5. Искра пятая. Память

        Память людская – интересная штука. Вот бы как в компе – сложил по базе и бери когда надо и все по полочкам и всему равноправно. А у нас, тут помню, тут не помню, а вот это вообще бы не вспоминал, а оно так и вылазит.

        Зима, сугробы пушистые, выше меня. Оказывается мы уже не в бараке живем, в одном коридоре, но опричь от бабушек, а в «отдельной» квартире. Домик разделен пополам и еще пополам. Но это я уже потом узнал на следующее лето, а зимой в сугробах мне еще не видать и окна все Мороз раскрасил уже давно. Праздники прошли, посты закончились. «Мороз и солнце» – куда уж ярче высказать.

       Снаряженного шибко по зимнему меня выставляют за порог. Снег искрит, хрустит под валенками. Иду на непонятные звуки. Не заблудиться – тоннели тропинки, как метро проложены. Заборчик, калитка приоткрыта. Из сарайки шум топок какой то. Это я только потом узнал что там куры и утки и петух еще зловредный. Выходит отец в руках что то белое с красными растопырками. Чурочка у забора стоит, топорик к ней прислонен. На ресницах иней пока проморгался, глаза прочистил, только слышу «гык, гы гыы, гык, хрясь». Шлепнулась утка безголовая в снег, крыльями хлопает, на ноги встает и бежит прямо на меня. Кровь хлещет, а шубейка новая никак нельзя испачкаться. Подхватываюсь и со всех ног к дому к маме. А тропка одна, утка за мной как по рельсам несется не свернуть. «Мама!» Взлетаю высоко, высоко. У мамы на руках никакие напасти не страшны. Меня потом сосед — детский врач на пенсии по кличке "Пилюлькин" всегда дразнил. Чуть что "Мама я запачкался". Я вот некоторые вещи вообще не переношу, а большинство людей их даже не замечает, считает обыденной рутиной. И наоборот тоже то что мне просто и понятно многих пугает до усрачки. Когда моему младшему было семь или восемь мы читали  Лукьяненко "Рыцари 40 островов".
Так там чем больше понимаешь, тем страшнее становиться. Так и в жизни.

       А пока жить мне да радоваться. Четыре года – переломный возраст – вступление во взрослую жизнь. Тут у каждого народа свои ритуалы.Один мой друг – ингуш по национальности показывал мне ножичек – свой – первый от деда полученный в четыре года, он тогда был ему большим кинжалом, а у меня был топорик, в четыре баба Фиона научила меня колоть дрова. Прикиньте такой шкет – под стол пешком ходит, а сам топориком чурки тюкает. Бабки радешеньки – мужик в доме.

      Ну так я стал самостоятельным, контроль ослаб, проявились друзья, начались путешествия. До дороги Москва- Горький от бабушкиного барака метров пятьдесят через лесопосадку. Сядем с братвой – любуемся, машины пролетают, запахи, сигналят иногда.

       Звук знакомый, «старуха», дядька мой на «Яве» едет,мамин младший брат. Значит уже пятница. У Жени короткая смена и он уже полтораста километров  от Москвы отмахал и тут.

- Здорово, мужики!
Самому старшему семи нет еще. По праву главного родственника влезаю на бак, ложусь за руль – по другому никак.
-Жень, прокати!
-А мамка что скажет?
-А она не узнает.
-А кодла не сдаст?
-Не скажем, не скажем, теть Шура не скоро еще придет.
-Так, рассаживаемся.

       За мной Вовка мостится, Женя сам садится, остальные развешиваются кто как и мы вопя, наслаждаясь и рукомахая катим на первой вокруг барака. Цирк еще тот.
-Жень, а отвези меня домой!
-Ну пойдем хоть я мамке покажусь.
-Баб Настя, Женька приехал, Женька приехал, можно он меня домой отвезет?
-Так что так сразу, садитесь чаю попьем с дороги.
-Ну какой чай, какие конфетки, там «старуха» стынет, а какое варенье?
-Яблочное? Ну ладно, давай варенье, чаю не надо.

        Не дождаться, я уж весь мотик облазил, все проверил, терпежу нет.
Вдруг взмываю под облака.

-Ну что, может на закорках довезу?
-На закорках меня и папка покатает, ну поехали уже, поехали…
-По дороге или по улице?
-По дороге, по дороге…

        Обезьенышем слетаю с дядькиных плеч и на бак. Как рассказать как просыпается под тобой мотоцикл, как оживает железо, откуда в нем эти живые звуки. Голос Явы это вам не велик с моторчиком, не Макака стреляющая как пулемет, не заяц ковровский, шустрый но пугливый. Для меня и сейчас звук Явы – дрожь по всему телу. Харлей так не пронял через пятнадцать лет после того.

        Медленно вальяжно между деревьев.Выкатываем на обочину. Дело к вечеру, машин по трассе не много. Ловим разрыв в пунктире грузовиков.

   Держись, давай! Сначала звук куда то девается, уши закладывает, скоростью прижимает к баку и Женька грудью придавил, чтобы меня не смахнуло. Летим. Из под бака накатывает воркотня мотора, «мол чего ждем, дайте зверю свободы». Даем, стрелка спидометра ползет, но цифры для меня просто закорючки, скорость кишками чувствуется. Это сейчас 14 лет разницы для нас ничего не значат, да и тогда мы были друзьями я, мой дядька и Ява «старуха»

     Мой мир!
     Малая родина!
     Детство!
     Понимаете?


     Я смотрю на свое детство с высоты спутника.
Гляньте и вы! И в свое детство всмотритесь, вдруг вам тоже откроются моря и приключения!

     Будем жить!