Несварение желудка

- Как сварили?
- Как, как! Кверху каком!
- Боря, погоди. Он туда даже не поместится.
- Чего не поместится? Саня, в отеле двести сорок номеров. Это минимум четыреста человек личного состава голодного.
- Но не все же едят овсянку! – простонал Городецкий.
- Котел рассчитан на двести литров, - Боря пошлифовал лысину. - Как бочка гэсеэмовская. Еще и место осталось.
- В голове не укладывается, - Сан Саныч откинулся на подушку.
- В животе зато улеглось. Лежи, не дергайся. Ну и видок у тебя - кожа как раз для обивки курительного салона подходит.
- Да я ее, эту розмазню овсяную, раз в жизни-то и попробовал, черт! - Сан Саныч облизал потрескавшиеся губы. - Подожди, как он мог оказаться в котле незамеченным - там же по всем углам камеры наблюдения? Ну, чтобы на кухне не крали.
-  Перезагрузка. Ежедневная профилактика, именно на эти полчаса. Что-то не цедит совсем, - Боря постучал ногтем по капельнице.
- Не трогай, пожалуйста, оборудование, Борис, - Сан Саныч прикусил губу. - А те, кто завтракал, ну, постояльцы? Которые его того... съели. Они все живы?
- Шестнадцать человек пожаловалось на волосы в каше. Те, кому уже со дна черпали. С ними замяли, дали по сертификату на поселение бесплатному. Трое тяжелых с животом в больнице. С ними договорятся. Ты – здесь, в медпунктике этом, - Боря что-то подкрутил у горлышка перевернутой бутылочки. - Остальные по туалетам, наверное, прячутся.
- Один голос в зупе! Один голос в зупе! Господи, за что?
- Саня, не нагнетай! Хватит глаза закатывать.
- Вот правильно говорят: жизнь человеческая висит на волоске. Как такое может быть? – скривившись, Городецкий подавил спасзм.
- Да я откуда знаю? Какая-то падла укокошила его, чтобы подставить Женьку. Какая-то скотина! Блин, да не капает оно ни черта!
- Боря, да не дергай ты за трубочку, она же в меня вставлена!
- Да я о тебе и забочусь. Чтобы в тебя этот рассол вкапывался!

Бульбочки действительно перестали подниматься, и тишина стала такой же стерильной, как и вся обстановка в этом медпункте. Даже стрелки фирменных пилюлькиных часов дергались теперь в беззвучных конвульсиях. Боря сидел на краю кушетки и, отвернув голову, смотрел в угол, на шкаф с хромированным садистским наборчиком молодого айболита. Ноздри его беззвучно раздувались: пахло какой-то медицинской гадостью, такой же едкой и противной, как и ее прародительница из безнадежного зубоврачебного детства.
- А что Женька? – тихо спросил Сан Саныч.
- А что Женька. Что твоя Женька? Сказала: вы на пять дней тут главные, распоряжение отдаю такое. Сказала: найдите мне этого гада, мальчики. Я через пять дней прилечу, в обед в воскресенье. Говорит: найдите мне его, найдите этого гада. Пять раз повторила.
- Ну почему меня не подождала?
- Да ты в туалете на целый час заперся! А ей – в аэропорт, машина под порогом разбибикалась. Куда ей так срочно?
- Разводится она. Суд перенесли неожиданно, - скривился Сан Саныч.
- Ты знал?
- Вчера узнал.
- Ладно, - опустил голову Боря. - Пусть быстрее там разводится и прилетает. Я ее утешу. Я самый главный утешитель для всех разводящихся и иждивенцев.
- Разводной ключ ты, Боря, вот ты кто. Я тебе утешу, я тебе так утешу! – сказал Сан Саныч.
- Ты женат! Тебе нас с Женькой, холостых да незамужних – не понять. Что ты кривишься? Живот? Больно?
- Понять вас пытаюсь, - скрипнул зубами Сан Саныч. - Дай мне какую-то таблетку, что ли.
- Круглую? Вот, ты улыбнулся! Сейчас все сделаем – йодом помажем, гипсом залепим, потерпи, друг, - Боря поднялся с кушетки. – Смотри, все выкапало. Лежи, друг, я сейчас бутылку с физраствором поменяю.
- Ты умеешь? – привстал с подушки Городецкий.
- Саня, я в госпитале после Афгана, срочником по молодости - всему выучился. Смотри, какая новенькая бутылочка, какая пышечка бокастая. Вот мы ее сейчас, сейчас… нашему малышу и вкрутим. Раз, вот и готово. Вкусненько?
- Ты не плевал туда?
- Нет, только пописял.

- Боря, слушай, а замять-то не удастся. Столько людей знает, растрындят ведь: повара, обслуга, расколятся они.
- Не расколятся. Ильза им – чик, и по горлу. Вон, посмотри – в колодце они лежат, - Боря просунул железную линейку между створками и, подтянув внутренний крючек, открыл медицинский шкаф.
- Боря, меня уже тошнит от твоих джентльменов удачи.
- Это тебя от другого тошнит.
- Боря, хватит!
- Не кипишуй, Ильзушик уже законопатила всех, - Боря провел пальцем по стальным хирургическим солдатикам.
- Как законопатила?
- Ком цу мир шнель, трудящиеся комрады, сказала. Собрала всех перед бараком и выступила: овсянка капут, и вообще не было никакой овсянки. Кто шпрехать будет – тоже капут, тоже, говорит, сварю без соли. Вот такой день варенья будет. Саня, смотри, какой реквизит интересный, - Боря вытащил из полотняного футляра длинные-предлинные, загнутые в самую человеческую больную душу щипчики.
- Боря, перестань! Положи инструмент на место.
- Короче - предупредила. Кто рот раскроет - нихт арбайтен, - Боря пощелкал хирургическим ужастиком. - А где ты такую работу здесь найдешь? Все молчать будут.
- А труп где? – тихо спросил Сан Саныч.
- Жюль вынес. И закопал уже.
- В милицию звонили?
- Эй, совэм больной, даа? Галава больной, не жывот, - Боря приложил одну ладонь к своей лысине, а вторую – к прессу под гавайской рубашкой.
- Ладно, Боря. Слушай, а Ильза? Чего Женька эту железную леди главной не оставила?
- Женька сказала: она честная, трудолюбивая, но –  без дундук-тивных наклонностей. Так, молчи – сейчас иголку поправлю. Зажми вот тут ваткой.
- Де-дук-тивных, - Городецкий прижал пальцем трубочку.
- Так точно, босс! Женька сказала: найдите этого гада. Женька сказала: мальчики, все что надо - берите, начальник охраны поможет. Женька сказала: не верьте никому.
- Ты, что думаешь – мы сами сможем найти?
- А в чем проблема? – Боря нахмурился и проверил большим пальцем остроту скальпеля.
- Это не наше дело, Боря.
- Что? Не наше? Слушай: это твоя Женька или моя? Это твой город или мой?
- Да что ты навис надо мной, как коммунизм над Родиной! Моя! Мой!
- Саня, как ты можешь? Тебя не долбит, что они, гады такие, тебе улыбаются, а за твоей спиной нож на тебя точат, тебя не достает, что они харкают на тебя, когда ты им деньги даёшь, когда думаешь о них? Это же какая-то тварь местная сделала, которая здесь работает!
- Достает, Боря, достает. Только в нашей стране любой, у кого фирмочка есть – ниже травы, тише воды ходит. Через раз дышит, и пукнуть громко боится. Все скандалы, все конфликты – гасит, притаптывает, угольки руками к земле прижимает – чтобы пожара не было, понял? Положи скальпель на место, хватит крутить его у меня под носом.
- Но ведь Женька попросила…
- Да. Женька попросила.
Из-за окна донесся отголосок пароходного гудка. В глубине бутылочки дрогнул теплый золотистый лучик и пузырьки плотной стайкой ринулись на свободу, как будто внутри Сан Саныча маленький аквалангист нашел что-то важное в древней амфоре и наконец-то выдохнул из своего кислородного баллончика.
- Хорошо, Боря. Мы найдем этого гада. Вытащи из меня эту хрень, Боря.
- Да не проблема, дружище – держи ватку. Только, чур я – Холмс, чур, я сверху!


...продолжение следует.