День шестой. 6

6

Дома их ждала беда среднего размера. На паркете перед ванной подсыхала лужица крови, а в ванной слышались возбуждённые голоса. Григорий и Светлана, не сняв верхнюю одежду, быстро прошли по коридору. На полу сидел расстроенный Борщевич. Лёха, сидя на корточках, неумело перевязывал Борщевича грязной тряпицей. При этом он громко ругал раненого.
– Чего ты хватаешься чёрт знает за что! Теперь возись с тобой!
– Ну не видел я этот гвоздь.
– Видел, не видел, очки носить надо!
– Что случилось? – спросил Григорий.
– Что, что! Не видишь, что ли, – громко говорил Лёха, не оборачиваясь на голос Григория, – Степаныч руку поранил!
– Это я вижу. Обо что?
– О гвоздь, обо что же ещё!
Светлана тронула Григория за плечо, указывая на кончик окровавленного гвоздя, выглядывающего в коридор из дверной коробки.
Он появился здесь может быть с месяц назад и уже успел разодрать Светлане халатик и оцарапать до крови бедро. Она пыталась вытащить гвоздь клещами, потом пробовала забить его кухонной колотушкой, но только заострила.
Григорий поднял лежащий на полу молоток. Одним метким ударом он загнал гвоздь вглубь древесины.
– Больно же, чёрт, – поморщился Борщевич.
– Терпи, казак, – Лёха чуть ослабил узел.
– Вот что, казаки, – вмешалась Светлана, – будем делать перевязку по всем правилам.
Она отошла и вернулась уже без плаща с тазиком, ведром и тряпкой.
– Григорий, я тебя прошу, – Светлана протянула Григорию ведро и тряпку,– смой кровь, пока она не впиталась в паркет.
– Есть смыть кровь, – Григорий комично отдал Светлане честь.
Светлана, переступив кровавую лужицу, вошла в ванную.
– Петро Степанович, – командовала она, – руку в тазик.
– Зачем? – забеспокоился Борщевич.
– Разговорчики в строю, – ответила Светлана любимой фразой армейских баек Григория.
Борщевич подчинился. Она ножницами срезала узел повязки, осторожно размотала тряпицу. Закапала кровь с ладони.
– На кухню, – скомандовала она.
Светлана, держа тазик под раненой рукой, увела Борщевича на кухню. Григорий стал набирать воду в ведро.
– Что вам осталось? – спросил он Лёху.
– Из объёмного только ванну смонтировать и по мелочам часа на два-три.
– А что, Алексей Михайлович, – Григорий закрыл кран, – возьмёте меня втором номером в свою бригаду.
– Ну ты хват, Гриня, – засмеялся Лёха.
– Что ты имеешь в виду? – Григорий принялся мокрой тряпкой возить по кровавому пятну.
– Светку я имею в виду, да и вообще.
– Так берёшь, или нет?
– Беру, конечно, только у тебя рабочей одежды нет.
– Да хрен с ней, так сработаю, – он окунул кровавую тряпку в ведро. – Как ты думаешь, Лёха, закончим мы сегодня работу.
– Не сомневаюсь с таким-то помощником, только я Люсе позвоню, скажу, что задержусь.
Пока Лёха звонил невесте, Григорий закончил с кровью, прибрал с пола все инструменты, расчистив место для ванны.
– Ну что, поехали? – обратился он к появившемуся в дверях Лёхе.
– Поехали, Гриня.
Когда Светлана и Борщевич с забинтованной рукой на перевязи вышли из кухни, работа в ванной разгоралась.
– Гриша, ты что работаешь? – спросил обеспокоенный Борщевич.
– Работаю.
– А как же…
– Не переживай, Степаныч, – успокоил его Григорий, – смену запишем на тебя.
– Мне как-то невдобняк.
– Ты лечись, Петро. Может тебе скорую вызвать.
– Вот ещё, – фыркнул Борщевич, – мне до дому идти двадцать минут. Я даже не переодевался.
– Я вас провожу, Петр Степанович, – вмешалась Светлана в мужской разговор.
– Да что я ребёнок, провожать меня!
– И не возражайте, Пётр Степанович, – решительно сказала Светлана, – идёмте.

– Гриня, – тихо сказал Лёха, когда Борщевич и Светлана удалились, – ты на меня не дуешься?
– День какой-то сегодня, – Григорий вспомнил посвящение в пророки и все вытекшие из посвящения приключения, – особый. Нет, Лёха, не дуюсь. Мы ведь не подружки-первоклашки. Пошли за ванной.
– Пошли, – у Лёхи камень свалился с сердца, – за ванной.
Друзья трудились с величайшим энтузиазмом. Светлана таскала им бутерброды с сыром и колбасой, купленных Григорием в коммерческой стекляшке, потом заставила поужинать. И снова они работали.
Около полуночи Лёха стал ошибаться от усталости. Он едва не упустил молоток в новый умывальник.
– Стоп, – сказал Григорий, – на сегодня хватит.
– Гриша, у нас осталось работы на полчаса. Давай уже сделаем, чтобы завтра не выходить.
– Хватит на сегодня. Иди переодевайся. Завтра я сам доделаю.

На улице похолодало. Григорий мёрз в одной рубашке.
– Куда ты выскочил меня провожать. Я что, дорогу не найду.
– Давай хоть покурим.
Друзья закурили.
– Как у тебя со Светланой? – спросил Алексей, выпуская в морозный воздух белую струю дыма.
– Не знаю, Лёха.
Жилова подмывало что-нибудь ляпнуть про Карловича или про Машу, но он сдержался.
– Ладно, – Лёха бросил окурок на асфальт и растёр его ботинком, – я пошёл.
– Давай.

Светлана стояла в полутёмной прихожей. Григорий подошёл к ней.
– Я вернулся за курткой.
– Уже поздно. Как ты доберёшься?
– Метро ещё работает.
– Ты брюки порвал.
– Почти не заметно.
– И рубашку испачкал.
– Под курткой не видно.
– Не уходи, – Светлана положила голову на грудь Григорию, – останься.