Только для женщин

Написано благодаря миниатюре В. Звонаревой http://www.proza.ru/2012/03/31/1421

Бабушка собиралась на концерт.
Почти всю зиму она проходила одетая так, чтобы было удобно гулять с внуком: брюки, под пуховиком - толстый бесформенный свитер, согревающий во время длительных прогулок, когда внук упорно не хотел возвращаться домой, и ботинки на толстой рифленой  подошве,  чтобы не поскользнуться.
Отвыкнув от другой одежды, а, тем более обуви, сейчас бабушка неуверенно крутила в руках сапоги, не решаясь их надеть. 
Сапоги были очень красивые. Черные, замшевые, чуть ниже колен, они туго обхватывали голень. Узкий закругленный носик выглядел подчеркнуто женственным. Прямой каблук не был слишком тонким и достаточно уверенно стоял на земле. Вот только высота его смущала: 8 сантиметров – многовато для пенсионного возраста. 
Сапоги были куплены еще тогда, когда бабушка не была бабушкой, и каждый день «бегала» на работу. Впрочем, и на работу бабушка надевала эти сапоги не часто. На дорогу до работы в одну сторону уходил час: 10 минут на то, чтобы добежать до остановки автобуса, 20 минут давиться в переполненном автобусе, повиснув на подножке, потом 20 минут в метро, и еще 10 минут на другом автобусе.  Красивые замшевые сапоги в этот ритм трудовой жизни явно не вписывались, и пришлось покупать другие, оставив сапожки, как когда-то говорила мама бабушки, тогда молоденькой девочки, «для самоутверждения». Приятно было знать, что когда-нибудь на концерт, в театр, их можно будет надеть.
Бабушку пригласил на концерт  товарищ по работе, уже тоже ставший пенсионером. Все домашние удивлялись и хихикали: «Бабушка то наша: на свидание собралась!»  Муж отпустил, но, несмотря на старательно приготовленный заблаговременно ужин, всем своим видом выражал неодобрение, бурча себе под нос: «Раз так, то я тоже кого-нибудь куда-нибудь приглашу!»
А бабушка все никак не могла решить, что же ей надеть: мерила то одно, то другое и пламенно завидовала женщинам, которые, казалось, родились в туфлях на высоких каблуках, носят их уверенно и непринужденно. «Вот Уланова, до конца дней носила туфли на высоких каблуках», - подумала бабушка и тут же посмеялась над собой. - Да уж, нашла, с кем себя сравнить».

И правда, с туфлями на каблуках у бабушки всегда были проблемы. Начиная с тех, самых первых, которые когда-то привезла ей в подарок из Москвы мама.
Для тех, кто не знает: в 60-ых – 70-ых годах прошлого века просто так, зайти в магазин и купить женскую обувь, было невозможно. В городе, в котором жила в детстве бабушка - особенно. Нет, что-то, конечно, на полках обувных магазинов все-таки стояло. И папа девочки, которая впоследствии, как и многие ее сверстницы, стала бабушкой, утверждал: «Я заходил в обувной магазин, видел: боты и сандалии в продаже есть». То, что девчонке в 14 лет хотелось носить совсем не «боты и сандалии» - папе было невдомек. Зато мама очень хорошо понимала дочку, вот и в тот раз, приехав в Москву, она обегала все универмаги, чтобы, простояв полдня в очереди,   и, отмечаясь, каждый час на перекличке (на ладони писали номер, чтобы не вклинился кто-нибудь, не стоявший прежде), все-таки купить дочке красивые импортные туфли.
Красные лаковые туфельки с белой сеточкой по бокам на небольшом каблуке, сужающемся книзу «рюмочкой», были прекрасны. У них был единственный недостаток: они были на размер меньше, чем нужно. К тому моменту, когда подошла мамина очередь,  36-ой размер уже закончился, и мама, не устояв, купила 35-ый. Дочке было сказано: «Ничего, каждый день не будешь носить,  а изредка, для самоутверждения – подойдут. Главное, ноги не распускать, а туфли, если постараться, можно растянуть», - и дочка с подружкой, налив в туфли водку, старательно по очереди ходили по квартире, надеясь на чудо. Чудеса в жизни, как известно, заставляют себя долго ждать. Вот и с туфлями чудо не произошло, ходить в них было больно, но все-таки, с горем пополам, можно.

Зато другое чудо случилось. Мама принесла билеты на спектакль, в котором должна была играть Алла Константиновна Тарасова. Это имя мама произносила с придыханием, и именно так, только с отчеством: «Алла Константиновна».  Великая артистка, первая артистка МХАТа, ее фотографии были развешены в фойе всех ростовских кинотеатров, приехала в Ростов со спектаклем «Последняя жертва» Островского.

Мама и дочь, несмотря на разницу в возрасте, похожи глазами. Особенно, когда глаза у одной и другой сверкают, в ожидании театрального чуда. Обе одеты в прямые, чуть приталенные по фигуре платья из легкого шелка в белую и голубую полоску, сшитые мамой. Только у дочки – платье без рукавов, более открытое, а у мамы – воротник апаш, и втачанные рукава до локтя...  По случаю похода в театр, вместо двух хвостиков до плеч, мама сделала дочке взрослую прическу, подколов наверх волосы. По дороге они зашли в фотоателье,  и на  фотографии, сделанной там, дочка навсегда осталась 14-летней девчонкой.
Увы, красные туфельки совсем не подходили к платью в белую и голубую полоску, но выбора все равно не было, и мама уверенно махнула рукой: «Надевай, они тебе к лицу».

В фойе театра было разлито трепетное ожидание. А уж когда вздрогнул и начал раздвигаться бархатный алый занавес, все женщины в зрительном зале замерли, потянувшись в едином порыве вперед, к сцене, чтобы рассмотреть, запомнить  артистку, которую так почтительно любили и знали по ее ролям в кинофильмах.

Бабушка не поленилась, аккуратно отложила сапоги в сторону, и открыла интернет. Да, в том году Тарасовой исполнилось 66 лет. А в ремарках Островского к пьесе указано: «Юлия  Павловна Тугина, молодая вдова...». Но даже она, 14-летняя девочка, тогда поняла: великая актриса играла не молодость, она играла любовь. У женщины, которая любит, нет возраста; она - всегда молода, всегда страсть, порыв. И какая безумная, ни с чем несравнимая боль, слышалась в словах... нет, не артистки, исполняющей роль, а прекрасной женщины, когда она осознала, что ее обманули, ее любовью грубо воспользовались... 
Много лет спустя после того спектакля, бабушка прочитала стихи Пастернака, посвященные  Тарасовой:
«То же бешенство риска,
Та же радость и боль
Слили роль и артистку,
И артистку и роль».
Может быть, если бы не увидела бабушка  в юности этот спектакль, не поняла бы, о чем речь, но тут она была поражена точностью формулировки. Действительно, на сцене – не было играющей артистки, была женщина, с потрясенной  душой.
В финальной сцене, когда Тарасова говорила, обращаясь к артисту, игравшему роль Дульчина: «Я не жалела ничего для вас, я отдала вам все, что у меня было...» - казалось, сердца всех женщин, сидевших в зрительном зале, слились в одно огромное кровоточащее сердце, соединились с сердцем Юлии Тугиной, и вместе с ним пульсировали, вместе с ним замирали от боли.

Спектакль закончился, и в зале еще некоторое время стояла тишина, зрители приходили в себя после потрясения, которое они испытали. Вот тут-то девочка и вспомнила про свои красненькие туфли. Она даже и не заметила толком, когда сняла их, и, сейчас, к собственному стыду, лихорадочно нащупывала под креслом, чтобы надеть, пока не включат в зале свет...
Так это и сохранилось на долгие годы в памяти: первый в жизни театральный спектакль, подаривший чудо сопереживания чужой, взрослой любви, и красные туфельки, привезенные из Москвы любящей мамой. И боль, которую причиняли туфельки, со временем превратилась в  щемящую и ласковую боль на сердце, возникающую каждый раз при  воспоминании о маме.

А на концерт бабушка сходила. В сапогах на высоких каблуках, узкой черной юбке, слегка прикрывающей колени,  она совсем не выглядела бабушкой, о чем ей не преминул сообщить коллега по работе.  Они прекрасно провели время, наслаждаясь Национальным балетом Грузии «Сухишвили».  Хотя время от времени бабушка и пыталась решить для себя вопрос: «Ну, ладно, мы, женщины, хотим быть красивыми,  но грузинские то мужчины почему танцуют на носках, откуда у них эта традиция?»

После концерта на выходе из метро бабушку встретил муж. Она обрадованно оперлась на его руку, почувствовала  родное тепло, и, довольная, что больше не надо изображать из себя героиню, пожаловалась: «Так ноги устали в этих сапогах  - сил нет».
А потом стала рассказывать, как днем все просила внука не дразнить собаку. «Говорю ему:
- Собачка тебя долго прощает, но, в конце концов, не выдержит и укусит. Мало того, что тебе больно будет, так еще придется  двадцать уколов в попку делать от бешенства.
Так Кирюшка подумал-подумал, и вдруг выдал:
- Все плохое когда-нибудь заканчивается, а хорошее – нет.»

Рассказывает бабушка мужу про эти слова внука, улыбается, и ей так хочется, чтобы и правда, все плохое когда-нибудь заканчивалось, а хорошее – длилось и длилось, не заканчиваясь никогда.


Рецензии
Какой чудесный рассказ.
А я смотрела Последнюю жертву в Александринке, с Меркурьевым...

Эми Ариель   02.10.2022 21:33     Заявить о нарушении
Спасибо, Эми.
Да, в Александринке умели играть классику, а Островского - особенно...

Мария Купчинова   02.10.2022 22:33   Заявить о нарушении
И тоже смотрела в юном возрасте

Эми Ариель   02.10.2022 22:36   Заявить о нарушении
На это произведение написано 57 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.