной собакой.
-… Если тот спросит, почему какая-то из бумаг лежит не так, как прежде, ты всегда сможешь объяснить, что когда распахнулось окно, бумаги снесло ветром на пол. И ты поднял их.
Мартен ухмыльнулся.
 - Все это очень сложно. Я лучше принесу сюда кошку. Она уже не раз устраивала в кабинете разгром. Стоит этой зверюге увидеть краешек листа, свисающий со стола, она просто сходит с ума. Господин не засомневается в ее и моей виновности  - будьте уверены.

*

Судя по каракулям, - по-другому Мориньер не мог бы назвать то, что довелось ему в тот вечер держать в руках, - обнаруженным им в кабинете Клода де Жерве, тот, действительно, планировал встречу с могавками в форте Бонтон. Но записи эти были так невнятны, что Мориньер не готов был делать на основании них окончательные выводы.
Он продолжал слушать и смотреть. Наблюдал за перемещениями военных отрядов, следил за фортом Бонтон. Отправил одного из своих людей к форту Сен-Катрин. Тот, вернувшись, сообщил, что нет никаких признаков того, что де Жерве каким-либо образом готовит Сен-Катрин к приему могавков – форт жил своей обычной жизнью.

*

Наконец, спустя пять долгих дней, ситуация начала проясняться.
В Квебек явился первый наблюдатель – из тех, что должны были следить за появлением в зоне видимости индейцев.
Следуя полученным от военного губернатора указаниям, он постарался быть незаметным. Проскользнул по улицам. Добрался до дома Клода де Жерве. Доложил о продвижении могавков в сторону Квебека.
Мориньер узнал об этом уже через четверть часа - Морис, все эти дни практически не покидавший помещения кухни в доме военного губернатора, пришел к нему, слово в слово повторил то короткое, что выдохнул запыхавшийся посланец:
- Они идут.

В тот же день опустел форт Бонтон. Семьи, проживавшие в нем, по приказу Клода де Жерве поселили в доме одного из богатых квебекских торговцев.  Если военный губернатор и хотел скрыть этот факт, сделать этого ему не удалось. Возмущение торговца подселением к нему непрошенных гостей было так велико, что неудачливый хозяин тут же пожаловался половине города на произвол властей.


*

Со стороны казалось, ничто не изменилось в городе. Жители его по-прежнему занимались своими делами – шли за покупками, гуляли по дорожкам губернаторского сада, сидели в тавернах. Но в глубине этой привычной, по большей части лениво-созерцательной жизни, как бурливая река под истончающимся весенним льдом, уже неслышно клокотала пробуждающаяся энергия – там просыпались, приходили в боевую готовность самые разнонаправленные силы.

Удостоверившись в том, что дело сдвинулось с мертвой точки, Мориньер собрал в монастырском дворе всех своих воинов - раздавал им последние указания.
Рене, сосредоточенный как никогда, готовился при первом же слове своего господина бежать, куда тот пошлет – разносить письма, сообщения, указания. Начать действовать ему пришлось очень скоро. Мориньер вызвал его к себе уже спустя полчаса после сообщения Мориса о приближении могавков.
Выслушав приказание, Рене отправился к Филиппу де Грасьен. Передал записку. И несколько затверженных наизусть слов.
Лекарь Натаниэль сложил свою волшебную сумку. Бертен в очередной раз приготовился ничему не удивляться.

В это же самое время Клод де Жерве разослал всем участникам приглашения на внеочередной Совет.
Филипп, получивший записку от Мориньера за несколько минут до того, как Антуан принес ему в кабинет сообщение о созыве Совета, к моменту появления камердинера был готов действовать. В его лице впервые за много последних месяцев появилось то, что так его красило – радостное возбуждение от наконец завидневшейся возможности прервать так утомившее его ожидание.
Это так заметно добавило Филиппу настроения, что он даже вспомнил о Клементине – всю последнюю неделю они почти не виделись. Они оба в эти дни были так напряжены и тревожны, что сочли самоизоляцию лучшим способом сберечь мир в семье.
Сегодня же, перед тем, как выйти из дома, Филипп поднялся в комнату жены – та сидела у зеркала, о чем-то тихо говорила с Клодин.
 
Он вошел, склонился, коснулся губами шеи Клементины.
- Вы возвратитесь к обеду? – спросила она, не сумев придумать другой, более подходящей реакции на неожиданное появление мужа.
- Не знаю, - Филипп улыбнулся. – Не могу обещать. Но хочу, чтобы вы ждали меня дома. Будьте уверены, когда бы я ни вернулся, я буду очень голоден.
Он ухватил ее за плечи, заставил подняться. Вдруг впился жадным поцелуем в губы.

- Что-то случилось? – спросила Клементина, когда муж выпустил ее из объятий.
Тот засмеялся.
- Похоже, я плохой муж, коль скоро мои поцелуи вызывают у вас такие странные вопросы.