Депрессия

Память, ты подводишь меня все чаще, заставляя вдруг в растерянности останавливаться в кухне, в комнате и вспоминать, зачем же я сюда пришла. Но там, в глубине ты все еще хранишь далекое, тяжелое, что я и хотела бы, но не могу забыть. Столько лет!

Это  состояние возникло не вдруг, не сразу, для этого потребовалось полтора года и стечение многих неблагоприятных  факторов. Начиная с того, что учиться на отделении «радиофизика и электроника» физического факультета было тяжело. Даже по сравнению с другими отделениями нашего факультета, не говоря о других факультетах и институтах. Большое количество практикумов, физики знают, что это такое. Отчитываешься по теории, затем выполняешь работу, оформляешь – тетрадка с формулами, графиками, выводами. Каждый график и каждый вывод надо объяснить. Те, кто вылетал за неуспеваемость с нашего отделения, шли в другие институты и учились там на повышенную стипендию. В нашем студгородке, где были общежития других факультетов и других институтов, в сессию играла музыка, студенты гуляли. Все, кроме нас и разве еще мехмата. Вплоть до четвертого курса. А меня угораздило на третьем курсе влюбиться в парня с географического факультета.

Сначала он женился. Во время зимней сессии на третьем курсе, когда я сидела с конспектами и учебниками. Сказал не сразу, потом познакомил меня со своей избранницей. Она оканчивала мехмат, я знала ее по лыжной секции. Из этой секции я ушла на втором курсе в секцию легкой атлетики, а про нее мне рассказали, что ее выгнали из секции за разврат в спортивном лагере. Ему она также изменяла. Через полгода он стал разводиться с ней и изводить меня звонками. Когда я перестала подходить к телефону у вахтеров на первом этаже (мы жили на четвертом), он вызывал девушек из моей комнаты и говорил им всякие гадости про меня, предлагал встретиться. Я попросила его запиской через девушку с его факультета прийти и поговорить.

Он пришел с какими-то справками, стал доказывать, что звонил не он, его не было в городе. Мне сказали, что он приехал с практики, но не ходит на занятия, на грани отчисления. Я выгнала его. Потом побежала за ним, потребовала рассказать, что случилось, он рассказал.

Все это действовало на меня очень сильно. Я не могла нормально учиться, дома были скандалы с родителями из-за него, родители требовали прекратить все встречи с ним. Началась аритмия, я задыхалась, с трудом сдала зимнюю сессию. К одному экзамену готовилась лежа. Один экзамен пришлось сдавать после каникул, отставая в практикумах и подводя свою напарницу. Поссорилась с соседками по комнате в общежитии из-за их неряшливости. Они такими были всегда, но пока у меня были силы, я могла убирать за всеми.

В летнюю сессию произошел срыв. Зачеты были сданы почти все, но учиться я больше не могла. Бросила все и уехала домой. Тетка сказала, что отец поехал ко мне в Саратов. Я бежала по улице, надеясь успеть застать его на речном вокзале. Не успела. Он вскоре вернулся. Состояние у меня было ужасное. Часто трясло мелкой дрожью, и  я совсем  не могла спать.

Отцу предложили проконсультироваться с пенсионеркой, бывшим психиатром. Она спросила:
- Не хочешь жить?
- Не хочу.
Та сказала родителям, что учиться я не смогу, нужно обращаться в психиатрическое отделение. У нас и сейчас пациентов этого отделения считают ненормальными, сторонятся их, тогда тем более. Клеймо на всю жизнь. Одну ночь я провела в этом отделении, маленьком, переполненном, почти без удобств. Утром врачи согласились отпустить меня домой под наблюдение родителей, выписав нужные лекарства.

Таблетки лежали кучкой на серванте, я выпила их все. Упала, потеряв сознание, потом встала, добралась до кровати. Сильно хотелось спать, а родители теребили, что-то спрашивали. Я сказала, что выпила таблетки и попросила оставить меня в покое. Вызвали Скорую помощь, отец нес меня на руках. Промывали желудок.  Потом дали направление в психиатрическое отделение при больнице Саратова. Туда помещали немногих, в этом отделении проходили практику студенты медицинского института. Они подходили, расспрашивали, мне было тяжело говорить с ними. Из их преподавателей запомнились двое. Один молодой, нагловатый, циничный спросил:
- Вам было бы легче, если бы та, на которой он женился, была лучше вас?
- Да, легче.
Большинство девушек признались, что порадовались бы тому, что она хуже них. Второй  пожилой, седоватый попросил ответить всего на один вопрос:
- Как вы себя чувствуете сейчас?
- Смеяться не хочется.
Одна из девушек удивилась:
- Но, если смешно?
- Мне не кажется смешным.

Больные самые  разные. Одна из женщин, преподаватель института, рассказывала о голосах, которые звучат постоянно у нее в голове. Каждая лекция давалась ей с большим трудом, каждый раз волнение, как перед премьерой. С родственниками встречаться не хочет, гневно обвиняет брата в том, что он «сдал» ее сюда. Еще одна, преподаватель школы, в сильно возбужденном состоянии. Падает на пол, пытается затянуть полотенце на своей шее, кричит: «Это что еще такое!» На следующий день она уже спокойна, как со стороны говорит о своем состоянии. У одной сильная истерика, вызванная приемом каких-то препаратов для похудения. Одна сильно озабочена своей внешностью, шрамом на руке. Она вроде бы заядлый театрал, ходит на все спектакли, знает многих артистов. Но интересует ее не игра артистов, а их внешность, личная жизнь. Бывшая балерина на балерину совсем не похожа, крепкая, коренастая, сильно развиты икры ног, на спине незаживающая рана. Еще одна узколобая, с гладкими, стянутыми в хвост волосами озабочена серьезной «проработкой» произведений Ленина, Маркса, Энгельса.

Директор школы, приятная женщина с усталым взглядом, попадает сюда не первый раз. Приступы депрессии повторяются у нее периодически, даже без видимых причин, когда все благополучно.

Некоторые лечатся от алкоголизма. Лечат инсулиновыми шоками, лечение  тяжелое. Но высокая, худая Рая заверяет, что напьется сразу, как только выпишется из больницы. Есть просто старенькие, беспомощные, дети определили, чтобы немного отдохнуть.

Отцу говорят, что мое состояние реактивное, повторяться не должно. Но он не может смотреть на мое безразличное лицо, отворачивается, на глазах выступают слезы. Мать держится лучше, рассказывает мне какие-то новости, которые меня совсем не интересуют.

В больнице я нахожусь два месяца. Осенью можно сдать экзамены и продолжить учебу, но опытная, пожилая секретарь в деканате уговаривает меня не делать этого, лучше взять академический отпуск.

К учебе я возвращаюсь через полгода, сомневаясь до последнего, хочу ли я это делать. В тот период я потеряла почти всех подруг и друзей, общаться ни с кем не хотелось. Интереса к жизни не было, держала только жалость к родителям.

Создать нормальную семью я так и не смогла. Через 15 лет страшно потеряла отца, он покончил с собой. Депрессия иногда проявляется опять, но я понимаю, что это болезнь, стараюсь победить. Пока удается.