Кони Апокалипсиса

Пошли мы с тань цюанем на вечерний променад. Тань цюань, по обыкновению, - обаятельная смесь наглости и робости. А я вся в мехах (частично - в поддельных).
Идем по бульвару, наслаждаемся. Снежок искрится, фонари мерцают. Ляпота. А навстречу - чинно так, под ручку - пьяные бомж с бомжихой. Поравнялись, и бомжиха мне:
- Дамочка! Мы тут с Пал Палычем поспорили: какого цвета были кони Апокалипсиса? Я говорю: белый, рыжий и вороной. А Пал Палыч пургу какую-то несет. Рассудите нас, пожалуйста.
Я окаменела. Был бы наш брат интеллигент, я бы быстро нашлась что ответить: "Мол, охуели вы что ли, господа, такое на ночь спрашивать?". А тут надо со всей ответственностью. С душой надо. Но самое страшное - чувствую: не знаю! Не знаю ответа на вопрос. Стою, краснею. Потом вся покрылась, как на экзамене по религиоведению. Тан цуань тоже оробел, за меня спрятался и глядит из мехов, как кабан из камышей: ситуацию оценивает.
- Простите, - говорю, когда пауза уже неприлично затянулась, - не могу ответить на ваш вопрос, давно первоисточник не перечитывала.
И зачем-то добавила по армейски:
-Виновата.
- Да не знает она, Любань, пойдем, - смилостивился Пал Палыч и смачно икнул. Любань смерила меня с головы до пят взглядом, далеким от всякого снисхождения и добила на прощание:
- А еще - в щюююбе!