Конец странствий 12

                12.

И всё. Не было ничего: ни времени, ни пространства. А то, что было, способен понять только тот, кто сам это испытал. Способность осознать Несуществование появилась только тогда, когда произошло возвращение в Существование.

- Приветствую, - Рэли приподнял в их сторону заметно дрожащей рукой бокал с вином. На столе виднелись две или три пустых бутылки. Ромес ещё никогда не видел Рэли в таком состоянии.

- Быстро вы, - продолжал Рэли. – Я даже не ожидал.

- Что с тобой? – спросил Ромес. – В твоём голосе звонит похоронный колокол. Что случилось, а?

- Ничего. Просто слишком хорошее настроение для того, чтобы жить. И вся беда в том, что мне тут никто, и даже я сам, помочь не может.

Риана молча смотрела на Рэли. Похоже, ещё не совсем пришла в себя.

- Спасти самоубийцу-демонстратора может только невнимание со стороны тех, кому он хочет что-то доказать, - ни с того ни с сего заявил Рэли. – Чёрт побери, я готов стать обычным глупым самоубийцей, да только знаю, что смертью дело не заканчивается. Вечность – слишком жестокий подарок. Её очень уж много для того, чтоб с чем-то не смириться. Вечность пожирает все человеческие чувства и учит смирению, будь оно проклято, как я его ненавижу! Ты знаешь, что такое Пустота, Ром? Я знаю. Нет ничего страшней, Ром, чем когда внутренний мир похож на выжженную пустыню.

- Рэли, ты перебрал, ты это знаешь?

- Знаю, - Рэли рывком поднялся и швырнул бокал в камин. – Пришло время бить витражи.

- Ты о чём? – Ромесу стало страшно.

- А ты прислушайся, и услышишь…

И Ромес прислушался. Во всех мирах ветер дул в стену его дома – несильно, но постоянно, и в дыхании его слышались голоса тысяч заблудившихся в Мирах. И тысячи лет они звали того, кто протянет им руку и выведет из странных мест. Но были у них две беды: никто их не слышал, и они не могли умереть. И ждали. И звали…

- У тебя совсем не осталось времени, - сказал Рэли. – Предписанное да свершится!.. Чёрт, чем больше я думаю о времени, тем меньше его остаётся! Когда приходит пора прощаться, всё самое важное отходит на второй план и тихонько затворяет за собой дверь, а его место занимают пустяки.

- Пора прощаться? – со страхом переспросила Риана.

Уточнения она не слышала: в комнату ворвался смерч, оказавшийся всего-навсего Синероком, Керой-Саталиной, Паукашкой и Эриком. Синерока завалили на пол, и Кера с Паукашкой принялись его щекотать.

- Лежачего не бьют!.. – завопил Синерок.

- …а добивают, - назидательно продолжила Паукашка, не прекращая своего занятия. – И вообще – никто лежачего не бьёт! Щекотка – это другое мероприятие!

- Увлекательная игра, - объяснил взмыленный Эрик. – Охота на Синероков. Но чтобы в неё играть, обязательно наличие какого-нибудь Синерока.

- Девчонки, помираю! – запросил пощады предмет охоты, превратившийся в охотничий трофей.

- Оставим для развода? – в сомнении спросила Паукашка.

- Оставим, – согласилась Кера-Саталина. – Мне же за него ещё замуж выходить!

- Пусть живёт, - добавил от себя оживающий на глазах Синерок и начал медленно подниматься с пола, готовый при малейших признаках продолжения охоты снова там очутиться.

- Что-то случилось? – Паукашка первая заметила напряжение в комнате. – Ром, что происходит? Ты что – уже?.. – спросила и сама испугалась своего вопроса, потому что знала: ответ будет утвердительным. Испуганный котёнок с вмиг родившимся смертельным одиночеством в глазах.

Охота была забыта. Все застыли на своих местах – даже Кера-Саталина, которая пока ещё ничего не понимала. А все остальные почувствовали ледяную волну далёкого зова, пришедшую из лиловой вечности, чтоб размыть их солнечный берег и унести того, кто, в общем-то, и связывал их всех.

- Это не навсегда, - медленно произнёс Ромес. – Я задержался в пути. Сказал, что ненадолго. Приду, когда буду готов. Но я и сейчас не готов, если честно. Просто больше не выдержу. Среди нас, живых существ, слишком много с корявыми судьбами. А я ведь могу это исправить, сгладить углы. Я могу помочь. В моих силах сделать многое – пусть даже не всё. Но я могу, могу! Зачем пополнять наши ряды несчастными? Я могу исправить чужие ошибки ещё до того, как они будут сделаны. Тринадцатые до меня дел наворотили – тоже надо исправлять. Особенно наш общий знакомый постарался, - Ромес не хотел лишний раз упоминать имя Конроя при его дочери. – Остались мне в наследство войны, всякие беды, горести и несчастья… Пора взяться за это дело и прекращать бардак!

- Ром, ты уже сделал шаг с крыши, - сказал Рэли. – Ты уже падаешь и, возможно, жалеешь, что шагнул. И обратного пути нет. И это – самое страшное.

- Да, - Ромес опустил голову. – Вот и хочется побыстрее упасть.

- Пришло время бить витражи, - повторил Рэли. – Те, которые складывал не ты. И - собирать по-новому.

- Мне нужно идти, - твёрдо сказал Ромес. – Меня ждут Двенадцать и чужие судьбы. Я оставлю вам книгу, которую мне подарил Хозяин библиотек в одном мирке. Страницы пусты. Но нужно только пожелать увидеть любой текст, на любом языке – и он появится в этой книге. А ещё… Стоит захотеть – и вы будете знать, что со мной происходит, и что происходит с вами. Я буду посылать вам через книгу письма, и вы сможете прочитать их. Односторонняя связь, но всё же лучше, чем вообще ничего. Я не забуду никого. Обещаю. Риана, я возьму твой дневник с собой. Он согреет мне сердце памятью о тебе. Рэли. В той комнате на столике лежат ключи от миров. Возьми их. Они подходят ко всем мирам. Откройте миры, которые когда-то закрылись от нас. Ты знаешь, что я имею в виду. А потом… Нет,  прежде вы с Синероком найдёте один мир… С ключами это легко сделать… Так вот, вы найдёте мир, который Синерок должен помнить – я в нём познакомился со своей сестричкой Таймикой. Там живёт одна девушка по имени Августа. У неё есть Знание Оживления мёртвых. Она может… Я уверен, ей удастся… А я помогу оттуда, издалека. Тот мир в Секторе Снов, Синерок. И к нам вернутся те, кого взяли Миры. Все наши друзья, которые сейчас мертвы.

Паукашка незаметно выскользнула из комнаты.

Ромес крепко обнял Риану и нежно поцеловал.

- Ты уходишь, - сказала Риана. – Уходишь… Я снова останусь одна. Но знай, Ром, я всегда буду ждать тебя. И всегда – это не просто слово. Ты веришь мне? – она отстранилась, чтоб видеть его глаза.

- Верю, - ответил Ромес, поглаживая её по волосам. – Но «всегда» - это же так долго… Я не могу причинять тебе такую боль. Испытание временем – это не для нас, Рианка. Не живите ожиданием, а просто – живите! Каждый миг – на полную! Я вернусь к вам, други и подруги, причём я уверен, что скоро.

- Ты уверен? – переспросил Эрик.

- Я у Двенадцати надолго не задержусь, - ответил Ромес. – Не то чтобы мне там надоест, нет! Выгонят меня оттуда, вот что. Точно выгонят!

- Почему? – удивился Эрик.

- Судьбы есть судьбы. Кому-то должно быть хорошо, а кому-то – плохо. А я хочу, чтобы всем было хорошо. Так просто не бывает, но я всё-таки попытаюсь сделать… Все будут счастливы. И если не удастся изменить что-то вокруг них, придётся пытаться изменить их самих.

- Это невероятно трудно, Ром, - сказал Рэли. – Ты знаешь, что это трудно, но ты даже примерно не можешь представить, насколько трудно.

- Трудно, но не невозможно, верно? Во всяком случае, я попытаюсь. По крайней мере все те, кто мне дорог, будут счастливы. Это уж я обещаю. А за всеобщее счастье Двенадцать меня выгонят. Ну, а если нет, я уйду сам. Скоро. Вот только сделаю всех счастливыми – и домой!

- Утопия, - сказал Синерок.

- В Мирах есть всё, - ответил ему Ромес. И всеобщее счастье тоже есть. Оно просто лежит где-то свёрнутое, запылившееся, и дремлет. А я его разбужу, разверну и встряхну. Оно похоже на пёструю скатерть, потому что каждый видит его по-своему. Я разверну эту скатерть, разглажу и расстелю для всех, и Миры мне помогут выполнить мою миссию. Да не я один, а мы с Мирами возьмёмся за это дело. Каждому по-своему, но всем будет хорошо. Как знать, а может, как раз кем-то когда-то была задумана Эра Счастья? И я не нарушу планы мироздания; я избран, чтоб её начать! А потом я вернусь. Обязательно вернусь! – Ромес смотрел вдаль, куда-то за пределы своего уютного мира.

- Вернись в свой дом, - сказал Рэли. – В славе или в презрении, со щитом или без него (на щите ты вернуться  уж точно не можешь) – но возвращайся. И в твоём доме тебя всегда – опять это слово! – будут ждать твои верные друзья.

- И твоя любимая девушка, - вставил Синерок.

- Помни, что тебя ждут, и тебе от этого будет светлее даже в абсолютной темноте. Тебя любят, Ром, - закончил Рэли. – Мы все тебя любим. Даже если у тебя провалится затея с всеобщим счастьем, приди к нам, и мы будем счастливы оттого, что ты с нами. – В конце концов Рэли обнял Ромеса. Ромес чрезвычайно, до слёз растрогался.

- У Ромеса – и вдруг затея провалится? – удивилась Паукашка. – Ну уж нет! Если что, я её укреплю, чтоб некуда проваливаться было! – что-то вспомнив, сенталарка выскочила из комнаты.

Атанаэнхэрст, приставленный к столу, волшебно сиял, и на потолке кружились голубоватые блики, которые выстроились, слились и образовали мерцающее слово: «Пора».

Риана расплакалась, всем телом прижавшись к Ромесу, а Ромес, обняв её, шептал что-то утешительно-нежное. Все остальные чувствовали себя как-то неловко и молчали, растерянно переглядываясь.

Широко распахнулась дверь, и на пороге предстала Паукашка с сумочкой на широком ремне, повешенной на шею. Из сумочки выглядывали углы двух коробок.

- Ром, ты не забыл, что я иду с тобой? – спросила Паукашка.

- Конечно, не забыл, - ответил Ромес.

- А как же я – и вдруг без шоколадок? Я предусмотрительно прихватила с собой две коробки шоколадных конфет, - похвасталась сенталарка. – И книжечку со стихами, чтоб мне не скучно стало сидеть возле тебя и поддерживать твою затею, пока ты будешь придумывать чью-то жизнь.

- Иди сейчас, Ром, - прошептала Риана. – Иначе мы все не сможем отпустить тебя. – Она нашла в себе силы оторваться от своего любимого Рома и прислонилась к Рэли, чтоб не упасть.

Атанаэнхэрст переместился в воздухе и плавно опустился рукояткой в правую руку Ромеса.

Из-за двери, взъерошив Паукашке шерсть, вырвался холодный вихрь и, облетев вокруг Ромеса, мягко, но настойчиво потянул за одежду туда, откуда явился. За спиной Паукашки уже не было коридора, не было комнат с окнами во всю стену, выходящими на тёплое море, на весенние луга, на заснеженные, осенние и тропические леса, на летний сад… Там медленно перемещались звёзды в черноте обода Колеса Вселенной – сверху, снизу, со всех сторон… Если только в Бездне есть стороны. Ибо там была Бездна, заполненная бешеными галактиками и отдельными дикими звёздами – огромная-огромная-огромная – прямо за дверным проёмом – такая, что разум отказывался верить в такие размеры (если, конечно, к Бездне применимо понятие «размеры»). И тому, кто видел Звёздную Бездну, хотелось завернуться в себя, не существовать, потому что…  Да что там объяснять! Счастлив тот, кто не познал красоту и величие Звёздной Бездны.

Кера-Саталина вскрикнула и спряталась за зажмурившегося Синерока. Эрик отскочил, Риана теснее прижалась к Рэли, который остался спокоен – только зрачки расширились. Лишь Паукашка и Ромес восприняли Бездну как нечто совершенно обычное.

- Вот мы и уходим, - произнёс Ромес, пытаясь встретиться взглядом с каждым, кого оставлял. – Но мы скоро вернёмся – чуть раньше или чуть позже, но главное – скоро. И тогда мы снова будем все вместе. Ёлки-палки, да тогда все будут счастливы!.. Я знаю: уходить надо быстро и молча, а я… Наверное, я просто тяну время. Что ж, проща… Нет, до свидания! Я буду сниться вам иногда. Пока!

- Пока! – эхом подхватила Паукашка, и они вдвоём – Тринадцатый Вершитель Судеб и сенталарка – сделали шаг за порог, в Бездну. Сияющий меч Атанаэнхэрст освещал их дорогу, а от порога в бесконечность протянулся Звёздный Путь из легчайшей переливающейся звёздной пыли, которая тихо звенела искрящимся инеем под ногами среди грандиозности Бездны, где до каждой звезды можно дотянуться рукой.

Вслед уходящим Рэли тихо шепнул:

- Мы будем ждать вас всегда…

И дверь закрылась.