Леонид Новожилов. Пятая колонна

Объем 35,2 тыс. зн.



Володе Рассудову исполнилось пятнадцать, когда его отца перевели из далекого забайкальского гарнизона в подмосковную Балашиху. Семья заняла  двухкомнатную служебную квартиру на первом этаже  панельной хрущёвки. В одной из комнат расположились родители, другая — поменьше и ближе к кухне — досталась Володе и Люське.
 
Люську устроили в детский сад, мать поступила на работу в  городскую библиотеку, а Володю записали в восьмой класс балашихинской школы №2.  Это была уже третья школа на его счету.
 
Первый день в новой школе начался с политинформации. Остроносая девочка у доски монотонно читала: 25-ый съезд КПСС... задачи десятой пятилетки... подъем материального и культурного...  Ее почти никто не слушал, ровный гул приглушенных разговоров висел в воздухе, учитель неудержимо зевал, прикрывая рот рукой. За большим  окном, проклеенным на стыках рам полосками посеревшей бумаги,  под лучами мартовского солнца таяли темные сугробы,  весело трещали воробьи,  с крыши текло, как в ливень.
 
Володя осторожно присматривался к одноклассникам. Если заранее определить, кто чего стоит, можно избежать лишних недоразумений. Он понимал, что и за ним сейчас оценивающе следят десятки глаз. Кто-то, может быть, надеется обрести в нем нового друга, а кто-то, наверняка, видит в Володе возможного соперника.
 
К концу уроков стало понятно, что в классе верховодит неряшливо одетый переросток с задней парты по фамилии Бирюков. Он раздавал тычки и тумаки мальчишкам, задирал девчонок, безнаказанно дерзил учителям. Похоже, преподаватели махнули на него рукой, ожидая, когда этот разгильдяй окончит восьмилетку и уйдет наконец из школы.

На следующий день, перед первым уроком, Бирюков, проходя мимо парты Володи, как бы ненароком сбросил на пол его учебник и тетради.

- Подними! - сказал Володя ему в спину.

- Чо? - обернулся Бирюков.

- Подними! - с нажимом повторил Володя.

В классе стало тихо.

-  А то чо? - ухмыльнулся Бирюков.

- Увидишь!

- Пошел ты, пидар!..

Володя стремительно двинулся вперед и  левой рукой нанес Бирюкову прямой удар в солнечное сплетение. Тот схватился за живот и мешком свалился в проход между партами. Никто не бросился ему на помощь. Послышались возгласы: «Вот это да!.. А новенький-то боксер!..»

- Подними! - сказал Володя.

Бирюков тяжело встал на ноги, собрал с пола учебник и тетради, бросил на парту, процедил сквозь зубы угрожающе:

- Ты труп!

Прошла неделя. На большой перемене Володя беседовал в коридоре с одним из одноклассников. Вокруг была обычная кутерьма. Со стороны раздевалки, рассекая толпу, показалась процессия: впереди вразвалочку шагал рослый широкоплечий парень, чуть позади, слева и справа от него - несколько старшеклассников.  Поравнявшись  с Володей, парень неожиданно ударил его кулаком по лицу, кто-то из свиты пнул упавшего Володю в живот. И группа не спеша проследовала дальше...

Когда Володя пришел в себя, звенел звонок на урок, одноклассник пытался поднять его с пола, вокруг стояли еще несколько человек. Из разбитой губы текла кровь.

- Это Сыч, - сказал одноклассник, - Юрка Сычев из десятого «В». Наверно, Бирюк наябедничал... Иди к директору или отцу скажи.

Володя поднялся и молча пошел в класс.

Эту ночь он почти не спал, думал, как отомстить обидчику. Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы пожаловаться родителям или учителям. Это было бы признанием своей слабости... Вызвать Сыча драться один на один?.. Но Сыч гораздо крупнее и сильнее, и вряд ли боксерские навыки, полученные от отца, помогут в драке с ним... Отец иногда, когда дежурит в патруле, заходит домой с пистолетом. Взять потихоньку пистолет, прийти в школу и поставить Сыча на колени!.. Было бы здорово, но отца после этого накажут!..

Так он ничего и не придумал.

На следующий день, на уроке физкультуры,  в спортзал заглянул рыжий пацаненок. Он дождался, когда Володя будет пробегать мимо, и сообщил:

- Сыч сказал, чтобы ты на перемене на улицу вышел, он будет ждать за углом.

- Если ему надо, пусть сам придет!

После уроков Сыч ждал Володю на крыльце. С ним были двое его прихвостней.

- Ты охренительно смелый, да? - спросил Сыч, крепко ухватив Володю за лацканы пальто. Он был на голову выше, и Володе приходилось высоко задирать лицо, чтобы смотреть ему в глаза.

- Какой есть! - ответил Володя с вызовом.

- Ты когда прописываться будешь, чмошник?

- Не понял.

- В нашей школе все новички прописываются, платят вступительный взнос...

- Кому?

- Ты заплатишь мне... Десять рублей... Если еще кто-то будет просить, скажешь, что уже заплатил мне.

- Я не буду платить!

- Завтра принесешь первую часть — пять рублей... Не будет денег — будешь у меня сосать!.. - Сыч с силой оттолкнул Володю. Володя поскользнулся, упал на ступени и съехал вниз. Шестерки захихикали...


- Ты что такой озабоченный? - спросил отец, застегивая портупею. - В школе проблемы?

- Нет, все нормально.

- Как у тебя с математикой, физикой?

- Пятерки.

- Молодец!.. Так и держи!.. На следующий год попробуем в математическую школу тебя перевести...


Прозвенел звонок об окончании последнего урока. За дверью класса его уже ждали. Человек пять или шесть. Сыча среди них не было. Обступили, заломили руки, поволокли в сторону туалета. Одноклассники делали вид, что не замечают...

Сыч курил в туалете.

- Деньги давай! - пыхнул он дымом в лицо Володи.

- Денег нет.

- Ну, я тебя предупреждал... - окурок полетел в унитаз, и Сыч стал расстегивать ширинку. - На колени чмошника!.. Борман - на шухер!

Прихвостни стали пинать Володю под колени, придавливать его к полу.

Он вырвался, размахнулся матерчатой сумкой для сменной обуви и ударил ею Сыча. Удар пришелся в плечо. Сыч взвыл от боли и отпрянул. В сумке лежал кирпич, замотанный в тряпку. Володя отскочил в угол и снова пустил в ход свое оружие.  Теперь он целил в шестерок. Сумка задела плафон на потолке (сверху посыпались осколки) и угодила затем кому-то в руку. Раздались крики: «Убьет!.. Псих!.. Бежим!..» - и все бросились вон из туалета.

Больше к Володе в  школе никто не приставал. Летом его приняли в знаменитую московскую математическую школу №444, благо она располагалась недалеко от Балашихи, а в 1978 году он поступил в Московский физико-технический институт, который через пять лет окончил с красным дипломом. На распределении Володя был первым  и выбрал Троицкий НИИ ядерных исследований. Кто не знает, Троицк — это наукоград в ближайшем Подмосковье.

Тогда же  в семью пришло большое горе. Подполковник Рассудов вернулся из длительной командировки в цинковом гробу. Вместе с гробом замполит части, в которой служил отец, передал матери орден Красной звезды. Он сказал, что отец геройски погиб в Афганистане, выполняя  интернациональный долг, но об этом лучше никому не говорить, чтобы не было неприятностей... Скажите близким, что погиб на учениях...

Больше года мать ходила чернее ночи, стала часто болеть... Впервые в жизни Володя услышал от нее бранные слова. Она, нервно раскачиваясь, сидела перед телевизором, смотрела парад на Красной площади, на людей, стоящих на трибуне Мавзолея, и повторяла: «Суки, суки, суки!.. Еще отольются вам мои слезы!..

В библиотеке мать получала очень мало, Люська училась в школе, так что Володя стал главным кормильцем в семье. Впрочем, он работал в институте совсем не ради денег. Предложи ему кто-нибудь гораздо более денежную работу — он бы отказался! Институт проводил исследования в новейших областях ядерной физики.  Дух захватывало от перспектив предстоящих открытий!..


На исходе третьего года работы Володи в НИИ его неожиданно вызвал к себе директор института. Он сказал, что все отмечают старательность и большой творческий потенциал Володи и есть предложение назначить его руководителем новой лаборатории... Но  существует одно препятствие: руководителем подразделения в их институте  может стать только член КПСС... Для вступления нужны две рекомендации: от комсомольской организации института и от какого-нибудь члена партии. Первую утвердят на ближайшем комсомольском собрании, а вторую даст он сам, директор института.

Володя ответил, что не будет вступать в партию.

Директор минуту молчал оторопело, потом сказал, что, наверно, Володя не понимает... ведь это будет крест на его научной карьере.

Володя повторил отказ.

Директор спросил, почему?

Володя ответил, что, по его мнению, порядочный человек не может находиться в этой партии.

Значит ли это, уточнил директор, что Володя не считает его, директора, порядочным человеком?

Володя промолчал...

- Ну что ж, идите, младший научный сотрудник... — сказал директор, берясь за трубку телефона. – Свято место пусто не бывает…


А четыре года спустя бурным потоком перемен смыло и КПСС, и, казалось, нерушимый Советский Союз, и привычный уклад жизни миллионов людей. Институт остался без финансирования, и  настал день, когда Володя окончательно решил уйти из науки, чтобы заняться любым другим делом, только  бы оно позволяло зарабатывать на жизнь себе и близким.

Ему еще повезло, что он успел получить от института однокомнатную квартиру в Троицке, где жил теперь с женой и маленьким сыном. Александра раньше работала в том же НИИ, потом ушла в декретный отпуск, а когда настал срок возвращаться, возвращаться уже было некуда... Мать с Люськой по-прежнему жили в Балашихе. Хворой матери нужно было продержаться до пенсии еще два года, и она цеплялась за работу в библиотеке, хотя зарплату там не выдавали месяцами.

Володя устроился рабочим на лесозавод, где до того уже подрабатывал в последнее время ночами. За первый месяц заплатили неплохо, за второй денег не дали, сославшись на плохую реализацию пиломатериалов...  Предложили получить досками...

Тогда Володя рискнул. Он занял денег у друзей и, примкнув к группе челноков, поехал в Турцию за одеждой. Привезенный товар продал оптом на недавно открывшемся Черкизовском рынке. Выручки неожиданно хватило и на то, чтобы вернуть долги с процентами, и  на следующую поездку. После второй ходки, он снял на Черкизоне собственное торговое место, поставив за прилавок Александру. После четвертой —  превратил детскую комнату балашихинской квартиры в промежуточный  склад. Люська не возражала, она заканчивала десятый класс и ей требовались деньги для учебы в МГУ.  Она мечтала стать журналистом.

Каждый вояж за границу позволял наварить не менее десятка тысяч рублей, и через несколько месяцев наличных денег скопилось столько, что их стало опасно хранить дома. Кроме того, участились грабежи и даже убийства челноков. На рынке все сильнее напрягали местные гопники, которым Володя платить отказался. В одном из них Володя узнал Сыча. Стало страшно уже  не за товар или деньги, а за жену, поэтому с Черкизона пришлось уйти.

В это время в Москве открылись первые биржи. Володя учредил брокерскую контору и купил торговое место на РТСБ за 150 тысяч рублей. Сначала  работали вдвоем с Александрой, а затем, когда круг клиентов расширился, приняли в контору несколько человек из числа знакомых  физиков, ставших безработными.  Совершались сделки по продаже зерна, сахара, муки, металла, удобрений. Система Госснаба была разрушена, поэтому производители сырья и его потребители охотно обращались на биржу в поисках контрагентов.  Проценты за посредничество были не велики, но суммы сделок порой достигали миллионов, поэтому комиссионные позволяли Володе не только обеспечивать работникам конторы высокие зарплаты, но и откладывать деньги на черный день.

Володя испытывал  двоякое чувство по отношению к тому, что произошло в  стране. Было обидно за великую державу, ставшую вдруг государством второго сорта, было жаль миллионов растерявшихся людей, брошенных государством на выживание, было горько сознавать, что его мечтам о научной славе никогда уже не сбыться. В то же время пьянила свобода, радовало то, что не стало «железного занавеса» и открылся весь мир, окрыляло то, что всё, чего ты можешь добиться, зависит только от твоих усилий и способностей. И еще, - и это казалось Володе самым главным, - исчезла беспросветная  ложь, в которую была погружена  страна.

Поэтому, когда в августе 1991 года ГКЧП попытался повернуть время вспять, Володя  в колонне других брокеров пронес огромное, в сотню метров, полотнище трехцветного российского флага от биржи к Белому дому и присоединился к его защитникам.

Дела на бирже шли прекрасно, но что-то стало меняться, и Володя первым это почувствовал. Продавцы и покупатели, - пока еще только  единицы, - узнав друг друга ближе, стали заключать сделки напрямую, без посредничества брокеров и биржи. В конце 1991 года, неожиданно для многих, Владимир Рассудов продал место на бирже, выручив за него четыре миллиона рублей, и преобразовал брокерскую контору в Торговый дом.

Было решено заняться поставками в Москву продовольствия. Сразу за МКАДом, на окраине Солнцево,  в короткий срок возвели современное офисное здание и несколько складских ангаров. Работая на бирже, Володя близко познакомился со многими руководителями агропромышленных предприятий, поэтому даже самые первые  вагоны с мукой, крупами и сахаром поступили без задержки и без предварительной оплаты. Собственные грузовички развозили товар по магазинам, рынкам и торговым базам. Вырученные деньги тратились на расчеты с поставщиками, на расширение ассортимента, на закупку и запуск фасовочного оборудования.

Солнцевские братки пришли к Володе через год после открытия Торгового дома. Они предложили «крышу» в обмен на тридцать процентов прибыли и своего человека на должность финансового директора. Володя послал их... Ночью ему позвонил один из охранников: какие-то люди грузовиком протаранили ворота, сбили замки на складах, грузят товар и крушат все в офисе. Володя сообщил о случившемся в милицию и выехал в Солнцево. Он увидел лежащие на земле ворота, перепуганных охранников... и милицейский патруль,  мирно беседующий с десятком людей в кожаных куртках. Не обращая на него никакого внимания, нападавшие распрощались с милиционерами и уехали прочь на трех иномарках и КамАЗе, осевшем под тяжестью груза.

Утром Володя был на приеме у начальника районной милиции.

- Если честно, Владимир Николаевич, - развел руками усталый подполковник, - мы не в силах вам помочь. У Михася до тысячи бойцов, которых он может поднять за час. Не будем же мы круглосуточно держать у вас наряд, да и боятся мои люди с ними связываться...

- Я не понимаю: налицо преступление, взлом складов, грабеж, есть свидетели... Возбудите дело, арестуйте бандитов!

- Свидетели откажутся от показаний — это сто процентов!.. Да и вы, я думаю, заберете свое заявление после того, как с вами неформально побеседуют... - Подполковник тяжело вздохнул. - Не как должностное лицо, а чисто по-человечески советую вам: если хотите сохранить бизнес, примите их предложение... Поторгуйтесь... Сколько они просят?.. Тридцать процентов?.. Попробуйте сбить до пятнадцати!.. Хотя они вряд ли согласятся!.. Думаю, не открою секрета: им все платят...

- У нас есть государство или нет?

- Государство есть, порядка нет!.. При Сталине в двадцать четыре часа всех этих бандюков рассадили бы по воронкам и на Колыму!..

- Платить я им не буду!.. - Володя встал со стула. - Ладно, извините за беспокойство!..

- Погодите, Владимир Николаевич... - подполковник жестом предложил ему снова сесть. - Я вижу, вы человек серьезный и бизнес у вас солидный... Но вам нужна настоящая служба безопасности... чтобы по всем правилам, чтобы не только бизнес, но и жизнь вашу охраняла... Я могу помочь вам с организацией, людей порекомендую... Начальником службы, если не возражаете, будет мой сын, ну и от меня получите поддержку... Попробую с Михасем по-хорошему договориться... Как, по рукам?..

- По рукам! - ответил Владимир после минутного раздумья. - Я готов платить вашим людям и сыну вашему хорошую зарплату за действительно хорошую работу, но в мои коммерческие дела никто не должен соваться!

- Договорились! - сказал подполковник.

С этого дня бандиты потеряли интерес к Торговому дому. Бизнес Володи продолжил бурное развитие, появились филиалы на Урале, в Сибири и на Дальнем Востоке, пошли крупные  поставки пищевого сырья из-за рубежа. Как только позволили финансы, были приобретены соседние земельные участки, на них началось строительство мукомольного и консервного заводов.

Но ничего не давалось просто: беспрестанно мотали нервы, вымогая взятки, налоговые, санитарные и пожарные инспекторы, терялись на необъятных российских просторах вагоны с товаром,  разорялись, казалось бы, надежные покупатели, набравшие в долг товаров на миллионы... Володе порой удавалось поспать не больше двух-трех часов в сутки: предыдущий рабочий день мог закончиться поздно вечером, а новый  начаться сразу после полуночи, с неотложных  звонков от руководителей дальневосточных филиалов. 

Александра как-то посетовала на то, что через их руки проходят такие большие деньги, а они по-прежнему живут как совковые инженеры. Володя  ответил, что глупо спускать деньги на роскошь сейчас, когда каждый сэкономленный и вложенные в дело рубль через год превращается в червонец... Да даже и не в этом дело...  Только, может быть, в самом начале, когда он трелевал шмутки из Турции, его целью было простое зарабатывание денег, а затем постепенно бизнес стал смыслом его жизни, вернее даже - самой жизнью!  Намечать новую, кажущуюся недосягаемой, цель, выстраивать алгоритм ее достижения, воодушевлять и увлекать за собой людей и, преодолевая каждодневное сопротивление жизни, приходить к намеченному рубежу... чтобы тут же наметить новый — это такой кайф!.. Это не хуже, чем занятие наукой!.. И ещё он испытывал гордость от того, что начав с нуля, организовал дело, которое позволяет достойно жить сотням людей. Володя не скупился на высокую зарплату своим работникам.

Пожалуй, только покупка нового жилья была тем, ради чего Володя  без сожаления изъял деньги из оборота. Квартиры в Балашихе и Троицке Рассудовы продали, а вместо них приобрели две трехкомнатные квартиры в соседних домах на юго-западе Москвы. Оттуда было совсем близко Володе и Александре до офиса в Солнцево, а Люське - до МГУ.

Мать, выйдя на пенсию, нянчилась с внуком. Люська в 1995 году окончила университет и устроилась журналистом в Издательский дом «Коммерсантъ». Она была очень энергичной девушкой и домой являлась только ночевать, так как почти все свободное время отдавала работе в молодежной секции партии «Яблоко».

В 2006 году сын с золотой медалью окончил школу, и родители решили дать ему европейское образование. Выбрали Швейцарский  технический университет, имеющий среди своих выпускников более двадцати нобелевских лауреатов.


Шло дымное лето 2010 года. Автомобиль «Тойота-Камри», на заднем сиденье которого сидел президент и основной владелец акционерного общества «Торговый дом» Рассудов Владимир Николаевич, мчался по Ленинскому проспекту. Встречный поток стоял в глухой пробке. Неожиданно из него, пересекая двойную сплошную линию, навстречу «Тойоте» вырулил большой черный джип и стал сигналить фарами, требуя уступить дорогу.

- Не уступай! - сказал Рассудов водителю. - Как я не люблю этого быдлячества!

- Да мне и отвернуть-то некуда... разве что взлететь, - ответил водитель, бросая тревожный взгляд то на приближающийся джип, то на зеркало заднего вида.

Машины остановились в метре друг от друга. Из-за руля джипа с бранью выскочил коротко стриженый крепыш лет тридцати в рубашке с короткими рукавами. Водитель вышел ему навстречу. После короткой перепалки они схватились за грудки. В это время из джипа выбрался еще один человек, очень похожий на первого, но старше лет на десять. Он подошел к сцепившимся и нанес водителю «Тойоты» короткий, но сильный удар в лицо.

- Вот это зря! - пробормотал Рассудов, спеша из машины.

Тот, что постарше, заметил появление Рассудова и принял боксерскую стойку. «Задавлю весом» - оценил противника Владимир и сходу бросился на него головой вперед. Ему удалось опрокинуть неприятеля на капот джипа и потом нанести ему два боковых удара по голове. Противник, однако, вывернулся, обежал джип, нырнул в распахнутую дверь и заперся изнутри. Владимир оглянулся. Его водитель  удерживал своего соперника на земле.

- Отпусти! - сказал Рассудов.

Водитель джипа, весь в пыли, поднялся на ноги и сел в свой автомобиль. Джип сдал назад и стал встраиваться в медленно движущийся поток машин. Когда он поравнялся с «Тойотой», тонированное стекло задней двери опустилось и Владимир услышал:

- Ты труп!

Спустя два месяца в «Торговый дом» нагрянули вооруженные люди в масках. Персонал — лицом в пол, руки за голову. Были изъяты все наличные деньги, документы и компьютеры, опечатаны склады.  Рассудову предъявили ордер на арест, заломили руки, поволокли в автозак.

Два дня он провел в холодной и сырой одиночной камере, без связи, в мучительной неопределенности. На третий день пришел его адвокат.

- Неважные дела, Владимир Николаевич, - сказал он с порога. - Вас обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере...

- Что за чушь?!

- Тюрина помните? Зама по снабжению Ново-Черемушкинского комбината?

- Которого обвиняют в растрате?

- Да. Он написал заявление, что вы в течение десяти лет умышленно завышали цены на муку и сахар для их комбината и нанесли тем самым ущерб на сумму двенадцать миллионов рублей.

- Он спятил?

- Нет... На сколько мне известно, в обмен на заявление ему пообещали условный срок.

- Но это же заведомое враньё! Все эти десять лет они могли приобретать сырьё в любой другой компании. Если они покупали сахар, муку у меня, значит им это было выгодно!.. Вообще, кто поверит в эту лажу?

- Владимир Николаевич, вы же понимаете, главное — поверит или не поверит судья!.. А он поверит, в этом сомнений нет, потому что вы каким-то образом перешли дорогу очень большим людям из ФСБ.

- Из ФСБ?.. Во как!.. - Владимир задумался. - И что мне грозит?

- С учетом того, что вам ещё инкриминируют отмывание денег...

- Какое еще отмывание?..

- По версии следствия, для легализации полученных мошенническим путем средств вы построили на них консервный завод...

-  Охренеть!..

- С учетом, значит, этого вам грозит не меньше десяти лет... Меня попросили передать вам, что вы получите максимальный срок, ну и намекнули... -  адвокат замялся, - что, скорей всего, живым вы из тюрьмы не выйдите...

- А еще что тебе поручили передать? - спросил Владимир, метнув на адвоката испытующий взгляд.

- Еще... - адвокат отвел глаза. - Есть возможность разрулить ситуацию...

- Какая?

- Дело закроют, если вы перепишите акции «Торгового дома» на некую фирму...

- А вот им! - рявкнул Рассудов, сделав неприличный жест рукой, согнутой в локте.

- Владимир Николаевич, это еще не всё... – адвокат понизил голос. - Они сказали, что Швейцария хотя и спокойная страна, но там тоже бывают несчастные случаи...

- Вот же суки! - до скрипа сжав челюсти, процедил Владимир. - Вот суки!..


15 ноября 2011 года Владимиру Николаевичу Рассудову исполнилось 50 лет.

В зеркальном шкафу, отражающем празднично одетых людей, закуски, напитки и цветы,  юбиляр видит  себя во главе стола. Он моложавый, подтянутый, с густой шевелюрой, тронутой сединой. Впечатление, пожалуй, портят усталость и тоска во взгляде, которые не удается скрыть, не смотря на все старания.

Слева сидит мама. Сухонькая, опрятная старушка,  лицо в мелких морщинках. Ей 74 года, она плохо слышит, но в этом не признается, поэтому часто отвечает невпопад. Ей ничего не говорят о том, что случилось с бизнесом Владимира, и она по-прежнему считает, что они богачи.

Справа, положив ладонь на его руку, сидит жена Александра. Умница, неувядающая красавица, полнота ей только к лицу. Сейчас она основная добытчица денег в семье, работает начальником бакалейного отдела в продуктовом магазине. Конечно, это далеко не та должность, какую она занимала в «Торговом доме», но, когда тебе под пятьдесят и ты остаешься без работы, рад будешь любому предложению...

Между мамой и юбиляром расположилась Люська со своим сыном.  Она говорит и говорит без умолку. Она и раньше была болтушкой, теперь еще профессия наложила отпечаток. Пашка в этом году пойдет в школу. Такой же егоза, как и Люська. Шумит, кричит, капризничает — совсем его избаловали мать с бабкой. Плохо, когда ребенок растет без отца!.. И не похоже, что Люська собирается замуж... А ей уже сколько?.. Тридцать восемь, однако... Как летит время!
 ..
И, наконец, сын Мирон — гордость и надежда! Сидит рядом, его можно потрепать по волосам, приобнять... Прилетел на три дня из Швейцарии, специально на юбилей отца. Александра говорит, что в свои двадцать два Владимир был точно такой же, просто под копирку!.. И учится сын на отлично, тоже как отец в свое время... До окончания университета еще год, а  у Мирона уже есть предложения по работе от европейских компаний... Пусть там, в Европе, и оседает, семью заводит... Будет жить по-человечески, без страха...

На кухне Люська спросила Владимира:

- Как у тебя с работой?

- Пока никак... Все от меня шарахаются, как от прокаженного!.. Не то что на работу взять, говорить со мной боятся!..

- А что с «Торговым домом»?.. Есть надежда вернуть?

- Дохлый номер!.. Когда меня отпустили, та фирма уже продала акции и  закрылась. Потом была цепочка перепродаж... Сейчас «Торговый дом» принадлежит какому-то оффшору с неизвестными бенефициарами...

- Ты пробовал куда-нибудь обращаться?

- Пробовал, даже Путину письмо послал!..

- И что?

- Да ничего!

- А ты как думал, наивный мой братец? - хмыкнула Люська. - Ворон ворону глаз не выклюет!..

-  Да уж…

- У тебя хоть что-то осталось?.. – спросила Люська. - Деньги какие-нибудь на счетах?..

- Так, почти ничего, все деньги в деле были... Мирона доучить должно хватить...

- Ты на выборы идешь?

- Какие выборы?

- В думу, 4 декабря.

- Я уже сто лет на выборы не хожу, не вижу толку!..

- Вот из-за таких, как ты, Вова, у нас и бардак в стране!.. На выборы мы не ходим, лень задницу оторвать от дивана, а власть тем временем захватили чекисты и что хотят, то и делают!

- Агитируешь? - усмехнулся Владимир.

- Агитирую! - энергично кивнула Люська. – Ты, значит, хочешь, чтобы снова в думе было большинство у «Единой России»?.. И чтобы дума, как раньше, радостно штамповала всё, что придет в голову Путину?.. Ты что, не понимаешь, как это опасно для страны, когда в ней безраздельно правит один человек?.. А если у него крыша съедет?..

- Так за кого голосовать-то?

- Да за любую партию, кроме «Единой России»...  Тебе, я думаю, ближе программа нашего «Яблока». Не будешь же ты голосовать за коммунистов или за клоуна Жириновского?.. В нашем округе, кстати, у «Яблока» хорошие шансы — здесь много живет вузовских преподавателей, а они всегда были за нас...


5 декабря, на следующий день после выборов, у Владимира запел мобильник. Звонила Люська.

- Ходил голосовать?

- В первых рядах, вместе с Александрой.

- О результатах уже слышал?

- Слышал, - со вздохом ответил Владимир. - У «Единой России»  пятьдесят процентов, у «Яблока» что-то около трех... Короче, в думу не проходит...

- Ты знаешь, сколько «Яблоко получило на вашем участке?

- Сколько?

- Пять процентов... А на моем — двадцать пять!.. Слушай дальше: «Единая Россия» на вашем участке получила пятьдесят один процент, а на моем — только тридцать!

- Так не может быть, это же соседние участки! - изумился Владимир.

- Может!.. - зло сказала Люська. - Может, потому что на моем участке я работала наблюдателем от «Яблока» и не дала этим сволочам подделать протокол!.. Есть информация, что избирательные комиссии получили указание обеспечить «Единой России» не меньше пятидесяти процентов!..

- Похоже, ничего с этой подлой властью не сделаешь... Валить надо, Люся, отсюда!

- А вот хрен им!.. Они только того и ждут, чтобы все, у кого есть мозги, свалили из этой страны, а им для обслуживания нефтяной трубы хватит здесь миллионов пятнадцать-двадцать бессловесных!.. Ты что, интернет не смотришь?

- А что?

- В центре Москвы второй день митинги!.. Тысячи, представляешь, тысячи людей стихийно вышли!.. Сотни человек задержаны!.. Большой митинг намечен на субботу... Согласованный, кстати, с властями. Так что пойдем, не бойся: винтить не будут!..

- Когда я кого боялся? - обиделся Владимир.


Троллейбус №62 ходил до кинотеатра «Ударник», то есть практически до самой Болотной площади. Владимир и Люська сидели на заднем сиденье и рассматривали людей, пытаясь угадать: вот эти все люди, набившиеся в салон, они тоже добираются на митинг или едут куда-то по своим личным делам?

На Большой Якиманке троллейбус остановился, и водитель объявил, что дальше не едет. Вышли, сразу поразило обилие людей, идущих в сторону центра. И с каждой сотней метров людей становилось ощутимо больше. Люди выходили из подъездов, из переулков, вскоре весь тротуар оказался заполнен плотной толпой, движущейся в одном направлении. И на другой стороне улицы, за сплошной цепью стоящих вплотную друг другу автозаков, шла точно такая же толпа. Возбужденная людская река, несущая Владимира и Люську, вскоре соединилась с еще более мощным потоком, текущим по Большей Полянке. На обочине стояли улыбающиеся девушки и парни и раздавали белые ленты и булавки. «Символ мирного протеста»! - объясняли они. Люди повязывали ленты на рукава, крепили к сумкам, прикалывали к лацканам.

Вышли на Каменный мост, показались Кремлевские башни, и вдруг справа открылось людское море, заполнившее гигантскую Болотную площадь и набережные Водоотводного канала. На перилах Лужкового моста, забитого людьми, висел плакат, на котором полутораметровыми буквами было написано: «Жулики и воры, верните выборы!»

Митинг, как оказалось, уже начался. Плотное, в несколько рядов, полицейское оцепление перекрывало проход на площадь, и людской поток с Большой Якиманки постепенно заполнял Каменный мост и перетекал на Кадашевскую набережную.

Владимир и Люська решили все-таки пробиваться на площадь. Через толчею  пробрались дальше в сторону Москвы-реки, спустились с моста по лестнице вниз, прошли  сквером в обратном направлении и оказались в плотной толпе примерно в ста метрах от сцены, закрытой с трех сторон брезентом.

Ораторы сменяли друг друга. Ясно было, что их слышит только малая часть собравшихся - те, что оказались рядом со сценой. Видимо, сами организаторы не ожидали прихода такого количества людей и поставили всего один звукоусилитель.  Огромная  площадь жила своей жизнью. То в одном, то в другом конце бурлящей многотысячной толпы вдруг начинались скандирования, никак не связанные с речами выступающих. Чаще всего слышалось: «Пе-ре-вы-бо-ры!», «Чу-ро-ва под суд!», «Жу-ли-ки и во-ры, пять ми-нут на сбо-ры!».

- Ну как?!- спросила Люська. Глаза ее сияли восторгом.

- Невероятно! - ответил Владимир. - Невероятно!.. Столько людей!.. Лужники сто тысяч вмещают, здесь народу, ну… раза в два больше!.. Люська, слышишь, не потеряна еще совсем Россия! Всё еще у нас будет, как у людей!

В это время у Лужкового моста вдруг полыхнуло и словно верховым лесным пожаром разом охватило всю площадь: «Рос-сия без Пу-тина!.. Рос-сия без Пу-тина!.. Рос-сия без Пу-тина!..».

Закончилось скандирование, и тут Люська, энергично заработав локтями, стала пробиваться ближе к сцене. Владимир едва успевал за нею. С разных сторон до него доносилось приглушенное: «Навальный... Навальный...»

Высокий молодой мужчина с непокрытой, не смотря на мороз, головой стоял на сцене и говорил в микрофон. Гомон на площади постепенно стал затихать.

- Кто это? - спросил Владимир.

- Навальный, - ответила Люська, поднимаясь на цыпочки и вытягивая шею.

- А кто он?

- Блогер.

- Что за зверь такой, блогер? - удивился Владимир.

- Ну, пишет в интернете, борется с коррупцией, - отмахнулась Люська. - Не мешай, темнота!..

Владимир прислушался.

«... Единственное оружие, необходимое нам, - чеканил со сцены Навальный,  - это чувство... собственного... достоинства... Просто надо понять, что это чувство нельзя надевать и снимать, как пиджак. Его нельзя включать  на кухне с друзьями и выключать боязливо при разговоре с чиновником, полицейским или членом избирательной комиссии... Людей с чувством собственного достоинства много. Тысячи и тысячи их стоят сейчас на площадях по всей России,  сотни арестованы. А остальные миллионы?.. Их даже не запугали, а просто на какое-то время убедили, что жизнь безмолвных животных - это единственный способ получить в награду стабильность и личное благополучие.
Но морок развеивается, и становится ясно, что от скотского молчания выигрывает только кучка жуликов и воров, ставших миллиардерами. Эта шайка и её медийная обслуга уверяют нас, что фальсификация голосов в пользу их партии  - есть необходимое условие наличия в кране горячей воды и дешевых кредитов. Нас кормили этим двенадцать лет... Мы сыты по горло!.. Настало время сбросить оцепенение!.. Мы не скоты и не рабы!.. У нас есть голос, и у нас есть силы отстаивать его... Один за всех, и все за одного!»
И площадь взорвалась: «Один за всех, и все за одного!.. Один за всех, и все за одного!..»

С этого дня Владимир стал участников почти всех оппозиционных митингов и шествий, проходивших в Москве.

В ночь на 13-ое июня 2012 года к Рассудовым нагрянули полицейские. Они перевернули всё в квартире, забрали бумаги, компьютеры и мобильные телефоны. Владимиру надели наручники и увезли его в СИЗО «Матросская тишина». На следующий день следователь по особо важным делам сообщил Рассудову, что он обвиняется по двум статьям Уголовного кодекса: «Участие в массовых беспорядках» и «Применение насилия в отношении представителя власти».
Обыск и арест были связаны с событиями, произошедшими немногим более месяца назад, 6-ого мая, на Болотной площади. В качестве доказательства вины следователь показал видеоролик, где Рассудов вырывал из рук полицейских неизвестную женщину и при этом два раза задел руку одного из омоновцев. Неизвестной женщиной была Люська, но Владимир следователю об этом не сказал.
В СИЗО Владимир провел полгода, и всё это время следователи предлагали ему освобождение в обмен на дачу показаний против Навального. Нужно было заявить, что во время шествия 6 мая Навальный велел своим сторонникам смять полицейское оцепление и идти на Кремль, чтобы сорвать инаугурацию Путина. 6 мая Владимир шел в середине колонны и Навального не видел. Как и не видел, с чего вдруг началось противоборство полицейских и митингующих. Он и Люська, в числе тысяч других людей, стояли на площади в стороне от столкновения, как вдруг со стороны сквера, раздвинув ограждение, на них бросился отряд омоновцев в шлемах и другой защитной амуниции. Орудуя дубинками, они стали рассекать толпу, выхватывая из нее то одного, то другого человека. Задержанным заламывали руки и тащили к автозакам. «Фашисты!» - крикнула Люська, и омоновцы кинулись к ней. Тут-то и произошло то, что сняла камера...
Замоскворецкий районный суд приговорил Рассудова Владимира Николаевича к четырем годам колонии общего режима. Отбывать наказание его отправили в тульскую исправительную колонию №6.
С учетом времени, проведенного в СИЗО, Владимир должен был выйти на свободу в июне 2016 года. Однако, вскоре по прибытию в колонию, он получил дополнительно пять лет по статье  «Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества». А случилось вот что: надзиратель без всяких причин, просто так, для профилактики, ударил его, а Владимир ответил...
Мать, узнав о новом приговоре сына, слегла и спустя две недели скончалась.
В 2018 году, когда  в стране сменился политический режим, Владимир Рассудов был оправдан по всем статьям.
Через три месяца после освобождения он основал совместно с сыном научно-производственную компанию «Ай-Ти Мирон-групп», с которой, собственно, и началось то, что позднее стали называть Большой технологический прорыв России.





© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2015
Свидетельство о публикации №215021002253 


Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2015/02/10/2253