Предрик и Батюшка

Во времена Аллы Пугачевой, когда еще совдеповская власть была в силе, в одном селе отдаленного района Рязанской области, каким-то образом уцелела, не была засыпана минеральными удобрениями церквушка.
Она потихоньку действовала, можно было покрестить ребенка и провести любой церковный обряд.
Приход был не большим, несколько бабушек с соседних деревень в пристольные праздники приходили помолиться и пообщаться между собой.
При Храме был батюшка и староста, верующая бабушка-старенькая а фамилия ее была Арсёнова. Сам батюшка неизвестно когда и откуда взялся.
После очередного бюро райкома партии первый секретарь попрсил предрика задержаться. Между собой одни они общались на чисто русском языке.
«Ты чем же, сучий потрох, занимаешься? Небось партбилет  уже выбросил?! «
«Иван Михалыч, дык в чем дело –то, скажи? У тебя чаво под самым носом творится, секта какая-то в Николаевке образовалось в старой церкви. Может ты сам их и финансируешь?» Иван Назарович Кабанов был ярым коммунистом, и с идеологией у него, считал все в полном порядке, иначе до старости на такой должности не проработал.
« Какие-то моленья у тебя там проходят, а ты не сном не духом». «Все хорошо докладываешь на бюро, работать надо –пенсионер!»
До пенсии еще оставалось полгода, но намек был ясен.
«Иди подумай и завтра к вечеру доложись обстоятельно». Иван Назарович подумал, полистал календарь и позвал своего водителя. «Ты вот что, завтра с утра заправься и заходи ко мне, поедим в Николаевку, дорога туда сам знаешь какая.»
На следующий день водитель в девять часов доложился.
При подъезде к церкви колокол добил десятую склянку, буд-то нас ждали. Двери храма были на распашку, Иван Назарович снял шляпу, я тут же свою кепку, но он не перекрестился, а лишь платком вытер макушку, посмотрел ,зачем-то на платок и мы вошли. Моленье видно уже закончилось, батюшка гнусаво выронил аминь, и старушки пошли на выход, обтекая нас как полая вода, препятствие,  не здоровываясь с нами.
Не в приходе остались четверо: маленький, плюгавенький, детского складу батюшка и такая же староста церкви.
Сам Иван Назарович Кабанов соответствовал своей фамилии и голос тоже достался поодходящий.
Батюшка бестолково заюлил, забесновал вокруг паперти, предчувствуя беду. Кабанов рявкнул так, что привыкший ко всему, я выронил кепку на пол. Батюшка сказать ничего не мог, губы его тряслись и он что-то шамкал не понятное, крестясь.
« Ты что творишь, что ты делаешь!!? Но больше и Кабанову сказать было нечего. Староста тоже открывала рот с одним единственным м-зубом, будто телефонным столбом средь чистого поля.
Иван Назарович повернулк ней голову «говори»-приказал уже тихо.
«Кабан Иваныц, ты уж нас прости, ради бога, коль что не так, мы ведь люди темныя.» Они  с батюшкой рухнули на колени и стали молиться, вскидывая руки к небу.
Иван Назарович вспомнил про первого секретаря и снова изревел: « Ты как службу правишь, как ты ее правишь!!!!» Хотел добавить «сучий потрох» , но воздержался.
Но батюшка раздельно в унисон с бабулькой прагнусели-« Ты прости нас господя и помилуй, Кабан Иваныц!?» Иван Назарович смягчился, почувствовав себя богом.
Уже тихо сказал :»Ну ладно»-и вышел за порог, потом, одевая шляпу, повернулся и погрозил пальцем в приход :»Смотрите у меня тут!»
Батюшка со старостой утомленно встали на ноги, сказав облегченно слава богу.
Батюшка приподнял высоко мантию из под которой появились две голые, маленькие, худые ножки, в странных засушенных сандалей с черными коленями. Был ли у батюшки за душой какой грех, или страстно верил в бога, но он много времяни проводил на коленях в молитве.
Иван Назарович не помнил за собой больших грехов, но к первому секретарю на доклад шел в большом сомнении и точно чувствовал, что завтра ушлют на пенсию. Что-то по пьяни на днях говорил водила, готова мне замена. Кто он такой этот худой парнишка по фамилии Глазьев по сравнению со мной, Ну и что , что у него институт соломенный-опыт где?
Махнул рукой, выругался «сучий потрох», кого он имел ввиду- наверное не батюшку, ни Глазьев, а его, первого.