Случай первый!

   Весна. Весна, а у нас лекция по марксистско-ленинской этике. Или эстетике? Да без разницы. Ну, вот совсем ничего не лезет в голову. Тем более, что это такая политическая галиматья, что уши увядают. Сидим с широко закрытыми глазами и не воспринимаем. А  бедный товарищ Бруньков старается. Он одновременно преподает свой предмет в Гнесинском училище и у нас.  И этот дикий предмет так же нужен там, как и здесь.

   Бруньков сегодня вошел в аудиторию, и мы онемели. Что ли он басмой седину закрашивал, и она позеленела? И был он похож на Водяного из мультика, которому летать охота. И ведь смеяться нельзя, так мы чуть не подавились. Но человек ко всему привыкает, привыкли и мы к новому Бруньковскому образу. И время потекло, вернее, остановилось.

- Случай первый! – журчит Бруньков, - я империалист, я развожу кур. Что мне нужно сделать, чтобы не вылететь в трубу?

И встречается со мной глазами. Ну, что за манера у преподавателей ловить взгляд именно первой парты? А я вечно опаздываю, и частенько сижу впереди всех.

Бруньков жестом радостно приглашает меня к диалогу. Быстро отвожу глаза и всем видом демонстрирую глубокую заинтересованность паркетными елочками на полу.

Опечаленный преподаватель, не найдя поддержки у группы, сам объясняет, как он будет выходить из затруднительного положения с курами.

Из окна веет весной… Хлопотливые свободные птахи щебечут, а  в окно соседнего корпуса мединститута видны студенты в белых халатах, которые сгрудились у длинного патологоанатомического стола. Жуть. Однажды наш физик Иван Иваныч, читавший лекцию вечерникам, случайно глянул в окошко… И, покинув кафедру, тихо сошел и прилег на одной из первых парт. Лучше не смотреть.

Бруньков продолжает. Видимо, всерьез решил разбудить окаменевшую группу, потому что вдруг берет стул и ставит его на стол.

- Это что?

??

- Всмотритесь внимательно. Это что?

- Ну, предположим … стул.

Бруньков поднимает палец к небу и торжественно провозглашает:

- Это не просто стул.

Далее следует пауза и радостное заключение:

- Это!... Продукт труда.

Тьфу. Вот он всегда так. Разбудит непонятно зачем. И причем тут, интересно, марксистско-ленинская этика? Или эстетика… Скучища-то!

Я редко посещаю эти лекции, тем более, что старшекурсники уже давно научили, как этот предмет сдается. Брунькову приносится большой букет на экзаменационный стол и свежая газета. Он завешивается от студентов газетой и букетом и смирно сидит, пока не спишут и самые ленивые. Потом ставит «четыре»-«пять», «пять»-«четыре», кто как попадет под раздачу. Тут не угадаешь.

Еще он обожает ставить свои большие калоши под первую парту. Снимает и сидит в ботиночках, а я все время попадаю туфлей в калошу. Вроде вторая половина двадцатого века, такие артефакты давно никто не надевает в качестве обуви, но вот он у нас таков, преподаватель марксистской этики.

   И еще Бруньков обожает делить свою лекцию на «случаи». Случай первый, правда, иногда остается и последним, но сегодня преподаватель в ударе, случай со стулом под номером вторым – это еще не конец. Далее следует случай третий.

- Случай третий: что вам нужно, чтобы увидеть меня?
- Глаза, - подавляя зевоту, отвечает кто-то с «камчатки»
- Не только, - живо откликается товарищ Бруньков

И тут я вылезаю, сама от себя не ожидая такой прыти:

- Нужно, чтобы Вы находились здесь в аудитории

Если бы в те времена существовал современный возглас «Вау!», несомненно он был бы издан Бруньковым во всю силу легких. А пока он, указуя пальцем на мой лоб, торжествующе вопиет:

- Поп-Мальтус!!!

Слегка оторопев, спрашиваю с непритворным изумлением:

- Это почему?

Я знаю теорию Мальтуса о перенаселении земного шара, а это здесь причем?

Бруньков оживлен, доволен, счастлив:

- Теория Мальтуса ограничивает мир лишь теми событиями, действующими лицами и предметами, которые находятся перед личностью «Я» здесь и сейчас! Весь остальной мир не существует!!! Он возникнет лишь в момент, когда «Я» сделаю передвижение, например, открою дверь и выйду в коридор. Тогда все вы перестанете для меня существовать, исчезнете, растворитесь в небытии. Останется только тот кусочек коридорного пространства и те лица, которые находятся в поле моего зрения. И так для каждого из нас. Мира, как такового, нет. Есть лишь здесь и сейчас находящаяся передо мной реальность.

Ну-у-у-у…можно поспорить, конечно, но вообще интересно, я такой теории не знаю.

А Бруньков в ударе. Он развивает теорию Мальтуса, сам с собой спорит, бегает у доски, потирая зеленые виски и посыпая голову мелом.

Да, сегодняшняя лекция богата событиями. Так таки Брунькову удалось вовлечь нас в дискуссию. Непонятно только, причем тут марксистско-ленинская этика, что это такое и с чем ее едят? Каждый раз пытаюсь это выяснить, и каждый раз вновь не понимаю. Может, это такой предмет, которого нет? И предполагается говорить на лекции, все, что придет в голову? Тогда становится понятной мозаика из "случаев"...

А довольный преподаватель уже пишет на доске:

«Случай четвертый…»

А в распахнутом окне ветерок, и шум тополей, и запах дождя в расцветающей майской сирени...
 
И звенит звонок.

А на экзамене мне повезло. Конечно, мне досталась первая парта с калошами под ней. И хоть я и уронила с колен на пол конспект, с шумом приземлившийся в калошу Брунькова, вздрогнувшего и чуть не упустившего из рук развернутую газету, но на раздаче мне досталось "отлично".