Мы едем, едем, едем...

(Andrei Popov ill.)



Мы заходим в экспресс, поезд дальнего-дальнего следования, и садимся. Тут спят люди. Спят, и, так кажется, что не все – кто-то закрыл глаза, чтобы не уступать места, или слушает музыку, болтает о том, что его беспокоит, склонился в изучении правильной цитаты, которая сделает его особенным, или скользит пальцем по экрану гаджета в поиске того, что его развлечет. И таких много. Люди спят. Долгий путь размывает остроту восприятий, заставляет выдумывать. За окном перелистывает свои страницы книга о березах на белом снегу, о елках и дорогах, об остановках, о дачах и каменных домиках, где происходит что-то важное…

Я смотрю в запотевшее стекло, - мне мерещится, что там кто-то машет рукой. А теперь я вижу рой мух. Из тропической жаркой тени поднимается птица колибри, и она приближается, превращается в птицу побольше, ведь иначе ей никак не одолеть моих насекомых. И потом эта птица садится на поле, прыгает по борозде, машет крыльями, поднимается в воздух, и становится вороном, инстинктивно присоединяясь к стае подобных под высоковольтными проводами. И я хлопаю веками несколько раз, и грачи уменьшаются до размера черных мерцающих точек. Сонник говорит, что мухи - это к проблемам, а вот убивать их – к радости.

Душно как-то.

На сиденьях впереди меня сидят две щекастых близняшки. И я думаю, что скоро они пойдут в школу, за лучшими знаниями на свете, и у меня такое чувство, что между их, одинаковыми на вид, головами, не касаясь их розовых ушей, висит синий водянистый шар, испаряющий с поверхности голубой дымок. Я смотрю на него, и мне хочется загадать какое-нибудь желание. И я загадываю.

А под всеми нами мелькает железная дорога – блестящие ровные линии, которые не стремятся пересекаться, и шелест шпал, и крики колибри, зависающие под электрическими проводами. Вот оно – настоящее чудо-вращение: мать-земля издает бархатную, убаюкивающую частоту, к которой мы все так привыкли - гул вращения вокруг своей собственной оси.

А мое желание живет вне меня, потому никогда не сбудется. Скажете, фантазирую? Безусловно. Ведь пока я хочу чего-то внешнего, мы отделены друг от друга. Но настанет день, я сойду на огромную платформу, покоящуюся на трех китах, величиной с нашу красивую планету, и в ногах у меня побегут деловито игрушечные поезда. Я приветливо помашу им рукой, тем, кто смотрит в окно, тем, кто, как и я, любуется искренними желаниями паровозиков прибыть в нужное место, и веселой раскраске вагончиков, глядящих им в спину с любовью, переходящую в ненависть. Или наоборот. Нужно сделать лишь шаг.