Забери меня

Утро было тяжелым; тучи, как серые могильные плиты, повисли за окном. Я пришел к доктору и сказал: «Кладите меня. Делайте, что хотите. Связывайте по рукам и ногам и втыкайте в мое тело железные иглы. Я так больше не могу».
Конечно же, связывать меня никто не стал. Втыкать иглы без точного рецепта – тоже.

Милая женщина ласково спрашивала, что делается у меня в голове. Я бы рассказал ей, каким раньше я был легким-легким, а стал тяжелым, как все Божье Небо, а потом стал пить таблетки, и снова стал легким – но уже как призрак, а не как человек. Мог бы, но не стал. Врачам нужны точные формулировки: страх, тревога, панические атаки, навязчивые мысли. Разве их интересует, с каким трудом я оттираю свой череп изнутри от их липких лап? О, нет. Вряд ли. Я объяснил им все на их понятном языке (за долгие годы болезни я уже владел с ними наравне). Женщина в белом мило улыбнулась и сказала, что я не один такой, с этим можно успешно бороться .О, я почти поверил ей, так льстива была улыбка гиены! Мне измерили давление (сказали – пониженное), рост и вес. А я, может быть, мечтал стать деревом – тем, что было за окном кабинета, и качаться в такт дыханию ветра.

Только Она всегда понимала меня. Гладила по волосам тонкой нежной рукой и мне легчало. Всегда легчало, Лизонька.. Я не помню, о чем мы говорили в такие минуты, но ее голос был теплым и спокойным, как летнее море в полдень. И я засыпал на ее берегу..

Мне выдали койку возле окна, и пообещали, что черти больше не побеспокоят меня. Просто не доберутся сквозь толстые больничные стены. Мне было интересно – а мой страх - доберется? А Лиза – она доберется? Хотя последняя мысль была больше пропитана отчаянием, ей теперь вряд ли есть дело до того, где я нахожусь.

Мой врач сказал:

- Если таблетки перестали давать нужный эффект, нужно усилить ваше лечение. Поколем вам амитриптилин. Все будет в порядке, Александр. Вы не единственный.

Но только сидя в палате на своей койке, я как раз и чувствовал себя единственным – единственно несчастным человеком. Мои соседи казались вполне обычными людьми (подумаешь – депрессия, неврозы – с кем не бывает). Они бурно обсуждали политику, и я видел, как в воздухе их громкие голоса переплелись, словно две гремучие змеи.

Я разложил свои скромные пожитки на тумбочке – предметы гигиены, сменную пару штанов и потрепанный сборник стихов. Взял его из дому в самую последнюю минуту – сам не знаю зачем. Я уже разучился читать – подношу книжку к глазам, вижу строчки, а понять, о чем они, не в силах.

Мне становится душно в этой палате; такое страшное ощущение, будто твоего дома нет нигде на свете, а все вокруг – чужое и безразличное. Хочется немедленно вскочить и выпрыгнуть в окно, а потом – бежать, бежать что есть мочи к чему-то родному, что успокоит тебя .. островок теплоты среди холодного мира, мне нужно найти его. Им всегда была Лиза. Я звонил ей, когда становилось страшно; я шел к ней, бежал к ней, я смотрел на ее фото. Я, как умирающий от тяжелой болезни, вцеплялся в нее всеми пальцами как в единственно верное лекарство.

…Больничные стены кружатся вокруг меня, сжимают в кольцо. Я прошу тихо-тихо, хоть и хочется орать от отчаяния:

- Лизонька, помоги мне.

Ее красивое лицо всплывает в моей памяти и отвечает:

- Я устала от тебя.

Зачем я помню эти слова. Я хочу забыть их, стереть из своей памяти, нет, нет, только не эти слова…

Ты как ребенок; я больше не в силах с тобой возиться и успокаивать тебя. Я хочу быть женой, а не мамой, понимаешь?

Я почувствовал себя жалким. Скрутился калачиком на постели, представившись самому себе эмбрионом – что из него выйдет, кем он станет в жизни – неизвестно. Соседи не обращали на меня внимания, но я был только рад этому. Ощущение жжения в голове нарастало, кажется, вот еще минута, и она лопнет. Похожие видения часто преследовали меня. Окружающие предметы представлялись мне бомбами, которые в любую секунду могут разорваться, а осколок вопьется мне в глаз. Подступившая мигрень била нещадно, и пытался избавиться от этой боли, как только мог.

Я представил ее прохладные ладони на своем лбу. Солнце мое, душа моя, спаси меня от самого себя. Я хочу покинуть эту страшную, мрачную осень и побежать вслед за тобой в твою теплую, звенящую песнями, весну.

Лизонька, забери меня отсюда.