Петербург

  Первый  раз  Женя  была  в  Петербурге  летом.

  Гуляла, смотрела на проспекты и здания, давно знакомые  по  открыткам.  Узнавала  картины
и  скульптуры  известных художников в Русском
музее и в Эрмиаже, посетила Алекандро-Невскую лавру,  Петергоф  и Царское Село. Пожалуй, самое сильное  впечатление  на нее произвели тетради с  пушкинскими   автографами.  Сердце  забилось от волнения.

  Тогда  еще  в Исакиевском соборе был маятник
Фуко,  демонстрирующий  вращение  Земли.
А в Казанском, построенном, как собор Св.Петра  в    Риме,  в   Музее   религии находились орудия  пыток,  применявшиеся  инквизицией. Женя 
и  смотреть  не  захотела,  повернулась  и  ушла.

  Летом  в  Петербурге  весело:  много  света - белые  ночи,  часто  яркие  солнечные  дни,  свежий  бодрый  воздух,  беспрепятственно  продувающий  широкие проспекты.

  Помимо  парадных  красот  увидела  она
и  дворы-колодцы,  и квартиры, превращенные
в огромные коммуналки. Высоченные потолки
с  лепниной,  расшатанный паркет, мраморные лестницы  с  истертыми  в  середине ступенями,
с  бронзовыми  шариками - к  ним  когда-то  крепились  штанги,  прижимавшие  ковровые дорожки. Остатки былого, навсегда утраченного  разрушенного,  теперь  таинственного  мира.

  На черных лестницах пахло картофельными очистками,  плесенью,  мышами  и  кошками.

  Второй раз она попала в Петербург
в середине декабря - командировка. 

  Остановилась  у  родственника.  Под  углом
к шоссе стояло с десяток башенных  высоток;
в  нижних этажах располагались: ремонтная мастерская, магазин, кафе, сберкасса, аптека...

  Летом много света, зато зимой тьма. Короткий день похож на сумерки. Недолго сквозь белесую мгу   неярко глядит мутное пятно низкого бледного  солнца,  но  чаще  его  слабый  свет
не в состоянии пробить плотные тяжелые серые облака.  С  неба  сеется  морось. Промозглый    липкий  воздух.  Сильные  ветры.  И  мороза-то  настоящего  нет,  а  холод  до  костей  пробирает.

  Хочется  в  тепло,  согреться  хорошим сладким чаем с лимоном, поговорить ни о чем с веселым другом - отгородиться от того, что за пределами...

 Петр I  построил  свой город,  не  посчитавшись
с  проклятьем  финских  шаманов. Они сказали, что  здесь  священные  места, здесь нельзя жить людям - здесь  обитают  духи.  Болотная трясина  поглотит  город... Об  этом  писал  Баратынский.

  Хорошо  было  дворянству сидеть у каминов,  глядя  на  живой  огонь,  танцевать  на  балах
в  залах,  согреваемых  изразцовыми печками-голландками, в сиянии  множества  свечей 
в золоченных канделябрах... или закутавшись 
в  теплые  легкие  меха  нестись  в  каретах
по Невскому проспекту, по Морской, по Лиговке,  по Мильонной...

  "Маленькому"  человеку  девять  месяцев
в  году  город  был  непригоден  для жизни. Хроническая  депрессия,  чахотка, сырость.
Мрак.   Смерть.   Одно  спасение - пьянство.

  Кто  не  был зимой в Петербурге, не сможет
до конца понять натуру героев Достоевского.

  Вечером Женя отправилась в гастроном
в  соседнем  доме.

  Слегка подморозило, и пространство
между  башнями  покрылось  ледяной
коркой, превратившись в каток.

  Впереди, метрах в трех, опираясь на посох, путь к  магазину  пытался  одолеть  пожилой человек.

  Сильный ветер в спину иногда просто катил
по  льду.  Трудно  было  удержаться  на ногах.

  Вдруг  мощный  порыв  подхватил  Женю,
как  лист с дерева, и обрушил на мужчину.

  Оба они, убедившись,  что руки-ноги целы,
даже  рассмеялись.  Пришлось  до магазина перемещаться  на  четвереньках - встать не  удалось.

  Обратно, дождавшись, когда ветер слегка
стихнет,  шли,  цепляясь  за  стены  домов.