Человек в бункере

Где-то рядом снова рвануло. Стены не содрогнулись, с потолка не посыпалось крошево, но звук взрыва донесся до него даже сквозь четыре метра железобетона.
Человек в сером, сгорбившийся, сидя на диване, поежился, дрожащей рукой потер лоб. До последней минуты он надеялся на чудо, на резервные армии, идущие ему на помощь с юга, на то, что смерть их президента сломит дух противника, что союзники перегрызутся между собой... Но спасительные резервы, оказалось, существовали лишь в его воображении; части неприятеля, наступающие с запада, остановили продвижение и позволили своим союзниками, варварам с востока, самим попытаться взять столицу.
О том, что с ним сделают, если возьмут живым, человек старался не думать. Унижения, суд, потом долгая и мучительная казнь - а что, они и на такое способны. И все публично, чтобы как можно больше дикарей наблюдали за его страданиями. Ну нет, такого удовольствия он им не доставит. Человек встал, насколько мог, расправил плечи, попытался гордо поднять голову.
- Это вы проиграли, а не я, - проговорил он, презрительно улыбаясь. Подошел к столу, на котором поверх карты города лежал пистолет. Рука человека почти не дрожала, когда его пальцы сомкнулись на прохладной рукояти. Всего-то и делов. Секундная боль, и все. Может, и ее не будет. А потом пусть эти ублюдки бесятся от бессильной ярости, что не смогли взять его живым. Осталось только позвать...
Посреди комнаты внезапно вспыхнул яркий свет. Человек вскрикнул от неожиданности, отпрянул, прикрывая рукой глаза. Он смог разглядеть что-то... что-то вроде открывшейся прямо в воздухе двери, из которой лился этот свет, и выходящие из нее фигуры. Фигуры солдат, держащих навскидку автоматы. Двое, трое... пятеро.

 

Человек снова закричал, попятился и упал на диван. Опередить их. Не дать взять себя живым. Его рука с зажатым в ней пистолетом взлетела вверх, дуло уперлось в подбородок...
Солдаты бегом бросились к нему, обходя стол. Рыжевато-красные шнурованные ботинки, пластиковые наколенники, странного покроя форма цвета хаки, бронежилеты. На касках - черные циллиндрики с объективом в передней части, чем-то похожие на кинокамеры, только гораздо меньше. Автоматы маленькие, непохожие на те, что находятся на вооружении у солдат противника.
Его палец уже напрягся, готовый нажать на курок, когда взгляд человека упал на шеврон на рукаве формы одного из нападавших. Его глаза расширились.
Кто это такие?!
Он замешкался на долю секунды, но этого хватило. Пистолет выбили из руки. Двое солдат схватили человека, рывком подняли с дивана, заломили ему руки за спину. Еще двое застыли, наведя оружие на дверь. Он не сопротивлялся и не звал на помощь, в шоке переводя взгляд с одного на другого.
- Кто вы такие?.. - севшим голосом спросил человек, хотя не думал, что его поймут.
Ответа не последовало. Пятый, видимо командир группы, несколько секунд пристально вглядывался ему в лицо. Потом кивнул своим, что-то приказал - "йалла, тавиу ото" - и человека поволокли к сияющей в воздухе двери. Лишь в последний момент он уперся, попытался закричать, но его толкнули в спину и человек провалился в яркий свет.

- Теперь меня казнят? - спросил человек.
Сейчас он был бы не против казни - быстрой и безболезненной. Он смертельно устал, был подавлен и опустошен. И даже сейчас, хотя окно было наглухо закрыто, а кондиционер исправно гнал в маленький кабинет прохладный воздух, ему казалось, что он все еще ощущает эту отвратительную, непереносимую жару, которую он почувствовал, как только его вытащили из света. Бледно-голубое небо, раскаленное добела солнце высоко над головой, горячий асфальт плаца под ногами. Сухой обжигающий ветер, веющий с каменистых холмов, которые окружали обнесенный колючей проволокой плац. Пока его тащили к ожидающему у ворот автомобилю с тонированными окнами, он успел заметить несколько приземистых зданий, красовавшиеся на них таблички на непонятном языке - угловатые буквы, совсем непохожие на знакомую ему письменность - два или три боевых самолета, застывшие на небольших возвышениях. Над воротами, у которых несли караул двое солдат в светло-бежевой форме и серых беретах, развевался белый с синей звездой флаг. Такой же, как на шевронах ведущих его солдат.
"Неправильно," - подумал человек в полуобмороке. "Звезда должна быть желтой. Почему она не желтая?"

 

В автомобиле его ждал молодой светловолосый человек в сером костюме. Он сидел рядом с водителем. Пленника втиснули на заднее сидение, между двумя смуглыми парнями. Машина двинулась с места.
- Меня зовут Алон Сандлер. - представился человек в костюме. - Вам нужна медицинская помощь? Хотите пить? Голодны?
Он отрицательно покачал головой, и лишь тут понял, что к нему обращаются на его родном языке.
- Где я? Что происходит?
Светловолосый слегка приподнял бровь.
- Я думаю, вы уже поняли, где находитесь.
Человек судорожно вздохнул и опустил голову. Поэтому сперва не увидел, что Сандлер протягивает ему что-то.
- Наденьте.
- Что это?
На вид - вроде бы наушники, к дужкам которых на уровне глаз был прикреплен длинный узкий экран. Он недоверчиво оглядел это устройство.
- Считайте это миниатюрным кинопроектором. Пока мы едем, вы посмотрите фильм.
- Фильм?
- Да. Исторический фильм. Наденьте, пожалуйста.
У человека дрожали руки, так что одному из охранников пришлось помочь ему закрепить наушники на голове. Перед его глазами замелькали черно-белые картинки.
- Четырнадцатого мая 1948 года...
Человек бледнел, кривился. По лбу катился пот. После того, как голос назвал очередную дату - пятого июня 1967 года - , а на экране заполыхали так и не успевшие подняться в воздух самолеты, он хрипло попросил:
- Остановите.
- Что? - переспросил Сандлер.
- Остановите машину.
Сандлер кивнул водителю. Автомобиль прижался к краю шоссе, двое парней вывели человека наружу, поддерживая под руки, и его вывернуло наизнанку. Потом ему снова предложили воды. Он снова отказался.
После того, как фильм закончился, человек спросил:
- Какое сегодня число?
- Тридцатое апреля две тысячи двадцать третьего года. - ответил Сандлер. Человек съежился, опустил голову и стал смотреть на свои сцепленные руки.
Автомобиль остановился у холма. Человека вывели, заставили надеть толстовку, набросили на лицо капюшон. Все время, что они взбирались наверх, он смотрел себе под ноги. На вершине, на входе на площадь, мощенную светлым камнем, они остановились у блокпоста, где дежурили двое солдат в хаки и сине-белым флагом на шевронах, и еще двое в камуфляже - нашивки у них на груди были четырехцветные, белые, красные, зеленые и черные.

 

- Дальше не пойдем. Посмотрите, пожалуйста. - пригласил Сандлер.
В дальнем конце площади, у стены из прямоугольных глыб, люди в черных одеждах и белых покрывалах мерно раскачивались и нараспев читали молитвы.
Человек снова уставился себе под ноги и почувствовал, как один из охранников сильно сжал его локоть.
- Смотрите, - сказал Сандлер.
Человек смотрел. Его левая щека стала подергиваться от тика, но отвести взгляд он уже не решался.
Эта жара. Эта невыносимая, опаляющая жара.
Потом снова поездка, и его привезли в большой белый город у моря, но из больше не выводили. Ему показали посольство его страны на улице Даниэля Фриша. Провезли мимо пляжей, торговых центров, театров, больниц. Несколько раз он пытался отвернуться или зажмуриться, но ему тут же выкручивали руку, а Сандлер мягко повторял: "Смотрите, пожалуйста". Человек скрипел зубами и плакал, но смотрел.
Эти люди на улицах. Куда-то едут, идут, ругаются, разговаривают, смеются. Какой-то парень в накидке-пончо и шортах, с длинными волосами, такими нечесаными, что свалялись в несколько косичек, сидит на скамейке и бренчит на гитаре. Мимо проходят двое военных с автоматами за спиной. Проехала на роликах девчонка лет шестнадцати в коротких шортиках и майке. За столиком кафе сидит пожилая пара, оба тянут какой-то сок. Они что, не чувствуют этой проклятой жары? Жара. Еще немного, и от нее можно запылать, как факел.
Жара не отпускала его даже здесь, в кабинете, куда его привезли. Сандлер в очередной раз поинтересовался, не хочет ли он пить, и на этот раз человек сдался и тихим, дрожащим голосом попросил стакан воды. Впрочем, это не помогло.
- Теперь меня казнят? - спросил он, поставив стакан на стол. Сандлер покачал головой.
- С чего вы взяли, что мы хотим вас казнить?
- Шесть миллионов ваших соплеменников - недостаточный повод для мести? - выдавил человек вялую усмешку.
- А то, что вы увидели сегодня - это недостаточно жестокая месть? - вопросом на вопрос ответил Сандлер.
Человек покачал головой.
- Ублюдки... - прошептал он. - Вы могли убить меня, послав своих людей в прошлое. Почему...
- Пытались, - опередив его вопрос, сказал Сандлер. - Много раз пытались. Каждый раз покушение по той или иной причине срывалось. В конце концов аналитики пришли к выводу, что это бессмысленно, до начала войны убить вас по какой-то причине не выйдет. Целый отдел до сих пор пытается выяснить, в чем причина...  Сейчас вас отвезут обратно на военную базу и вернут в ваше время. Желаете что-то сказать напоследок?
- Да. Как вы выдерживаете эту жару? Как вы, черти, можете жить в таком пекле?
- Жара? - удивленно приподнял брови Сандлер. - Сегодня вообще-то всего двадцать четыре градуса.

Где-то рядом снова рвануло, но человек в сером не обратил на взрыв внимания. Он сидел на диване, сгорбившись и повесив голову, и дрожал. Эта проклятая, дьявольская жара не отпускает его даже здесь. И слабость. Нет даже сил повернуть голову и в последний раз взглянуть на тело женщины, безжизненно откинувшейся на спинку. Нет сил поднять руку с пистолетом.
А надо.
Медленно, будто прилагая неимоверное усилие, он поднял руку. Перехватил ее другой рукой, чтобы не так тряслась. Обхватил губами дуло и нажал на курок.
Удар, вспышка.
Жара. Сводящая с ума, усиливающаяся, испепеляющая жара.
И темнота, которую стали быстро рассеивать языки пламени.