Иллюзия. ru. Часть II. Глава IX

                Глава 9

      Эта неделя пролетела для капитана Бадаляна как единый миг. Страшней всего было подняться по трапу собственного корабля. Поднявшись на  эту Голгофу, пройдя сквозь строй настороженных взглядов команды и через официально-суховатые приветствия офицеров, Бадалян дал себе зарок – никакого спиртного, никаких эксцессов.

    Он нашел в себе мужество и в кают-компании извинился перед коллегами за те бестактности, что он допустил в отношении их и команды.
    Все наладилось, но атмосферы дружелюбия и взаимной поддержки, которой некогда гордился капитан Бадалян,  он больше не ощущал, его как бы выкинули из круга доверенных лиц,  и Александр приготовился к самому тяжелому плаванию в своей жизни. 

    Покидая берег, моряк уносит с собой земные образы и воспоминания, те, что наиболее значимы и дороги, как берегут родные люди образ ушедшего навсегда человека – несколько преувеличивая его достоинства и преуменьшая недостатки.
        За неимением ничего более существенного, Александр уносил в своем сердце образ Ванечки,  как любовно окрестил он в своем сердце Ванессу.

       А ей по определенным причинам,  было не до него.
В театр Артем пригласил не только Галку с мамой, для знакомства с мамой невесты он пригласил и своего отца, предусмотрительно не предупредив ни его, ни женщин о наличии других приглашенных.

       Какой реакции  ожидал Артем неизвестно, но сцена знакомства превзошла по эффекту заключительную сцену «Ревизора», причем молодые явно не поняли причины того замешательства, которое случилось в тот момент, когда к ним подошел Малюта - старший.
-  Знакомьтесь, Ванесса Эммануиловна, это мой папа Малюта Александр Артемьевич!
-  Очень приятно. Ванесса Хауэр, - Ванесса протянула руку Малюте,  с ехидцей глянув в глаза.
-  Мне тоже приятно. А как зовут мою будущую сноху?
- Хауэр Галина Анатольевна! – представилась Галка, присев в изящном реверансе, чем насмешила всех.
-
Весь спектакль Ванесса сидела с Малютой, чувствовала себя прескверно, хотелось уйти, но боялась обидеть молодых. Она знала, что ребята сегодня подали заявление в ЗАГС и рассматривают поход в театр, как празднование помолвки.
        И после окончания представления она не смогла отделаться от сопровождения – молодые потащили ее в «Лагуну», хотели, чтобы она как следует попрощалась с работниками ресторана.

     В «Лагуне» посетителей было немного, столик Кромм предложил в глубине зала, так чтобы назойливые взгляды завсегдатаев не очень докучали Ванессе. Поначалу так и было, уже принесли горячее, как к столику подошли двое мужчин с просьбой спеть. Ванесса отказалась, потом пришел с той же просьбой сам Кромм, но и ему Ванесса отказала.

          Сдалась она только тогда, когда хозяин ресторана пожаловал собственной персоной.    Альберт Арутюнян был мужчина видный, и в каждом движении его чувствовалась этакая самодостаточность, шагал он не быстро и не медленно, передвигался как-то значительно, голову нес высоко,  и никому бы не пришло на ум подойти к нему с пустяками, настолько  эпатажной персоной  он казался.

      Разговор с Ванессой он начал с милого воркования, которое наводило присутствующих на мысль о существовании между этими людьми близких, даже интимных отношений:
-  Ванечка, милая, спой для меня мою любимую! – нежно пророкотал он.
Сторонний наблюдатель без труда бы заметил, что лицо Ванессы на миг вытянулось от удивления, а потом осветилось хитроватой улыбкой. Она решила, что ей только на руку, если  Малюта заподозрит связь между нею и хозяином ресторана.
-  Да, конечно, дорогой, -  мило улыбаясь, ответила она и увела Арутюняна к сцене.
     Малюты переглянулись, Артем пожал плечами, Галина засмеялась и пошла вслед за матерью.

      На сцену они вышли вместе – мать и дочь. Любимой песней хозяина оказалась «Бесамо муче».  Малюта ждал продолжения и дождался. Он знал, он чувствовал, что для него его Сонечка споет Есенинское «Отговорила роща золотая».

     Он мысленно обругал себя идиотом за то, что назвал Ванессу Сонечкой, хотя и мысленно. Сложившийся за полгода образ Софии ну никак не соответствовал реальной Ванессе. Это были две разные женщины, и он пока не определился, которая ему нравилась больше.

   Он, конечно, понимал, что если Ванесса и была неискренней во время переписки, то полгода - срок достаточно большой и, если врать каждый день, то надо обладать недюжинной фантазией и памятью. Даже в этом случае реальных фактов все равно больше. Он и сам не мало привирал, особенно на первых порах, пока не сообразил, что хочет встретиться с дамой в реалити.

     Все эти мысли посетили Малюту, пока он слушал выступление певиц, кстати, нисколько не очаровавшись этим дуэтом. Он с нескрываемым изумлением смотрел на сына, с каким-то восторгом внимавшего (другое слово было бы кощунственно употребить) пению невесты и тещи.
   -  Смотрю, эта Сирена тебя приворожила! Губить     моряков – это их главное развлечение! – насмешливо    произнес он.
  - Ты что-то сказал? – встрепенулся Артем.
- Жениться надумал? – осведомился отец.
-   Надумал! – с вызовом бросил сын. – А ты против?
-  Да нет, это твоя жизнь! Вот только теща тебе жить с девкой не даст. Все время лезть будет, я думаю.
-  Теща в понедельник уезжает. Уже билеты купила, - отмахнулся Артем.

       Малюта не был готов к такой  информации и заметно поскучнел.  Он принялся сосредоточенно ужинать, не особенно воспринимая вкус блюд и не притрагиваясь к вину, любителем и ценителем которого всегда себя считал. Артем смотрел на отца в крайнем изумлении - родитель методично поглощал салаты, густо заправленные майонезом, который он не переносил органически.

      Ванесса и Галка откланялись на сцене и спустились вниз, девушка пригласила возлюбленного на танец.  Малюта с Ванессой вновь остались наедине.
-  Вы завтра уезжаете? – Александр Артемьевич в упор смотрел на Ванессу. 
-   Да, вечером, - она не подняла глаз от тарелки.
       -   Нам надо поговорить, - выдавал из себя мужчина.
-  Нам не о чем разговаривать, жизнь сама разрулила наши проблемы. Вы не захотели нас встретить, я не захотела вас искать. Я не рада, что вы – отец моего будущего зятя, и что нам придется встречаться.

-  Мне никто и никогда не говорил, что … ни одна женщина так не пренебрегала мной, – Малюта наконец нашел слово, которое наиболее точно определило его  самоощущение…

    Ему не дали договорить молодые, вернувшиеся за стол. Они были веселы  и взбудоражены, Темка дважды пихнул отца ногой под столом, недвусмысленно предлагая пригласить Ванессу танцевать. Папа подчинился. Ванесса явно не хотела, но состроила доброжелательную гриммаску и подала кавалеру руку.

     Впервые они были так близко. Каждый анализировал, сравнивая действительные и виртуальные ощущения, забавляясь и несколько восторгаясь, когда в пространстве и времени они совпадали. Малюта с неудовольствием отметил, что Сонечка сумела тогда более точно передать в словах свои несуществующие ощущения, он помнил все до последнего слова или почти до последнего.
***Vanessa  05.06.2009.10:40:24
Пригласи меня потанцевать, мой генерал!
***  Сергей  05.06.2009 в 10:41:09
Иди ко мне, моя птичка! Давай я тебя обниму!
***  Vanessa  05.06.2009 в 10:50:34
От одного твоего прикосновения меня бросает в дрожь! И руки у тебя теплые и мягкие!
***  Сергей  05.06.2009 в 11:01:19
Прижмись ко мне покрепче! Мне так нужно твое тепло! Меня так давно никто не обнимал!
***  Vanessa  05.06. 2009 в 11:05:25
Мой генерал! Моего тепла хватит на нас двоих! Поцелуй меня,  мой хороший!
***  Сергей  05.06.2009 в 11:09:02
Ты – ведьма! Я и в самом деле хочу тебя поцеловать!

***  Vanessa  05.06. 2009 в 11:14:24
Сними рубашку! Тепло человеческого тела – благодать!…
Почему ты молчишь? Я тебя обидела?
***  Сергей  05.06.2009 в 11:21:09
Да нет, рубашку снимал …и все остальное! Теперь твоя очередь!
***  Vanessa  05.06.2009 в 11:24 :17
Да мне и снимать нечего. Один халат!
***  Сергей  05.06.2009 в 11:32:12
Снимай!
***  Vanessa  05.06. 2009 в 11:40:54
Сам снимай, и почувствуй, насколько это прикольно!
***  Сергей  05.06.2009 в 11:41:10
От тебя приятно пахнет.
***  Vanessa  05.06. 2009 в 11:47:24
Гель для душа «Морской бриз». В последнее время мне хочется, чтобы  постоянно что-то напоминало о море … и о тебе!

      Малюта тряхнул плечами, словно сбросил с себя наваждение, с удивлением отметив, что Ванесса ему улыбается.
-  Что нахлынули  воспоминания?
-  Почему вы так решили?
-  А у вас взгляд  куда-то в пустоту, нет вас здесь!
-  Здесь я! Уже здесь! Мне приятно было вспомнить…  Вы в реальности проигрываете той, моей Сонечке.

-   Да и вы…, - начала было Ванесса, но осеклась на полуслове.
-   Что я? Договаривайте! – голос Малюты серьезен.
-   Вы привлекательнее, чем в чате! - зачем-то соврала женщина.
-   Чем? – полу усмешка скривила его губы.
-  Чисто внешне. Вы симпатичнее, чем я себе воображала.
- А вы представляли меня кривоногим, рыжим и носатым уродом?
-   Не на много же я ошиблась! – подумала Ванесса.
-   Вы казались мне  скромной и застенчивой.
-   А я?
-   А вы  … публичная женщина!

-  В смысле из публичного дома? - Ванесса не ожидала такого поворота.
-   Об этих домах никто давно не вспоминает и слово … Публичная в смысле постоянно находящаяся на людях, на виду. Такие люди не отличаются ни скромностью, ни застенчивостью. Как правило! – добавил он после секундного размышления.
- А я обязана соответствовать параметрам вами навоображаемого? – изрекла женщина.

Оба с недоумением посмотрели друг на друга, Ванесса спохватилась:
-  Я должна быть такой, какой вы меня воображали?
-  Желательно! – выпалил Малюта.
- Тогда и вы должны  были быть …, - Ванесса замолчала.
-  Каким? – насторожился Александр.
-  Да уж не таким, как есть! – сердито ответила дама, прекрасно понимая, что спор зашел в тупик.

За столик  родители вернулись хмурые, чем неприятно удивили молодых.
     Артем сердился на отца за то, что тот не захотел сегодня разыгрывать дамского угодника, хотя эта роль давалась ему всегда  без труда и напряжения.

      Галка безмолвно пеняла матери, что малая толика обаяния и непринужденности украсили бы ее больше, чем все золото,  надетое на ней в этот вечер. Ванесса  понимала, чего от нее ждала дочь, но ничего с собой поделать не могла, ну не была она столь великодушной, каковой ее считала дочь.

          Она, преданно и нежно любя свое чадо, к другим всяким посторонним такой заботы и доброжелательности не проявляла, потому как не испытывала столь глубоких и скажем высокопарно всепоглощающих чувств, каковые испытывала к своей теперь единственной дочери. И чего больше было в этой материнской жертвенной любви - самой любви в изначальном ее смысле, либо животного страха за жизнь и здоровье дочери, сказать трудно.

        Чтобы хоть частично понять чувства Ванессы надо окунуться, нет, вернее, погрузиться, а еще лучше раствориться в той жизни, которой она жила всю свою сознательную жизнь