Ненависть

               






               
         
      Ненависть – это константа. Это понятие необратимое. Если тебе сказали: «Я тебя ненавижу», то это засело где-то глубоко и на всю оставшуюся жизнь. Ни извинения, ни уверения, что это сказано было сгоряча, в пылу - не уменьшают силу его разрушающего воздействия на весь организм. Теперь всё будет проходить через призму этого слова –понятия. «Почему он так сказал? Так поступил? Ну, конечно же – ведь он меня ненавидит». И это до конца дней. Так сильно оказался отравлен организм. Поэтому, прежде чем ляпнуть это слово, надо просчитать, как минимум, до десяти, а лучше –забыть, как оно произносится.

    По этому поводу вспоминается один неприятный и почти трагический случай.
    Как-то Серёжа был в командировке. Скоро должен был возвратиться, и мама стала мне что-то говорить вроде того, что надо, чтоб Сергей наконец-то  сделал это или другое - что-то в этом роде. Я стала защищать мужа, ссылаясь на нехватку времени. Короче, слово за слово, возможно, я что-то сказала в повышенном тоне, только мама вдруг заплакала горько и говорит: «Ну, правильно, я так и думала, что ты меня ненавидишь».

  - Господи, мамочка, с чего ты это взяла?
  - Да ты только что сама так сказала, - говорит она сквозь рыдания.   
  - Да, что ты, мамочка, родненькая, да не говорила я так. Давай вспомним, что я сказала, может там было слово, какое - близкое по звучанию, а тебе показалось, что я так сказала. Этого быть не может! Я же тебя люблю. Да этого просто быть не может! Ты просто ослышалась.

    Но ничто её не убеждало. Она стала призывать смерть: «Лучше умереть, чем жить с дочерью, для которой я всю жизнь отдала, а теперь вот она меня ненавидит, оказывается. Наконец-то я всё поняла». Из комнаты вышел Саша, оказывается, он был рядом. Я к нему с последней надеждой:
   - Сашенька, ты слышал наш разговор? Разве я бабушке так сказала? Что я сказала? Почему ей так показалось?
   - Нет, я ничего такого не слышал.
 
Однако, мама, видимо, уже завелась. Саше не поверила: дескать, вы одна семья, поэтому маму защищает…ну, и всё такое. Рыдания, обвинения, почти оскорбления посыпались на меня как из рога изобилия. Саша не любит скандалов – ушел в свою комнату и закрыл дверь. Я осталась без поддержки. Как остановить маму, не знаю. Полное отчаяние! Убедить – невозможно. Вдруг меня осенило:
   - Мама, давай такой вариант рассмотрим: неважно, говорила я или тебе послышалось, всё равно, прости меня, непутёвую. Я ведь не хотела тебя обидеть. – Начала я сквозь душившие меня слёзы.

   - А-а! Наконец-то призналась! Объясни же, за что ты так на меня взъелась? Что я такое сделала, что ты меня возненавидела?! Я всю жизнь тебе отдала, твоих детей выходила. Из-за внуков я не вышла замуж. Тебе-то хорошо: у тебя муж. А я вот одинокая и заступиться за меня некому.
  Она не знала, что вонзила в моё истерзанное сердце горячий кинжал, и что-то горячее кинула мне в голову. Она не знала, что у Сергея начинается, а может, продолжается серьёзный служебный роман. А я все чего-то жду, изображая дурочку, делая вид, что ничего не вижу, не слышу, не замечаю. Теперь к моему состоянию добавилась боль за себя. Захлестнуло чувство безысходности.
               
    - Господи, мама, за что ты так со мной? Я просто так сказала, чтоб ты меня простила, просто простила. Как в церкви говорят: «за вольный и невольный грех». Прости и всё забудем. Разве ты одинока? Не гневи Бога. Сергей к тебе хорошо относится, внуки тебя любят. У меня родней тебя никого нет. Ну, может я - не очень внимательна: работа, неприятности всякие. Прости, пожалуйста!
   Вдруг она как-то сразу успокоилась и, как будто, окаменела. Я испугалась.
    - Мамочка, что с тобой? Тебе плохо? Сейчас, сейчас.

  Я побежала на кухню, накапала корвалолу, не видя капель, подаю ей. Она отворачивает голову. У меня прорвались рыдания. Целую лицо, шею, руки - всё прошу и прошу меня простить. Она молчит. Я упала перед ней на колени, целую её колени, умоляю. Всё впустую.
  - Мамочка, родненькая, ну что мне сделать, чтоб ты простила, чтоб поверила, что я тебя люблю? Если я умру, ты простишь меня?
  - Умру?! Язык, что помело.- Сказала так, встала, ушла в свою комнату, легла лицом к стене.

   Мои нервы достигли какого-то высочайшего уровня. Попытка сдерживаться привела теперь уже к срыву определённого свойства: «Зачем жить? Мама теперь будет всё пропускать через дочернюю ненависть – все слова, поступки. У мужа завелась другая женщина, и я буду ему в тягость. Я упорно делаю вид, что ничего не замечаю, но  так ведь долго не протянешь. А тут даже Саша устранился, не защитил меня, не пытался убедить бабушку в её неправоте, а мог бы: у него отличная способность - сила логического убеждения. А он практически не попытался даже, т. е. ему на меня тоже наплевать. Так рассуждала я, разогревая своё воображение. И, в конце концов пришла к выводу, что если меня не будет, то всем будет хорошо: «Нет человека – нет проблем».

   Посмотрела в свою аптечку, увидела снотворные: «хорошая смерть – уснула и…всё», и всем хорошо. Насчитала 17 штук. Решила, что этого вполне достаточно, да и заглотила все.

Сижу, что-то вяжу, жду, когда начну засыпать - умирать, а сна - ни в одном глазу. Чувствую: начинает распухать язык, занимать всё больше места во рту. Начинают становиться ватными ноги, руки, а спать всё не хочется. Я растерялась. Голова всё чётко мыслит, а конечности, а главное, язык, уже почти не слушаются. Тут я неожиданно для самой себя среди ночи стала звонить нашей сотруднице Фане: у неё муж – врач. С ней у нас довольно теплые, близкие были отношения. Вот я и решилась поднять её среди ночи.

  - Фаня, прости, ради бога. Дело такое, что не терпит отлагательства. - Начала я, еле ворочая языком. Моя соседка выпила много снотворных таблеток. Что теперь будет?
  - Сколько и каких?
  - Тазипама или фенозипама 17 штук.
  - Ну, ничего страшного. Поспит дня два или три и будет как огурчик. Успокой близких.
Спокойной ночи.

   О, господи! Какая уж тут спокойная ночь. Мысли забегали, засуетились: «завтра не встану – мама испугается. Решит, что я умерла. Что с ней будет? Саша испугается. Поднимется паника. Сергей приедет, а я просто сплю. Позор! Что делать? Что делать? Надо срочно промыть желудок. (Почему-то не пришло в голову допить мамины таблетки и дело было бы сделано)».  У меня уже совсем отказали руки, ноги. Самой не справиться. И я решаюсь привлечь маму. С большим трудом добралась я до неё. Не могу разбудить: язык не слушается.

 Хорошо, что она ещё не спала. С великим трудом объяснила ей, в чём дело. Она, было, начала причитать, но я твержу: «время, время». Она сосредоточилась, поняла, что нужно согреть литра два воды, добавить марганец, дать мне большую чашку, подставить тазик и придерживать меня. Как ни странно, но она всё выполнила быстро, чётко, сосредоточенно. Я долго, добросовестно промывала и промывала желудок. Постепенно конечности стали приходить в норму, а там и язык уменьшился. Речь стала внятной. Захотелось спать. Этого мама не захотела допустить, боясь, что она не сможет отличить сон от более страшного состояния, настояла, чтоб мы сходили в «скорую помощь». Это идти квартала три. Почему не вызвали на дом ? Не знаю. С трудом дотащились. Со мной там ничего не делали, похвалили за правильно принятые меры и жутко, даже злобно отругали, за то, что я напугала мать, и, что помощь нужна ей, а не мне.

 В общем, сделали мне и ей какие-то уколы, дали нам полежать, предлагали там мне выспаться, но мы с мамой решили идти домой и потихоньку поплелись. Всё обошлось. Мама долго ходила  «тише воды, ниже травы». Я день отсыпалась, а потом несколько дней избегала встречи с Фаней, боясь, что она спросит о «соседке». Но она поняла всё и, как добрая и тактичная подруга, никогда ничего не спросила. С мамой мы на эту тему никогда не говорили, и Сергею она тоже ничего не сказала.


               


                «-«-«