Рвущиеся в небо. Гл. 10. На крыльях любви

Глава 10.

Где только ни побывал достигший зрелости Юродка, чего он только ни повидал, но своего счастья так и не обрёл. Сердце постоянно щемило от тоски и одиночества. Однажды он пролетал над незнакомой деревней, как вдруг услышал перекличку петухов и кудахтанье наседок. Их голоса вызвали тоску по родине. «Домой! Домой!» – вырвался из груди крик, и он устремился туда, где прошло его детство.

И вот он – родной край. Вот оно – озеро, которое питало его живительной влагой;  скала – немая свидетельница его взлётов и падений; и обрыв, подаривший ему бескрайнее небо.
Хотя Юродка уже и не птенец, но, увидев родной дом, оробел. Он в нерешительности – остаться ему или улететь? – сделал несколько кругов над птичьим двором. Наконец, сложив крылья, плавно приземлился на лобное место, где когда-то совет старейшин принял решение изгнать его со двора. Обитатели птичника: куры, индюки и петухи, славившиеся ярким и редким оперением, заворожено смотрели на дивную птицу сражённые её сияющей белизной и величественной грацией. На фоне этого совершенства их красота, которой они так кичились, вдруг сразу поблёкла, потускнела и увяла. «Ты гляди, какой заморский принц к нам пожаловал!» – завистливо перешёптывались тамошние кумушки.

Чтобы в питомник для домашней птицы залетали лебеди?! Для здешних жителей это событие было чрезвычайным. Весть об этом моментально облетела все закоулки. Поднялся невообразимый шум и гам. Охваченные любопытством обитатели птичника толпой устремились к лобному месту. Среди этой суматохи: кудахтанья, топанья, хлопанья крыльев, шума и гама с трудом можно было расслышать непривычный для этих мест гогот. За мамами-гусынями торопливо ковыляли их неуклюжие малыши.
По всему было видно, что на птичьем дворе к гусям уже привыкли, и теперь никто не считал их уродцами. Но и красавцами их назвать было нельзя, – коротко обрезанные крылья, в виде несуразных обрубков, донельзя обезображивали птиц.

Но взволнованный Юродка ничего этого не замечал. Его напряжённый взгляд был направлен туда, где кудахтала мама Хохлатка в окружении многочисленного выводка цыплят. Он медленно направился к ней. Сердце колотилось так, что отзывалось в висках.
– Здравствуй, мама! Узнаёшь меня? Я твой сын – Юродка, которого все называли «уродливым цыплёнком»...
Эти слова имели ошеломительный эффект. Моментально воцарилась безмолвная тишина. Все в изумлении наблюдали за происходящим. Эта прекрасная птица – уродливый цыплёнок?! Лебедь – сын курицы?! Как такое может быть? Что это – игра природы или шутка судьбы? Странно было смотреть на них со стороны.
Хохлатка, которая была намного ниже своего взрослого птенца, запрокинула голову, чтобы получше разглядеть его. А белый лебедь, изогнув свою изящную шею, наклонился и взглянул ей прямо в глаза. В них он прочитал удивление и гордость, сменившиеся затем горечью: «Неужели это мой Юродка?! Мне так совестно, что я отреклась от него. Как же я виновата перед ним...» Это чувство вины разделяло их, и она даже не догадывалась, как ему в этот момент хотелось спрятать голову под её тёплое и такое родное крыло. Но он, смутившись под взглядом земляков, только слегка дотронулся клювом до её пухового оперения. И от этого лёгкого прикосновения холод отчуждения в миг растаял как лёд.
– С возвращением тебя, сынок! – только и смогла промолвить растроганная Хохлатка.
Юродка вдруг почувствовал, как многолетняя гнетущая тяжесть спала, и на душе стало так легко и радостно, что он запрокинул голову, протрубив победу. Ему удалось воссоединить в себе небо и землю! Он трубил и трубил... Как вдруг позади себя услышал нежный голосок:
– Здравствуй, желанный мой! Я так ждала тебя! Знаешь, а я ведь тоже умею летать.
Он обернулся и увидел самку белого лебедя, которая спикировала к нему с высоты. «Это Ольха!» – промелькнула мысль. Её миндалевидные чёрные глаза и мелодичный голос не узнать было невозможно.
Последний раз Юродка её видел, когда Ольха была совсем юной. Она отличалась от других птенцов, мечтающих о небе, своей невероятной отважностью – во всех играх, обучающих полёту, всегда была первой.
Ольха также была изгнана из птичьего двора за то, что отказалась от обрезания крыльев, сохраняя верность своей мечте.
– Ты не Юродка, а мой принц, – почтительно склонила она перед ним свою голову. – Теперь ты Вожак новой стаи – нашего с тобой поколения.
Он взглянул в её прекрасные глаза и понял: «Это – она, моя любовь!»
Кто бы мог подумать, что он станет вожаком своей стаи! А это значит, он навсегда забудет об одиночестве, теперь у него будет своя семья.
Лебедь от восторга распахнул крылья и взмыл в лазурное небо. Сразу же за ним взлетела и его невеста в белоснежном одеянии. Они сделали над птичьим двором прощальный круг и устремились к горизонту, чтобы там – в уединении вдоволь насладиться своим долгожданным счастьем.
 

                Перебирая на гитаре струны,
                Воспоминанием души коснувшись,
                Ты вспомни, как беду мы обманули,
                В птиц белых обернувшись.

                Играй, не бойся, что порвутся струны,
                И слёз своих, дружище, не стыдись.
                Летели птицы, не боясь разбиться.
                Летели птицы, в небо, в высь.

                Полёт пускай и долгий, но красивый!
                Свобода, высота захватывают их.
                Летели птицы, не боясь разбиться,
                Одну имея душу на двоих!               

А вслед улетающим гордым птицам с тоской смотрели уродцы с обрезанными крыльями – птенцы диких гусей, которые отреклись от неба ради тёплого птичника и сытной кормушки.

******

С тех пор на этом озере возле высокой скалы, открывшей Вожаку сокровенную тайну, разводятся белые лебеди. Каждую весну эти царственные птицы возвращаются домой, украшая родные места своей изысканной и величественной красотой.