Жуча

Одного из наших соседей по коммуналке звали Анатолий Козловский, в простонародье – Толик  Жуча, в честь дворовой собачки Жучки, чёрной, как воронье крыло и преданной Толе до последнего дыхания. У Толи были крепкие кривые ноги, сухопарая фигура, смуглое, скуластое, чуть тронутое оспой  лицо с зелёными глазами и иссиня-чёрные длинные волосы, которые он зачёсывал назад и обтягивал специальной сеточкой, чтобы не спадали на глаза.
        Толя был водителем полуторки. Она имела ветхий деревянный кузовок и   фанерную кабину с обтянутыми драным дерматином пружинными сиденьями и пожелтевшим плексигласом вместо стёкол.  А сбоку  кабины  находился газогенератор, работающий на дровах и крутивший движок в 50 лошадок.   
        Мы с отцом частенько, сидя у кухонного окна и хлебая удивительно вкусную тюрю ( вода, подсолнечное масло, соль, покрошенные туда перья лука и кусочки чёрного хлеба), глядели, как  Жуча хлопочет возле своего, стоящего прямо перед окном, агрегата, пытаясь его завести. Ему это всегда удавалось, и локомобиль с  его горбоносым  профилем  медленно проплывал мимо нас, унося Толю в неведомую даль.
        Толя был алкоголиком и сделала его таковым родная мать. Она работала уборщицей и посудомойкой в единственном тогда шикарном ресторане «Днепр» и каждую ночь приносила домой кучу всяких деликатесов: собранные с тарелок остатки картофеля фри, отбивных, котлет по-киевски, ромштексов и салатов. Отдельно в трёхлитровом бидоне тётя Надя несла гремучую смесь из   пива, водки, вина и шампанского. Толина сестра Люська   эту жидкость на дух не переносила, а Толя употреблял и доупотреблялся, став твёрдым хроном.
          Ежедневно тётя Надя -  росточком сто сорок   сантиметров – кружила по комнате в поисках укромного места для  заветной бутылки. Я ей в этом нередко помогал. Но, паче чаяния, Толя непременно находил это пойло: в кадке с фикусом, за батареей парового отопления, под паркетом,   и тут же выпивал прямо из горла. Впоследствии ему стало хватать и одной рюмки, чтобы упасть на провалившуюся кушетку и захрапеть…
          Жуча был на редкость добрым и покладистым парнем. Иногда он проводил своей жёсткой, как кирпич, ладонью по моим русым волосам и доставал из кармана леденец или осколок сахара, весь в табачных крошках: «Держи, пацан!».  Мы все любили его, как родного.         
          В коммуналке  было четыре комнаты. В первой  обитала семья Шкурловых: дядя Володя, тётя Маруся, их дочка Оленька лет пяти и  грудной сынишка Игорёк. Брат дяди Володи стал директором  птицефабрики и получил за трудовую доблесть звезду Героя социалистического труда.
          Во второй комнатушке  ютилась семья Куровых, с большеглазой дочкой Зойкой, как я потом узнал – ими удочерённой.  Через стенку с наглухо забитой  дверью была наша обитель. А в самой большой комнате жили тётя Надя  с дочкой Люськой и сыном Толиком.         

          Никого не предупреждая,   Толя вдруг женился, привёл в свою комнату пышнотелую и грудастую, волоокую Елену и в их комнатухе, за ситцевой занавеской зародилась новая жизнь.
          А нашу коммуналку, как, впрочем, и весь наш довоенный дом, вскоре  временно переселили кого куда, для производства капитального ремонта. Около года мы ютились в подвальчике на улице Сталина
( Коммунистической),  проходя в свои «аппартаменты»  через мрачные залы с заготовленными для кочегарки кучами угля. Мимо нашего пыльного окошка, расположенного ниже уровня земли, проплывали  ноги, обутые в валенки и бурки, сапоги и ботинки, боты и туфли, в зависимости от времени года. Всё когда-нибудь кончается, кончился и капитальный ремонт,  и мы вернулись в свою обновлённую коммуналку.
         Толя всё ездил на своей колымаге. Помню, повёз нас всех- соседей в деревню Рай под Смоленском. Там мы помогали его семье убирать урожай картофеля. Ехать в кузове было очень весело и совсем не страшно, хотя очень трясло, казалось, что в машине нет рессор, а шины – не накачанные, а из сплошной резины. Пели песни, смеялись, много говорили…  Возвращались домой усталые, но счастливые.
         Помню, Жуча стал часто ссориться с женой. Лена попрекала его постоянными пьянками, малыми заработками. Потом они развелись, Лена с грудничком  уехала куда-то к родителям, а семье тёти Нади дали вдруг отдельную квартиру и они тоже съехали.
         А однажды, будучи уже начальником Ленинского РОВД  Смоленска, читая очередную сводку происшествий за сутки, я увидел знакомую фамилию – Анатолий Козловский. Убит во время бытовой ссоры… Оказалось Жуча захаживал по амурным делам к одной дамочке, муж которой был помещён на два года в лечебно - трудовой профилакторий. За отличное поведение и доблестный труд его отпустили на выходные домой. Тут он и прищучил в кровати жену с любовником. В дело пошёл кухонный нож и Толика Жучи не стало. А хороший, добрый  был мужик !

ноябрь 2014- февраль 2015 г.г.