Барский брод рассказ

«Барский брод»

В проснувшейся природе пробудились и комары. Одного за другим прибив на своей шее и на щеке, я понял, что кончилось действие «репеллента». Комары, они и не спали всю ночь, чтоб просыпаться.
Пришлось оторваться от созерцания природы и залезть в рюкзак. В тот раз, перед выходными, я купил вместо мази этот новый репеллент «Тайга» - средство от комаров в баллончике. Пшикнув на себя несколько раз, я отогнал кровопивцев, которые сразу пропали.
Вернувшись взглядом к реке, я заметил, что поплавок моей удочки пропал с поверхности воды. Я поспешил подсечь, и после минутной борьбы, вытащил хорошего окуня. Началась рыбалка.
Рыбалку я полюбил с детства, но не за то, чтобы ловить рыбу килограммами. А именно за единение с природой. И вырос я в городке у небольшой реки, которая впадает в Волгу. Волга река большая, но как-то не очень она мне нравилась. Городок наш недалеко от Волги и через каждый час с автовокзала туда, на пристань, в прибрежный поселок ходили автобусы рейсовые. В выходные много людей ездили на Волгу отдыхать. На берегу были турбазы и пионерские лагеря, много у реки народу. Поэтому мне больше нравилось не доезжать до Волги, а лучше на маленькой речке найти себе место, - где и народу поменьше и природа поближе.
И в этот раз я приехал в приволжский поселок, но пошел к устью малой реки, а от него еще километров пять поднялся вверх по течению. Маленькая речка при впадении в Волгу, в устье, образует много проток, разветвленных. И мне приходилось переходить протоки некоторые вброд, некоторые пересохшие по бревнам, которые положили местные пастухи. Поэтому мой путь оказался длиннее, дальше, чем пять километров, наверное. Последнюю протоку, перед тем как выйти к реке, я вообще обходил большим крюком, - шел по заливным лугам.
Почему так упорно я туда шел. А просто место это на реке очень примечательное. Шел я к Алёнкиному омуту, который начинался сразу от «Барского переката». В этом омуте мне довелось поймать, один раз, большого сома, на ночную закидушку. И в этом месте я повстречался с местным дедушкой и узнал историю, - почему так назывался перекат – «Барский брод» и омут – «Аленкин».
Недалеко от реки в этом месте, километров 5 от прибрежного поселка, если по трассе, находилась старинная деревня Семеновка. И на затопляемых заливных лугах барин пас свой скот, в 19 веке еще. Вся эта земля была имением помещика Семенова. Пастухи гоняли барских коров на луга через реку по этому перекату. Вот и назвали его – Барский брод.
В тот раз я встретил старенького дедушку уже сидящим на берегу с двумя удочками из простых палок, как мне показалось. Вместо садка, у него на берегу стояло ведро с водой, в котором плавали плотвички и окуни. Мы познакомились, как обычно говорят рыбаки, -  перекинулись фразами о клеве, о погоде…. Прокашляв в небольшую стриженную седую бороду, дед сам ко мне обратился с вопросом: знаю ли я, почему этот омут зовется «Аленкиным». И получив отрицательный ответ, сказал, - что вечером мне расскажет, у костра. Потому что, как я подумал, он, наверное, увидел, что я спешил на рыбалку, торопливо собирал свои «импортные» трех-коленные пластиковые удилища, готовя их к действию, и доставал из рюкзака насадки и прикормки.
Лето подходило к концу, было начало сентября. И мне повезло, что в эти выходные стояли солнечные дни. И рыба клевала тогда неплохо. Я наловил для себя достаточно и доволен был рыбалкой. Свой богатый улов – несколько лещей, окуни и плотву, я пересыпал солью, чтобы сохранить до дома.
Под вечер я выбрал место для своего стана на песчаном берегу. Собираясь развести костер, я готовил рогатины и палку для котелка, в котором собирался варить уху, - и подошел дед, слегка прихрамывающей своей неспешной походкой. На вид ему можно было дать все сто лет. Сутулый и сухопарый, не очень высокий – он еще молодцом держался. Хотя кряхтел, присаживаясь на бревнышко около моего «стана».
Пока занимались «хозяйством», варили уху и т. д. – мы с дедом разговорились. Как оказалось «палки» его удочек были настоящие ореховые хлысты. И дед рассказал, как он изготавливал их. Пятиметровые хлысты орешника он ошкуривал и заколачивал, закреплял сушить, прижимая их к ровной доске. В сыром виде лещина (ореховый хлыст) легко гнулась, а высохшая становилась ровной и легкой удочкой.
В свою очередь, и я, когда угощал деда ухой из свежей рыбки, во время ужина, - поделился своими рыбацкими принадлежностями. Дал ему крючки новые, острые японские и с полмотка хорошей лески.
Интересно, что дед отказался от моих сигарет, а крутил «козью ножку» из табака своего кисета. После ужина мы сели на берегу и любуясь на реку, на природу, в сумраке вечера, не спеша, беседовали, любовались природой, слушали всплески рыбы….
Так я узнал историю про Аленкин омут. Сюжет истории очень похож на сказку о Золушке. У барина Семенова была дочка Аленка. Когда ее мать умерла, отец женился на богатой купчихе из приволжского поселка. И у мачехи своих было двое детей, не как в сказке, только сын и дочка.И так же купчиха была злая, притесняла мачеха Аленку, заставляя работать сверх меры. А дальше история похожа на русскую действительность, которую изобразил известный писатель драматург Островский в своей драме «Гроза». В школе изучали мы эту драму, и сочинение писали – «луч света в темном царстве». Аленка полюбила заезжего плотника, мастерового, которого  Купчиха нанимала для строительства своих складов. Но Аленку уже предназначали для брака со старым местным богатеем-помещиком. И когда плотник "отошел" - уехал на заработки, Аленка не выдержала всех притеснений и от того, что любовь её была неосуществима - она бросилась в омут и утонула. Островский подсмотрел из жизни такие истории. И вот я встретил подтверждение. И Кабаниха Островского тут была – это купчиха, боярыня Семенова. И все другие персонажи драмы «Гроза» в истории с Аленкиным омутом были.
Аленка, дочь барина, утопилась в омуте, - как и Катерина в драме у Островского, не выдержавшая гнета Кабанихи и от неразделенной любви. Она полюбила местного молодого парня. Вот как оказывается точно, - писатели наши, в том числе и Островский, отражали истинную жизнь.
Уже многочисленные звезды высыпали на малооблачном небе. И дед, кряхтя, поднялся и пошел к костру. «А вот ты думаешь, зачем я остался ночевать, в деревню не пошел?» - спросил дед, и тут же сам и ответил: «Да, вот, лечиться я надумал. Поясницу свою подлечить надо!». Я и не догадывался до сих пор, почему это дед с собой принес лапник и бросил его в стороне. Это пока я чистил рыбу для ухи, дед все приготовил для лечения своей поясницы.
Костер наш был на песчаном берегу. И песок прогрелся, стал горячим. Дед отодвинул костер в сторону на другое место. А на горячий песок, на то место от костра он наложил лапник. Потом снял рубаху и  всей спиной, а в основном поясницей дед улегся на этот лапник и так прогревал, лечил свой радикулит. Вот такое новое народное средство от деда я узнал в тот свой поход на рыбалку.
Прогревание вообще полезно и применяется в медицине давно, есть даже грелки резиновые, которые врачи советуют прикладывать. Но в методе лечения дедушки было новое то, - что хвоя от сосен и елей содержит воск и различные другие вещества. Они то, нагреваясь, и впитываются в теплую спину, в поясницу и оказывают лечебное действие.
Утром рано я встретил зорьку у воды. Рыба хорошо клевала и поэтому больших прелестей природы я не рассматривал. Рыбачил я не весь день, надо было домой ехать. А на автобус я пошел уже не в приволжский поселок. Дорогу мне дед указал, чтобы я не пробирался через протоки. Через его деревню, через Семеновку вышел я на трассу. Тут и меня и еще несколько деревенских, Семеновских – подобрал рейсовый автобус.
Бывает так, что на природе увидит человек рассвет или закат, необычный и красивый. А уже на следующий день, за суетой жизни, не сможет увидеть такого же всепоглощающего чуда – закат или рассвет всегда неповторимы. Так же точно с людьми, с их лицами и их речами: мелькнут в жизни случайными встречами – и все утопает в прошлом не оставив ничего большего, кроме маленьких следов нашей памяти.
Конец.