Не Пчелы делают Майдан

Пчелы живут везде, они кружат вокруг майдана и сейчас, они кружили и когда на нем разворачивалась революция. Возможно, мы  с ними в контакте, и кто кем руководить еще неизвестно. Это рассказ о неприметном человеке - пасечнике, внешние обстоятельства жизни которого  сделали  его супергероем, о котором услышала вся Европа, весь Мир...

Всю ночь земля дрожит, сотрясаясь взрывами. Воздух ревет от пролетающих снарядов непрерывной канонадой. Мир рушится. Это из пушек бомбят поселок. Вспышки и неестественной силы звуки разрывают ночь на куски. Идет братоубийственная война ни на жизнь, а на смерть.

От этого ураганного гула проснулся пасечник. Он был сухой, жилистый и совсем немолодой мужчина. Проснулся в кромешной тьме, сел и, протянув руку, уперся в пчелиный улей, и тут пришла реальность – он спал в омшанике.

Омшаник (зимовник для пчел) представляет собой вытянутый кирпичный сарай без окон, но с вентиляцией. Вентиляция нужна, чтобы во время зимовки пчел воздух был сухой и прохладный. Температура должна быть постоянна, и не превышать +5 градусов. Мороз для пчел тоже неприемлем. Значение так же имеет влажность воздуха. Если в зимовнике слишком сухо, то пчелы берут влагу из меда и в последующем гибнут, если влаги много, то мед насыщается водой, что тоже нехорошо. Зимой и в подкормке пчел надо держать золотую середину. Успех перезимовки – это основа для летней работы. В омшанике стоят 20 улей. Войти в него можно только через низкий проем с дубовой дверью.

В мирное время продажа меда давала хороший доход, и летом жена с тяжелой пачкой денег уехала к внукам. Из-за политической напряженности осталась у них жить. Но, он никуда не поехал. Все здесь сделано его руками. Это его мир, и отдавать его он никому не намерен. Омшаник важнее всего, надо сохранить ульи, они основа будущего. Будущее надо делать сейчас, как бы тяжело это не было.

Осенью в поселок вошли солдаты, началось мародерство. К домам подгоняли грузовики и все, что там находилось, весь домашний хлам перегружали и увозили в никуда – это военные трофеи. Он не понимал: зачем его вещи кому-то понадобились. Они были так органично встроены в ЕГО дом, ЕГО землю, ЕГО семью.

В доме напротив жил сосед – добрый мужик, но уехать не успел. Прямой наводкой в стену его дома ударил снаряд из танка, и соседа размазало по комнате. Смысла стрелять по дому не было, значит, танкист просто тренировался – дом понравился. Смерть кругом сеяла свои семена, и они в душе прорастали ненавистью, как асфальт разрывается ростками бамбука.

В его усадьбе центральное место занимает двухэтажный кирпичный дом. Раньше, зимними вечерами уютно светились окна, и уличные фонари освещали сад, создавая фантастические тени от окружающих деревьев. Но теперь деревья в саду понурились.

Наконец расцвело. Бомбежка закончилась. Он вышел на улицу и не узнал её. Все дома были повреждены и покорежены снарядами. Стоял запах гари и воняло взрывчаткой.  С дома взрывом сорвало крышу. Стены изрешечены осколками, но уцелели. Ограда повалена. Одну старую яблоню вырвало с корнем, везде валяются ветки. Дом наполнен чернотой выбитых окон. Он осиротел. Опустел и поселок, так как все, кто мог уехать, уже это сделали, а выжившие после нынешней бомбежки сделают это как можно быстрее.

Он заходит в дом. Помещение кажется чужим и незнакомым. Неужели я здесь живу?! По комнатам гуляет холодный зимний ветер. Пасечник проходит в зал и останавливается у комода. На нем стоят фотографии в снегу. Вот его отец – лихой партизан-взрывник. Подрывал мосты и пускал под откос вражеские эшелоны. Он с фотографии укоризненно глядит на сына. Дескать, я вон какой был молодец, а ты – пчелиная колода. Бабахнет в твой омшаник всего один снаряд – ох, много меду будет по кирпичам размазано... вместе с тобой. Не пчел сторожить надо, а биться с врагами во имя мира, как бились мы в отечественную войну. Да я погиб в неравном бою, но кровь моя течет в тебе, твоих детях и внуках. Значит, я жив! А, какое будущее ждет тебя? – отвечу – Будущее пронзенное ненавистью к людям и болью за собственное малодушие.

– Не ругай отец – мысленно он ответил фотографии. – Какой из меня боец? Стар я уже воевать. Был молодец, да весь вышел вон.

На этой мысли он поднялся на второй этаж. Ни крыши, ни потолка, в стене зияет трещина.

– Да, лихо бомбанули – подумал он и решил убрать части балки и крыши. Делать это сейчас бессмысленно, но надо чем-то занять время, лишь бы мысли не лезли в голову. Но, они все равно пробивались в сознание, и как пчелы жужжали в голове:

– Кто пришел к нам с мечом?! Зачем эта армия воюет? Если нас считают террористами, тогда нам надо ими стать! Пасечник-террорист – это не смешно.

Чу. Послышался рокот БМП, далекие голоса. Где-то залаяла последняя уцелевшая собака. Раздалась автоматная очередь. Отчаянный визг собаки и тишина. Наконец, голоса послышались ближе. К соседнему дому подъехали солдаты на БМП. Остановились. Трое спрыгнули с брони, и зашли в усадьбу. Один подошел к погребу открыл крышку и бросил в погреб гранату. Все дружно отскочили. Раздался взрыв. Крышка от погреба взлетела на два метра. Гвардейцы, глядя на летящую крышку, весело загоготали. Вошли в дом и начали в нем шумно хозяйствовать.

В это время пасечник быстро сбежал вниз, выскочил во двор и бегом в свой омшаник. Захлопнул дубовую дверь. Наступила напряженная вязкая тишина. Стук сердца сотрясал воздух. Наконец, послышались голоса в его усадьбе.

– Смотрите, какой ладный сарай, а дверь-то закрыта – закричал солдат – дай гранату.

Бросили гранату, граната отскочила и взорвалась. Солдат заорал. Осколком его поранило. Послышался отборный мат и шумные дебаты относительно закрытой двери. Раненного солдата забрали, погрузили на БМП. И рокот техники затих вдали.

Вспомнил пасечник, как сушил толстые дубовые доски, как крепил их и ставил эту дверь и замки. Он открыл её. С внешней стороны она вся посечена осколками – живого места нет. Но, дверь выдержала. Он её похвалил, и она гордо захлопнулась на замок. Так держать!

Решил сходить к соседям. Надежда теплилась, что они уехали вчера, и их в погребе не было. Чтобы не привлекать внимание, перелез через забор и бегом к погребу. Заглянул туда, и мурашки побежали по спине. Погреб превратился в семейный склеп. Оказалось, что сосед с соседкой и двое детей нашли в нем свою могилу. Пасечник взял крышку и накрыл вход погреба. И, опять загудело колоколом в голове:

– Мир сошел с катушек! – Он безнадежно махнул рукой и пошел в свой омшаник – Как освободители превратились в оккупантов? – этот немой вопрос повис в промозглом воздухе поселка.

До этого дня пасечник прожил в омшанике почти всю зиму. Он ночевал вместе с пчелами, спасаясь от холода тулупами и телогрейками, ведь печи в зимовнике не предусмотрено. В конце концов, он привык к температуре +4 градуса. Ему здесь было очень спокойно и комфортно.

Не Пчелы делают Майданы. Пчелы изнутри обустраивают улей. Каждый уголок, каждая щелочка улья для пчел известна, и они её контролируют. По-видимому, они осознают не только внутренности улья, но и окружающее пространство. Очевидно, что взрывы в поселке их раздражали.

День ото дня пчелы все больше и больше сближались с Пасечником, становясь с ним единым живым существом. Они общались с мыслями-пчелками, которые жужжали в его голове, генерируя простые и понятные образы. Когда Пасечник их о чем-либо мысленно спрашивал, то Пчелы всегда ему отвечали. Их ответы по значимости напоминали вердикт в суде. Но, в отличие от вердикта, они были краткими и ясными, ведь пчелы никогда не ошибаются и не умеют лгать! Иногда, ему казалось, что улей сканирует его сознание.

Всякое действие Пчел было всегда рационально. Если нет питания для их существования, то они просто умрут – умрут, покончив жизнь массовым самоубийством. Если есть хоть малейшая возможность выжить – они выживут.

В последующую ночь улей, рядом с которым он спал, как-то непонятно и тревожно загудел. Похоже, что Пчелы о чем-то совещаются, так как клубок зимующих пчел гудит как пылесос. Воздух засасывается через лоток и выходит в утепленную щель под крышкой. Их коллективный мозг обрабатывает всю информацию, поступающую с внешнего мира. Пасечник понимает, что они осознают все события, которые происходят в поселке. Он мысленным взором обращается к ним, и вдруг... возникло соединение.

Пасечник увидал поселок таким, каким тот был до того, как пришли солдаты. Он видел все глазами пчелы. Как будто стал пчелиным роем и полетел за огороды, сады, наполненные ароматом спелых яблок. Он вылетел на луг и направился к кустам, и, пролетая между веток, заметил... боевые гранаты, ведь Пчелы все видят и все знают, что делается в округе!

Пасечник очнулся и вспомнил странное виденье до последней мелочи. Интересно, есть ли действительно гранаты в этих кустах. Он пошел тем же маршрутом, что летел во сне, вышел на луг и дошел до кустов. Раздвинул ветки, и к своему удивлению нашел гранаты.

– Кто их суда положил и когда? Наверно, знают только пчелы. – подумал он, прихватил гранаты и унес в омшаник, дескать, в крестьянском хозяйстве и гранаты для чего-нибудь пригодятся.

Следующую ночь пчелы опять заборогозили, и начали громко жужжать. Вообще-то в зимнее время они чуть слышно шумят, как далекий звук работающего вентилятора. Если им душно или влажно, то они могут довольно сильно шуметь. Если в семье нет матки, то звук похож на завыванье. Обычно Пчелы сидят тихо. Иногда, конечно, кто-нибудь из них выползает из лотка, но ненадолго, и возвращается обратно в улей. Такого борогоза никогда еще не было. Пасечник мысленно обратился к ним, и вдруг возникло соединение...

И, увидел он банку с медом. Внутри банки коробка, а в коробке закреплена граната, а к кольцу гранаты привязана леска, а леска прицеплена за крышку на банке. В банку залит непрозрачной откристаллизовавшийся мед. Он желтый. Вся конструкция выглядит аппетитно. Бодрый гвардеец, который бросил гранату в погреб его соседа, облизываясь, открывает крышку, и тут банка с медом взрывается – бабах. Артиллерист, что из гаубицы бомбил поселок, тоже захотел испробовать медку – бабах. Сладкая смерть!

День прошел в хлопотах. Пасечник зарядил гранатами две банки с медом, и чуть было сам не взорвался. Он мысленно начал совещаться с отцом, ведь тот был все-таки партизаном-взрывником. Он то и подсказал, как правильно привязать леску к крышке банки. Все выверено до миллиметра: положение гранаты в коробке, размеры лески и её крепление за крышку. Главное – это правильная последовательность действий при сборе бомбы, о чем и надоумил отец.

Наступила третья ночь, и пчелы совершают свой магический танец-хоровод. Пасечник мысленно обратился к ним, как к богу, и возникло соединение...

Он взлетел в сумерках, словно пчелиный рой, пошел точно в направлении блокпоста. Опустился неподалеку от него, чтобы не привлекать внимание. Рядом с блокпостом стояла гаубица, врытая в землю. Около нее суетились артиллеристы. Он, подойдя, окликнул солдат, те направили на него автоматы. Он поднял руки, глазами показывая на банку с медом. Один из них, опасливо озираясь, подошел к нему. Он подозрительно оглядел банку с медом, но не увидел сюрприза, и взял.

– Мужики по нашему поселку только не стреляйте – выкрикнул свою просьбу пасечник, и указал рукой направление.

– Слушай, дед! – ответил тот, кто возился с прицелом – по-твоему, я по своей воле не сплю по ночам и палю из этой пушки. У меня приказ. В нем все указано: координаты цели, тип снаряда и цена выстрела. Это просто работа. Мы стреляем – нам капают деньги. У меня дома есть дети, Их надо кормить.

Почему детей надо кормить смертью и кровью других людей! Вампиры наверно.– решил пасечник, но ничего не сказал.

Наконец артиллерист навел прицел в сторону города, вложили снаряд в ствол, задвинул замок, и по всей округе резанул звук выстрела. С воем снаряд улетел в темноту, и среди жилых домов вспыхнул огонь и раздался гром. Опять Земля задрожала, унося на Небо чьи-то жизни. Перекур. Ну, что попьем чаю?

Пасечник обратился мысленно к Пчелам, и... словно пчелиный рой улетел в вечерние сумерки. Через несколько километров он приземлился около другого блокпоста. Солдаты весело гуторили и кипятили чай в котелке на огне костра. Пасечник подошел на выстрел к блокпосту, поднял руки с банкой меда вверх, и предложил гвардейцам медок полечиться.

– Ты бы, дед, лучше медовухой нас полечил – высказал свое пожелание солдат, подгребая угли костра под котелок с закипающей водой.

– Слушай, а зачем вы гранату кинули в погреб, где сховалась семья после обстрела?

Гвардеец усмехнулся:

– В одном селе, наши ребята зашли в усадьбу, и попали в засаду. Из погреба выскочили партизаны, и давай стрелять в нас. Подлые двоих уложили. Поэтому, был приказ командира, прежде, чем зайти в дом, обязательно необходимо обезвредить погреб. Мы не звери, мы не знали, что там мирная семья. А, если бы там были террористы?! Мы просто делаем свою работу, как положено по инструкции.

Пасечник поставил банку с медом на видное место и растворился в темноте. Он мысленно соединился с пчелами... и через несколько минут оказался дома.

Утром в омшанике пчелы дружно жужжали, как обогреватель с вентилятором, наверно, обсуждали взрывы на блокпостах.

Через несколько дней на телеканале Euronews сообщили на всю чопорную Европу радостную весть, что таинственный Пасечник, который взорвал два блокпоста гвардейцев, наконец-то арестован.

О чем Euronews умолчало, так это о том, что Пасечника пытали и расстреляли за блокпостом, как террориста. Истерзанный труп остался в яме со связанными назад руками, слегка присыпанный землей, а сверху замерзший пчелиный рой рассыпан черными бархатными бусами на белом снегу.

Так и не сказал Пасечник дознавателям, как смог он отдать заряженный гранатами мед сразу на двух блокпостах почти одновременно.

P.S. Над опустевшим омшаником летят самолеты, мимо едут машины, стучат колесами поезда, спешат по делам люди, и никто никогда не узнает имена народных героев. Да, им это, пожалуй, уже и не нужно.