Перчатки

Перчатки.
Рассказ - быль.
Это случилось давным-давно .В середине прошлого века. Две девочки, Таня и Наташа, жили в Москве. Тане  было около девяти лет, Наташе шел тринадцатый год. Жили они дружно в маленькой комнате, которую родители снимали в перенаселенной Москве. Папа девочек учился в военно-юридической академии, мама занималась домашним хозяйством. С деньгами в семье было туго, но мама хорошо готовила и всегда находила выход из самых сложных положений. Она была веселая, никогда не унывала, и девочки очень любили ее и старались  не огорчать. Тем более, что жизнь в семье, где царили лад и любовь, была вполне хорошая,  полная приятных неожиданностей и даже чудес.
Шли зимние каникулы. Только что справили  самый любимый праздник – Новый год. В этот раз родители в новогоднюю ночь уходили на бал в академию.  Это был самый настоящий бал, для которого мама сшила себе (она была замечательная рукодельница) роскошное (так считали девочки) длинное платье из панбархата – короля всех тканей того времени. Он был мягким, как шелк, переливавшимся оттенками от таинственной черной глубины до холодного блеска. Когда мама надела платье, девочки решили, что только так могли выглядеть самые красивые дамы на дворцовых балах. И было заметно, как «и грудь, и плечи поднимал» сопровождавший ее папа. Жаль было, конечно, что они ушли, но мама оставила дочкам для встречи нового года разные вкусные блюда и шипучий лимонад, который вполне заменил и казался даже лучше, чем шампанское, когда  они чокались  чашками под бой курантов в двенадцать часов единственной на свете новогодней ночи. На туалетном столике у окна уютно пристроилась густая, пахучая, нарядная елочка. Эту елку они покупали сами. Мама была в тот вечер очень занята и не могла пойти с ними. Она дала им деньги и объяснила, куда идти. Тогда официальных елочных базаров не было, покупали елки обычно в районе вокзалов с рук. Девочки пошли переулками от своей Второй Мещанской улицы до Каланчевки. Эта станция была очень тихой, движения на ней было мало, она казалась провинциальной, словно осталась в маленьком городке прошлого века, а все мощные бури прогресса ее обтекали, не задевая и ничего не меняя. Там у небольшого красивого кирпичного  железнодорожного здания, прислонясь к стене, стоял небольшого роста классический мужичок с большим мешком в руках. Он спросил проходящих мимо девочек: «Вам елку не надо?»  « Надо», - обрадовались они. И мужичок, пугливо оглядываясь (видно, это было не совсем легальным делом), вытащил из мешка завязанную веревкой небольшую елочку с крепкими, круглыми ветками. Цену он запросил, словно подслушал, ровно такую, сколько у них было денег. Девочки вдвоем подхватили елку (все-таки она была тяжела для одной) и понесли домой. Обратный путь показался коротким, а Вторая Мещанская чуть ли не сияющим огнями проспектом. Давно уже  Вторая Мещанская  стала улицей Гиляровского, а в память о прежних четырех Мещанских осталась только одна Четвертая Мещанская, ставшая просто Мещанской без номера. А когда-то в  романтической юности Таня любила повторять  магические строки очень в то время популярного поэта  Евгения Евтушенко: «Счастливая, несчастная кружилась голова, Четвертая Мещанская, дом семь, квартира  два".
Дома елку развязали, она оказалась прямо по заказу: невысокая, пушистая с крепкими ветками. Когда папа закрепил ее в крестовину и поставил на туалетный столик,   всем стало радостно. Казалось, можно и не наряжать ее, так она была хороша. Но какая же новогодняя елка без игрушек? Елочные игрушки, особенно стеклянные шары, в то время стоили дорого. Мама выделяла на них деньги понемножку каждый год.  Девочки шли в универмаг на Колхозной площади, где на втором этаже был  отдел игрушек. Там они старательно выбирали шары: чтобы были нарядными,  новой формы, каких у них еще не было, и, конечно, чтобы подходили по цене. В магазин ходили заранее, приглядывались, выбирали и ,наконец, решались на покупку, которую бережно несли домой. Все шары были известны, все были наперечет. Зато бумажные и ватные игрушки  делали сами. Мама умела все, у нее получались самые красивые и аккуратные игрушки. Учила она и девочек. В то время в Москве  продавалось много материалов, из которых получались отличные игрушки: разноцветная фольга и бумага, искусственный «снег»,  краски и карандаши. Но больше всего девочки любили покупать в киосках для цветов  окрашенную  стружку, которая продавалась в рулонах,  похожих на атласные ленты, и была почти такой же мягкой и блестящей. Из нее плели корзиночки, решеточки, делали цветы. Бумага шла на флажки, цепочки, вырезанные снежинки, фигурки зверей. Самое интересное – ватные игрушки. Вату, купленную не в аптеке, а в хозяйственном магазине сначала  уплотняли, формовали, потом опускали в только что приготовленный клейстер, снова придавали нужную форму, подсушивали, раскрашивали, а потом наносили искусственный снег, и бывшая серая вата превращалась в принцесс, снеговиков, коньков и мишек. Лучше всего они получались у мамы. Таня специализировалась на снеговиках, да и то они выходили  иногда несколько скособоченными и растрепанными. Все равно она их любила и следила за тем, чтобы на елке им досталось самое лучшее место. Но в том году мама сотворила настоящее чудо. Дело в том, что старый Дед Мороз, который исполнял добросовестно свою должность много лет, оказался непригодным к службе. Хозяйский кот, который упорно не хотел покидать своего места в  кресле, несмотря на вселение новых квартирантов, был фаворитом девочек, они всегда его защищали в конфликтах с родителями. Однако он оказался неблагодарным, проник в коробку, где хранился Дед Мороз, и безнадежно его  испортил. На покупку нового денег не было. Девочки страшно расстроились, без Деда Мороза елка казалась осиротелой, бесприютной. Вечером тридцатого декабря отец велел девчонкам ложиться спать. У них была одна кровать на двоих. Девочки улеглись, повздыхали  и скоро уснули. Когда же утром они проснулись, их ждало настоящее новогоднее чудо: под елкой стоял в роскошном синем тулупе, подпоясанный красным кушаком,  в  синей шапке с красной опушкой, строгий, немножко насупленный  белобородый дед  с густыми бровями и красноватым носом. В руках, на которых были надеты красные рукавицы, он держал расписной посох и большой мешок с подарками. Девочки завопили от изумления и радости. Оказалось, что мама сотворила за ночь это чудо из старой  куклы. Все решили, что этот дед особенный, не похожий на покупных стандартных,   и этим он лучше всех. Так счастливо начался 1950-й год, и девочки считали, что таких лет у них впереди целая бесконечность.
Шли дни, каникулы приближались к середине, после чего дни понесутся вскачь и как-то неожиданно перейдут в  школьные будни. А пока можно было  пользоваться всеми радостями свободы. Девочки  ходили в театры, на утренники, на новогодние карнавалы,  в конце которых наступало с нетерпением ожидаемое вручение подарков. Потом, придя домой, можно было насладиться видом своих богатств, сравнить их с сестриными и честно поделить поровну, обязательно выделив мамину долю.
Когда никаких «светских» мероприятий не предполагалось, Наташа уходила на каток, а Таня по малолетству каталась на санках с горки во дворе. Это тоже было очень веселое удовольствие, только мама потом ворчала, что нужно ждать, когда вся одежда, включая валенки и варежки, высохнет.
Варежки у девочек были особенные. Мама шила их из папиных шерстяных носков, которые уже нельзя было носить. Мама старалась сшить их на вырост, чтобы носить подольше, но они все время спадали и часто терялись. А так как признаваться в этом не хотелось, приходилось ходить в одной варежке, пока мама не замечала, что одна рука у дочки красная. Тогда начиналось следствие, и правда выступала наружу.  Однако в тот день, о котором пойдет речь, случилось гораздо более неприятное событие.
С утра стоял сильный мороз, и мама их ни на каток, ни на горку не отпустила. Она боялась, что девочки замерзнут и простудятся. Но не сидеть же дома в каникулы. Решили пойти в кино. Во время каникул с утра во всех кинотеатрах шли детские фильмы. Среди самых любимых был «Пятнадцатилетний капитан». И хотя смотрели  его не однажды, все равно снова и снова хотелось увидеть  благородного мужественного Дика Сэнда, симпатичного кудрявого  малыша Джекки  и , конечно, смешного недотепу кузена Бенедикта. Позже Таня проходила практику в Английской редакции Всесоюзного радио и там встретила Азария Мессерера, доброжелательного, приветливого корреспондента этой редакции. Он был уже отцом семейства, но  вьющиеся светлые волосы и добрая улыбка напоминали о милом Джекки, которого он сыграл в том фильме.
Фильм шел в ЦДКА, так назывался тогда Центральный Дом Красной Армии, располагавшийся в здании бывшего Екатерининского института благородных девиц,  усадьбе Салтыковых. Теперь он называется Культурный центр Вооруженных Сил Российской Федерации имени М.В. Фрунзе. В доме был прекрасный зал, где на каникулах показывали самые интересные фильмы, и как раз в тот день шел «Пятнадцатилетний капитан». Самое трудное было купить билеты. У кассы стояла густая толпа, в которой преобладали шумные, шустрые мальчишки из Марьиной Рощи, про которых молва говорила, что они могут и деньги отнять, Таня была трусовата. Она боязливо смотрела на хулиганистых мальчишек.  Наташа поставила ее в хвост очереди, а сама пошла на разведку. Через несколько минут она вынырнула из толпы, сжимая в руках драгоценные билеты. Девочки окрыленные поспешили в зал. Но вдруг Наташа остановилась и побледнела. Перчатки! – с ужасом произнесла она. Таня вскрикнула. Перчаток в кармане у Наташи не было. Это были мамины перчатки. Когда девочки стали собираться в кино, выяснилось, что наташины перчатки не высохли с вечера и надеть их было нельзя. И тогда мама дала ей свои шерстяные перчатки, черные, красиво расшитые  красными и  синими нитками. В то время такие перчатки считались последним писком моды. В магазинах они стоили дорого. Мама сама связала и расшила перчатки, да еще сделала к ним такую же вязаную шапочку с отворотами. Девочки считали этот комплект самым лучшим из того, что было  в доме,  и радовались, когда мама надевала этот замечательный  туалет. И вот перчатки пропали. День потускнел. Ничто не могло обрадовать девочек: ни прекрасные места, доставшиеся им в зрительном зале: в центре зала, близко от экрана , ни перспектива увидеть любимый фильм. Мама расстроится. Даже если она не будет их ругать, все равно пережить такую потерю почти невозможно. Уныло ждали сестры начала фильма. Вдруг Наташа поднялась. «Сиди здесь и жди меня», - строго сказала она младшей сестре. И ушла. Тане стала совсем одиноко и тоскливо. Она сидела, грустная и несчастная, убитая невозвратной потерей. Фильм начинался. Погас свет. Раздалась музыка. К Тане протиснулась Наташа. Она села на свое место, возбужденно и торжественно сказала: «Смотри!» В руках она держала мамины перчатки. «Откуда?».  «У мальчишек отняла».  Позже выяснилось, что,сидя в зале перед началом фильма, Наташа услышала, как один мальчишка сказал другому: «Пойдем, я тебе что-то покажу». Они стали выбираться в фойе. Наташа за ними. Ребята собрались кучкой. В руках одного из них она увидела знакомые перчатки. Наташа была маленького роста, но тут она, как коршун на цыплят, кинулась в гущу толпы и вырвала из рук оторопевшего  парня его добычу. Натиск был так неожидан и силен, что ребята расступились, признавая ее смелость и правоту.
В тот раз девочки смотрели кино с особым настроением, которое сохранилось в воспоминаниях на всю жизнь. И до сих пор, собираясь вместе, пожилые женщины нет- нет да и  вспомнят о той маленькой победе, которую одержала  Наташа. И младшая сестра снова посмотрит на нее с восхищением.
Татьяна Шумилина.