Пути Господни неисповедимы Часть 1 Мать-одиночка

      Из этой новой судьбоносной истории, если убрать какой-то эпизод, будет непонятно как, что и почему. Попробую излагать подробно, насколько нужно для ясности. Работала я тогда рентгенологом в Алма-атинской областной больнице. Обслуживала поликлинических больных и онкоотделение. Часто приходилось обслуживать по кругу: если выявлялась онкопатология, больной направлялся в онкоотделение, затем опять ко мне на дообследование, выписывался и через время ко мне на контроль. У меня тогда были тесные профессиональные взаимоотношения с хирургами-онкологами. Просто не могу не вспомнить профессора Либаева. Он приезжал из онкоинститута специально оперировать. Первым делом заходил в рентген кабинет. Вместе рассматривали снимки. Часто вызывали меня в операционую. Обычно мой диагноз подтверждался. Больных было много, но после моей работы в Кустанайской области я скучала по лечебной работе и брала дежурства в терапии.    Как-то во время моего дежурства в терапевтическом отделении поступил больной с высокой температурой. Его сопровождала жена - слегка знакомая мне врач-педиатр. Они в коридоре громко выясняли свои отношения. Как коллеге я предложила ей зайти с мужем в ординаторскую и там объясниться. Сама вышла.
       На вечернем обходе он, поблагодарив меня, пытался объяснить свои семейные сложности, я ушла от разговора. После выписки пару раз он приходил на рентген контроль, так как переболел пневмонией. Глазки у него, глядя на меня, блестели. Мало ли, у скольких благодарных пациентов глазки блестят. Для меня - обычное дело. Через какое-то время я перевелась работать в Центральную городскую клиническую больницу, но продолжала ездить подрабатывать в посёлок Института Ядерной Физики рентгенологом 2 раза в неделю. Как-то, возвращаясь, увидела впереди в автобусе моего бывшего пациента Ивана Стариненко. Встречаться не хотелось, и я решила выйти последней. Но судьба есть судьба. Выхожу - он стоит, ждёт меня. Разговорились.
- Как дела?
- Да ничего. Правда, вторую неделю рентгенаппарат не работает - реле времени испортилось.
- Я работаю в институте ядерной физики, там всё могут исправить.
Естественно, я очень обрадовалась.
- Зайдём домой. На работу мне во вторую смену.
- Я свои дела успею сделать, с удовольствием прогуляюсь с Вами.
На несколько минут я забежала домой, он со мной. С Жарокова в центральную городскую больницу идём пешком, в основном молча.
- Как здоровье? - спрашиваю, всё же это бывший мой пациент.
- Хорошо, дом строю. Приехал посмотреть строительные материалы.
«То-то он такой замученный»,- думаю я. Почти молча дошли до рентгенкабинета. Отдаю ему реле времени, которое вторую неделю лежит возле рентгенаппарата. Он обещал через неделю принести, но до сих пор нет. Аппарат починили, и я забыла о реле.
       Через год на 1 мая я одна дома, мама дежурила в ателье мод сторожем. Надо сказать правду, в то время дефицита всё же к праздникам мы готовились основательно. Мама готовила домашнюю свинную колбасу, вспоминая слюнки текут. Моё коронное блюдо «демалыс» опишу, может кто-то возьмёт на заметку. В казаночек на дно немного подсолнечного масла, затем кусочки баранины или говядины, сверху мелко порезанный лук, посолить. Потом - ломтики помидор, картофель, болгарский перец, ещё раз посолить, крупными кусками порезать капусту, эти куски посолить, полить сметаной и соком лимона и в казаночек. Порезать кусочки морковки и сверху ещё ломтики  помидор. Можно туда же добавить чернослив и зелёный горошек. Накрывается крышкой и тушится без добавления воды на медленном огне. Мясо и картофель в овощном соку - бесподобно вкусное блюдо. На десерт - вафельные трубочки, наполненные масляным кремом, подкрашенным свекольным соком в виде розочек, как в ресторане. Вафельницу Любовь Андреевна, бывшая соседка, мне подарила, и тесто сдобное я у неё научилась. Пироги - пальчики оближешь, салатики... За таким праздничным столом сижу одна, себя развлекаю, слушая Вовкины песни. После окончания института его записи - отрада для меня, особенно в праздничные дни. Звонок. Имею привычку открывать, не спрашивая. Стоит Иван. Я удивилась. Но, естественно, в праздничный день приглашаю к столу. 
- С праздником пришёл поздравить. Так сказать, проявить солидарность: 1 Мая -праздник солидарности трудящихся.
Выпил, я за компанию притронулась. Хорошо закусили. И потянуло его на откровенный разговор.
- Как у тебя всё вкусно, уютно.
- Стараюсь хоть на праздник создать себе праздник.
- У меня в доме никогда такого не было.
«Я уже это слышала, сейчас, - думаю, - понесёт». Нет, разговор принял более конкретное направление.
- Дом я почти достроил, живу один. Поедем, посмотришь, сама убедишься. Я часто думаю о тебе, хочу, чтобы мы были вместе.
       Мне 36. Сколько и кого ещё ждать - не знаю. Сидим... Уже поздно. Предлагаю ему уйти. Он делает вид, что не слышит. Понёс рассказывать о лесе, о растениях. Он ведь заканчивал лесхоз и может говорить часами, и мне о растениях интересно знать. Так досидели до полуночи. Предлагаю ему устроиться на диване, сама иду в спальню. Каждому понятно, что через 5 минут он рядом. Что я могу сказать... Хотя внешне он высокий, стройный мужчина, но какой-то неухоженный, какой-то нескладный, особой симпатии у меня не вызывал. Но в постели он заставил трепетать каждую мою клеточку. Слабое моё сопротивление только стимулировало его изобретательность довести моё маленькое тельце до экстаза. Маленькое отступление. Мне трудно понять, какое чувство испытывают мужчины, лаская большую как астраханский арбуз силиконовую грудь. А женщины? Ведь силикон перекрывает коллектор нервных окончаний. И как добраться до эротического трепетания? Понятно, есть другие органы...  Я впервые почувствовала, как прекрасна моя небольшая девичья, упругая грудь. Он, нежно прикасаясь, любовался ею, затем с невероятной страстью стал целовать её, и его губы сомкнули мой сосок. Удивительная нега разливалась по всему телу. Главный животворящий орган энергично, страстно вошёл в специфически наш женский орган, пробивая путь к входу в место встречи, где происходит самое главное - зарождение новой жизни. Вся сфера действия трепещет. Кровь переполняет мужской и женский половые органы. Здесь хозяин – мужчина. Он готовит будущую материнскую клеточку к восприятию его живительной влаги. По всем анатомо-физиологическим параметрам это - мой мужчина, и буйство страстей совместное. Отверстие входа расширяется и сотни живчиков устремляются к заветной клетке. Самому быстрому и ловкому повезёт. Он внедрится в женскую клетку и снабдит её генами хозяина и разбудит гены женщины и многих её поколений. Так зарождается новая жизнь. Кульминационный момент, благословенный Богом. Минуты слияния двух жизненных начал - мужской и женской клеток - это высшее блаженство, которое только может испытать человек. Свершилось! Наступают минуты удовлетворения, расслабления и приятной дрёмы.
       Что это был истинно подарок Бога можно оценить только по истечении времени. Сейчас я испытываю блаженство от божественной любви моей доченьки. Именно благодаря ей я до сих пор живу и стремлюсь ещё долго жить. Никакие успехи в работе, никакие награды, потехи не могут сравниться с актом, когда сам Бог и ангелы благословляют тебя, твою плоть на вынашивание новой жизни. Тогда я почувствовала, что я - женщина, а не только как меня окрестили коллеги-рентгенологи в областной больнице Дмитрий Поликарпович, Николай Николаевич и Владимир Владимирович «Анна Дмитриевна - надёжный парень». Прощаясь утром, Иван пообещал через два дня приехать за мной.
       3 мая он приехал со своим другом, инженером из ботанического сада, и мы поехали в Красное Поле к нему домой. Действительно, дом был по тем меркам хороший: большой зал, 2 спальни, кухня. Но кругом - пустота и нищета. В спальне - железная кровать-односпалка, зал пустой, на кухне - старенький стол, табуретки и всё. Из еды - хлеб, соль и немного сахару.
     «Да, - думаю, - от такой еды, и если ещё учесть, что он сам строил дом, штукатурил, стелил пол, делал окна и т.д., можно и согнуться». Я смотрела на него другими глазами.
       Друг съездил в магазин, купил какой-то закусон, выпивон, и мы пошли садить рассаду шиповника. Оказывается, Иван и его друг заканчивали лесхоз и, скооперировавшись, мечтали разбогатеть. Его друг, большой шутник, довольно грузный мужчина, такой колобочек, обязан был поставлять материал, т.е. рассаду шиповника и что-то ещё, Иван обязан был полностью ухаживать, калировать и т.д. Доход – пополам. Когда Иван разделся до пояса, его загорелый, мускулистый торс атлета вызывал восхищение. Иван ловко, ровненькими рядочками садил нежные росточки шиповника. Я старалась как могла, а его друг суетился вокруг, создавал нам хорошее настроение. Уезжала я с намерением приезжать по выходным и привозить различные продукты.
      Лето стояло очень жаркое, эти нежные росточки необходимо было каждый день поливать и часто рыхлить. Я обычно привозила с собой мясо и другие продукты, готовила  обед, а по прохладе шла рыхлить шиповник. К вечеру садились кушать. Поначалу он часто вспоминал свою жену.
- Наталья не имела привычки готовить. Накупит конфет, ещё чего-нибудь, и так, в сухомятку, а потом и вовсе сказала: «Не буду в селе возиться», осталась на съёмной квартире в ИЯФе и не захотела переезжать в Красное Поле. А с тобой хорошо. Вот только получу для них квартиру, и будем мы вместе.
Жил он с мамой – маленькая, худенькая и тихенькая, довольно пожилая женщина, слова от неё не услышишь. А рядом на той же усадьбе - дом сестры с двумя детьми и мужем. Настя да и Андрей отзывались о Наталье очень нелестно.
- Не приведи Господи такую невестку. Иван у нас работящий, ему хозяйка нужна, а не фифочка городская. Не по нраву ей сельская жизнь. Ну и Бог с ней. Ведь когда они разошлись, и нам спокойней стало без их вечных разборок. Так он холера ясная стал захаживать к ней.
- Невтерпёж мужику, ещё одно дитё прижили.
Эту новость я услышала от сестры впервые и говорю:
- Может быть, Иван, ещё вернёшься к своим детям?
- Нет, что ты! Спаси и помилуй. Насмотрелись мы на его жизнь.
Его сестра и мать тоже думали, что он туда никогда не вернётся.
Я особенно не надеялась на совместную с ним  жизнь - а вдруг жена одумается и станет проклинать и меня, и моего ребёнка? Как в воду смотрела.
       Сидели за столом, о сём о том говорили, а мне кусок хлеба в рот не лез, даже на всегда любимые помидоры смотреть не могла. Как-то я по хозяйству кручусь, приехала его мама с базара. Расцвели розы, и она ездила продавать. Привезла мёду и ещё чего-то.
- Ты ничего, деточка, не ешь?
Мёд я тем более не стала есть, но было приятно. Хоть какая-то забота. И я вызвалась пошить ей домашний халат.
       Я, наверное, имела очень уставший вид. Иван грел воду, мыл мне ноги в тазике и уносил в сад, где поставил для меня раскладушку. Я любила спать на улице под яблоней. Тут же рядом - плантация прошлогодних калированных роз. Ночной аромат, мерцание звёзд. Всё успокаивало, настраивало на будущую встречу  с моим желанным незнакомым существом. Иван часто ночами включал насос и поливал из колодца огород. Иногда мы вдвоём сидели на крылечке и много говорили о политике, о растениях. Он раскрывался как интересный собеседник. Он мне говорит: - Дай мне только подняться, я и тебя высоко подниму, буду на руках носить.
- Смотри только, когда подбросишь, не забудь поймать.
Как-то он приходит очень счастливый, с совсем неожиданной для меня новостью.
- А меня сегодня парторгом  ИЯФ выбрали!
Уж что-что, а такое мне и присниться не могло. И я выпалила известный аннекдот
«Раньше Иван кто был – дурак дураком, а теперь – секретарь парторганизации». Посмеялись, пофантазировали.
       Через какое-то время меня на работе ждал сюрприз. Вызывает меня заведующая и говорит:
- Вы только, Анна Дмитриевна, не расстраивайтесь, но будьте осторожны. Звонила, очевидно, супруга Вашего мужчины. Я ей сказала, что считала нужным, а Вас просто обязана предупредить.
- Большое спасибо, Виктория Ивановна, я буду стараться.
       Я очень благодарна моему коллективу за понимание и поддержку. Без этого я бы, наверное, не выжила. Представьте себе: рентгенкабинет на 3 этаже, сверху  плоская крыша нагревается днём невероятно, вентиляция работает совершенно неэффективно, кондиционера нет. Через какое-то время санэпидстанция наложила штраф администрации больницы за неэффективность вентиляции именно в моём кабинете.  Даже моя рентген-лаборант Шура теряла сознание, а какого было мне! Мы тогда много смотрели скопически. Стоишь перед экраном, на тебе тяжеленный просвинцованный фартух, просвинцованные перчатки по килограмму, и внимательно смотришь. Да ещё надо нажать со всей силой на область живота в проекции желудка для компрессии, когда исследуешь желудок. 2 месяца беременности я никому не говорила. А потом пошла к Риме Петровне, нашему гинекологу.
 - Миленькая моя, Анна Дмитриевна, да ты беременна.
Назначила на кровь. Через день ко мне домой приходит гематолог.
- Анна Дмитриевна, что с Вами, у Вас неблагополучно с кровью. Выраженная анемия и в формуле отклонения.
- Я в интересном положении, Мария Степановна.
- Это здорово! Но ты должна срочно принимать ферум плекс. Зайди ко мне, я распишу тебе лечение.
     Мария Степановна и гинеколог Рима Петровна бдительно смотрели за моим здоровьем. Составили для меня диету - что мне пить и сколько и что мне есть. Пила я один стакан воды в день и не больше. А ела не то, что мне нравится, а то, что полезно моему ребёночку. Оказывается, очень полезно есть печень трески. Я уж не знаю где, но моя подружка Аня Либерова где-то доставала её весь период до самых родов. Я делала салат, тёрла варёную свеклу, яблоко, добавляля туда печень трески и чуть-чуть чеснока. Это было ежедневное блюдо. Когда до родов оставалось 4 месяца, я села на абсолютно бессолевую диету по совету Римы Петровны. Как видите, многие пристально следили за моим состоянием.
       И тут за меня взялись все сотрудники. К рентгенаппарату не подпускали. Прийду на работу - мне дадут несколько историй описать, и иди гулять. Я иду в ботанический сад. Иду, и мне кажется, что впереди бежит маленький ребетёночек, я с ним разговариваю. Когда тошнота буквально подкатывается, начинаю петь, и мне легче. Я никогда так много не пела. Все наши доблестные мужчины кафедры и главный рентгенолог, которым раньше в голову не приходило, что я - маленькая, слабенькая, а воспринимали меня как надёжного работника, который может нести груз за себя и за того парня, вдруг изменились. С каким-то трепетом проявляли обо мне заботу.
       Время шло, и мне нужно было идти к участковому акушеру-гинекологу. Сама врач, но ходить к врачам не люблю. Участковая гинеколог меня осмотрела и говорит: «Первая беременность в 36 лет - это очень серьёзно. Будете часто посещать консультацию, а в 6 месяцев нужно будет лечь на сохранение, возможно, прийдётся делать кесарево». Вышла я напуганная. И без этой лекции у меня сердце замирало, как трезво обо всём подумаю. Много лет рентгенолог, причём раньше работала с большой нагрузкой именно скопически. В областной больнице у меня была тоже бешанная нагрузка: 4 или 5 исследований желудков ежедневно сложнейших онкобольных. Уже тогда часто повышалось давление. Есть, о чём задуматься.
       Я думаю, Господь послал мне моё счастье и всячески охранял меня. Моя мама всегда была вспыльчивой, но во время беременности ни разу голоса не повысила, боялась. Только мой мужчина не понимал всей сложности моего положения.
       12 сентября я последний раз в Красном Поле. Иван был чернее чёрной тучи. Мне бы развенуться да уйти по-добру по-здорову. Но я осталась. Дорога слишком утомительна. Возвращаться обратно на ночь глядя с двумя пересадками не было сил. Как обычно, приготовила ужин, молча поели. Я пошла и легла. Пришёл Иван, не глядя на меня сообщил:
- Сегодня меня разбирали на партсобрании. Нам надо расстаться.
- Я понимаю, что ты должен вернуться к своей жене. Я всегда была готова к этому. Ты же помнишь, я не раз тебе говорила, что, возможно, тебе прийдётся вернуться к детям, и это правильно. У нас будет ребёнок. Прошу тебя, окажи мне поддержку хотя бы до родов. Мне не нужны деньги или материальные средства, мне нужно внимание, хотя бы минимум, хоть напоказ.
- Этого только мне не хватало.
       Боже мой, как тяжело было это слышать. До утра я не сомкнула глаз. Если бы я после майской ночи отказалась приехать в Красное Поле и больше никогда не видела его, мне было бы намного легче. Но моя натура всегда помогать, если я вижу нужду, на сей раз сыграла со мной злую шутку. Только рассвело, он ушёл, даже не провёл меня до остановки. Единственный, кто плакал человеческими слезами, это большой лохматый пёс Полкан. Он жалобно скулил и так смотрел мне в глаза, что и я не удержалась. Я шла, униженная до предела. Казалось, свет не мил. Пришла домой, мама старалась меня подбодрить: «Ничего, доченька, главное - себя береги. Помни поговорку своего отца: «Чем хуже, тем лучше». Это действительно была святая истина.
       Я готова сама воспитывать, но к такому предательству – НЕТ! Чем я заслужила такое унижение? Меня всю просто разрывало внутри. Ведь если бы он повел себя как настоящий мужчина и объяснил истинную ситуацию своей супруге да и коллективу, который его разбирал, сказал бы: «Я вернусь к жене и буду воспитывать детей. Но я сам пошел к этой женщине, когда мы не жили вместе с Натальей. Она поддержала меня в сложный период, я за это ей вечно буду благодарен»,- я уверена, его взаимоотношения в семье сложились бы более удачно. Я вспоминала Толстого «Воскресенье», завидовала Катюше Масловой. Передо мной постоянно был образ моего отца.
       Понемногу успокоилась: внутри меня шевелилось моё счастье. Очередной поход к врачу меня очень расстроил. Мне пророчили тяжёлые роды и предлагали срочно лечь в больницу. Я всё взвесила и решила никуда больше не ходить. Занималась по книге, которую мне дала Рима Петровна, советовалась с ней и Марией Степановной. И вместо того, чтобы лечь в больницу, я ходила до последнего дня убирать с мамой на выставку и каждый день в ботанический сад. На два дня приезжал из Одессы к брату мой сокурсник, талантливый нейрохирург Володя. Мы сходили с ним в кино. Я вышла из депрессии, с оптимизмом смотрела в будущее. Несмотря на всё случившееся, старалась плохо не думать об Иване, готовилась к основному экзамену - родам.
       В ботаническом саду накануне Нового года со мной произошёл курьёзный случай. Зашла в открытые ворота, гуляем с моим самым дорогим человечком. Вокруг - красота необыкновенная. Свежий снег бриллиантами переливается на солнце, слепит глаза. Потихонечку иду в тенистые дебри елей и сосен. Здесь есть места, где ветви особой породы сосен с раскидистой кроной не тянутся вверх, а, переплитаясь, образуют настоящий шатёр. Туда бегала по утрам с соседками, когда жили поблизости на улице Ботанический Бульвар. Дальше - сосновый бор, здесь сосны стройные, высокие, если смотреть на верхушку, голова кружится. Вдоволь нагулявшись, надышавшись, медленно направляю свои стопы к выходу. Подхожу - ворота закрыты. Сейчас это как секретная зона, ворота всегда закрыты, ещё охрана стоит. Тогда нет - гуляй не хочу, всегда открыто. Может быть перед Новым Годом закрыли, чтобы ели не воровали.
Что делать! Думаю: «Раньше проблем нет, через забор и свобода. А теперь хожу, ищу живого человека». За ботаническим садом несколько домов. Там увидела мужчину.
- Что мне делать? Ворота закрыты, Вы сами видите: через забор не могу, скоро рожать.
- Пойдём искать дежурного милиционера.
С Божьей помощью к вечеру я пришла домой. Мама уже волновалась.
       22 января ничего ещё не предполагая, я вечером со шваброй мыла полы в дирекции выставки. Между прочим, хорошие упражнения для подобного состояния. А утром что-то не то – слышу, воды отходят. Телефона у нас не было, и я потихонечку пешком в род дом, который был рядом с 1 детской больницей и ЦГКБ.
Захожу в приёмный покой и на меня строго:
- Да как же это Вы пешком! Могли ребёнка потерять!
 Меня как кто по голове стук. Измеряют давление, на носилки и в палату. Должна сказать, что по случаю моих родов многие род дома были закрыты на ремонт, и здесь собралось невероятное количество рожениц. Даже коридоры были заполнены. Я никак не думала, что мне в таких условиях прийдётся сдавать свой экзамен. Меня тут накололи, напоили. С собой я взяла полстакана мёда с маслом для того, чтобы была энергия. Выпила - начались схватки, что это и как - женщины знают. Кричим, подходит ко мне акушерка и говорит: «Воды отошли, теперь неизвестно, что получится. Пойдём в род зал».
       Положила на кресло, посмотрела и вышла. Жду - никого нет. Рожениц много, персонал устал и решил перекусить. Лежу, жду, становится страшно, чувствую -близится развязка. Входит моя врач, я хватаю её за рукав и говорю: не отпущу пока не рожу. Она зовёт акушерку. Действительно, процесс пошёл. Минут через 10 появилась моя доченька. Вес 2 кг 100г. Акушерка и говорит:
- И стоило ли из-за этого мучиться?
Меня увезли в палату, а я всё думала:
- И что ж я там родила, что и мучится не стоило?
       На второй день приходит на обход врач и каждому что-то говорит. Доходит очередь до меня.
- У Вашего ребёночка ателектаз, Вам принесут её дня через 3. Три дня для меня -вечность. Наконец, дождалась. Нашу первую встречу не забуду никогда. В палате 10 рожениц. Многие уже маются, не знают что делать: грудь распирает, ребёнок не хочет сосать, сразу засыпает, и ты хоть что тут. А моя большими глазками смотрит кажется думает:
- А мы уже давно знакомы, и я тебя люблю.
До конца кормления очень внимательно смотрела, даже не моргнув. Многие мамаши позавидовали мне - как она усердно работала своим насосиком. Кормить ребёнка грудью - это высшее земное блаженство.
       Откровенно скажу, находиться в послеродовой палате в статусе матери-одиночки очень тяжело. Ко всем приходят взволнованные мужья, переговоры через окно. Каждая женщина что-то рассказывает «А мой купил мне то-то». Я по характеру челевек независтливый. Но здесь было очень тяжело, подумала:
- Надо было хотя бы нанять кого-то, чтобы не ловить на себе вопросительные взгляды.
На следующее кормление мне доченьку принесли, не поверите, но клянусь, говорю правду, как-то умудрилась сестричка взять двоих на руках, а мою за пелёночки третью. Я испугалась и уже до конца перед часом кормления стояла возле комнаты, откуда выносили детей. Нервное напряжение, конечно, подняло моё всегда мобильное давление. Мне давали какие-то гипотензивные средства, а потом перевели в отдельную палату с затемнёнными окнами. Там я уже расслабилась. Для выписки нам нужно было набрать 500г. Мы очень старались. Мама приносила мне чай с молоком и грецкие орехи, я пила сколько  могла, а Иришенька работала с огромным усилием. И через 10 дней нас выписали. Прошло много лет, и я могу сказать, что стихи, написанные тогда, истинная правда:
Она весь ритм мой жизни изменила
И каждый час мой счастьем озарила.

Продолжение читайте во 2 и 3 частях рассказа "Пути Господни неисповедимы".