Не уезжай, Лора!

Лора, когда ты уедешь - я застрелюсь. На самом деле, стреляться мне не из чего, но слово "застрелюсь" звучит куда элегантней и энергичней, чем, например, "повешусь".
А еще можно красиво броситься с моста, предварительно намотав на горло длинный красный шарф. Вариант с поездом вообще не рассматривается, ибо жуткая безвкусица. А вот с моста хорошо. С красным шарфом вообще отлично. В конце октября лед еще тонкий, и легко хрустнет под моей тушкой, и я растворюсь во мраке ишимской воды - как сахар в стакане кипятка. Бесследно. Только у Ишима появится новый привкус - меня.
И это вот нисколечки не шантаж, а протест художника против гнетущей действительности. Так старый прапор беззвучно оплакивает в своей каптерке неумолимо надвигающейся дембель солдата-срочника, с которым сроднился, играя вечерами в шахматы. А солдатик, звонкая душа, зачеркивает дни в своем карманном календарике, приближая тот момент, когда сделает ручкой ненавистной в/ч, туповатым сослуживцам и этому старому пердуну в каптерке с его остохреневшими шахматами.