Иллюзия. ru. Часть III. Глава I

               
                Глава 1
          В семье Ванечка росла игрушкой. Имечко досталось ей случайно, было вычитано из какого-то специального иностранного словаря. Я до сих пор даюсь диву, как зарегистрировали такое странное имя. Мою соседку, рожденную всего восемнадцать лет назад полгода не регистрировали в Сельсовете, регистраторша утверждала, что имени Алена в природе не существует, та же история в то же время была с именем моей дочери Алины.

       На такое мое замечание Ванесса отшутилась, что родилась в Биробиджане, а там никого и ничем удивить было нельзя ни в то время, ни много лет спустя.
      Возвращаясь в Ванечке, как вы догадываетесь, папа Муля ждал сына – наследника, а родилась голосистая крикливая девчонка. Скорее из вредности,  чем из принципа, имя Ванечка осталось за ребенком, превратившись в не знаю какой национальности принадлежащее – в Ванессу.

    Имя не понравилось никому из многочисленной родни, родичи уговаривали Эммануила сменить девочке имя, но он был непреклонен.
    В жизни бывает достаточно часто, когда по различным причинам люди зовутся разными именами. Мою знакомую воспитывали бабушка с дедушкой, пока жена покойного сына устраивала свою жизнь. Девочку звали Любой. И только в шесть лет Люба узнала, что она Таня. Таня так и не привыкла к своему имени и относилась к нему, как к временному и не настоящему. Как она образно выразилась: «Я всегда считала себя  Любой!»

     В жизни Ванечки появилось другое имя, которое она, кстати, выбрала сама. Так с двумя именами и жила наша героиня, жила не хуже других прочих. Но все по порядку.
      Сначала папа намеревался воспитывать Ванечку этаким пацаном-сорвиголовой, но к году, когда появились бантики, пышные платьица и совершенно очаровательные панталончики с кружавчиками, передумал и впал в другую крайность - стал растить нежный оранжерейный цветок.

     И эта затея любвеобильного папы удалась не в полной мере, так как у ребенка оказался некий стерженек в характере:  воспринимала и принимала она только определенный диапазон наук, по большей мере относящихся к миру прекрасного - того именно направления, в котором папа Муля был полным профаном, то есть помочь не мог. Он, конечно, сделал все от него зависящее – отдал девочку в музыкальную школу, водил ее на хор, на какие-то прослушивания, к каким-то педагогам. Все они в один голос твердили, что у девочки определенно хорошие вокальные данные, надоумили окончить музыкальное училище по классу вокала.

          А теперь я выдам вам секрет необыкновенной важности: то, что мир вертелся вокруг нее, Ванесса считала вполне естественным и само собой разумеющимся.  Знать  об этом вам  очень важно, чтобы  понять - то, что случилось с ней дальше – не превратности судьбы и ни чей-то злой умысел, и не пощечина жизни, и не незаслуженная обида – это закономерность – жизнь,  она полосатая, признаешь ты это или нет.

       В консерваторию Ванесса не поступила. С этого времени в ее жизни начался совершенно новый и ни с чем не сравнимый этап - жизнь в чужом городе фактически на собственные средства и под своим официальным паспортным именем.

        Вот и пословица пригодилась – моя бабушка говаривала:  «Жизнь,  она научит и сопливого любить». Ванесса вынуждена была приспосабливаться к сложившейся ситуации, проявить изобретательность и смекалку.

      Добрые люди посоветовали пойти на подготовительное отделение при консерватории и брать платные уроки у одного из членов экзаменационной комиссии.
      Так она и сделала. Ванесса поступила на работу и на подготовительное отделение консерватории. И про платные уроки она не забыла. Двое преподавателей – женщины – отказали, сославшись на непомерную занятость, согласился только самый захудалый и внешне непрезентабельный сорокатрехлетний  мужичонка.

     Вероятнее всего, мужичонка, как говорится, опоздал к раздаче, когда боженька делил красоту и  другие достоинства, но зато голосище – могучий и глубокий, мужик отхватил полной мерой. Он, по всей видимости, понимал, что к всесторонне развитым личностям он не относится, оттого  целенаправленно и умело эксплуатировал свой голос.

     Цену себе Лев Захарович знал, потому и уроки свои оценил очень высоко, у бедной Ванечки средств едва хватало на еду и общагу, а остальные деньги уходили на репетитора.
    Занималась она добросовестно, но, по мнению учителя, имела мало шансов на поступление. Лев Захарович несколько раз объяснял глупой претендентке, как решаются такие вопросы, но она то ли не понимала, то ли не хотела понять.

    Накануне вступительных экзаменов случилось непредвиденное – Левушка девушку изнасиловал, не то чтобы изгалялся или садистки жестоко совершил это уголовно-наказуемое действо, просто лишил ее девственности без ее на  то согласия. 
      Были слезы, неожиданно тихие и кроткие, на которые Лев Захарович отреагировал должным образом – клятвенно пообещал Ванессе позаботиться о том, чтобы она была зачислена в консерваторию.

     И о, чудо! Ванечка оказалась в списках поступивших. Восторгу  не было предела. С кем могла она поделиться такой огромной радостью? Конечно, с Левушкой!
     В этот раз все было по-другому. Восторженно повиснув на шее репетитора, Ванечка шептала слова благодарности, которые перемешались с судорожными всхлипываниями, не замечая, что его руки  в это время мяли ее упругую попу и стягивали тугую резинку трусов. Она опомнилась только тогда, когда оказалось на диване в известной позиции. Его сосредоточенное лицо в то время, когда он добывал из ее тела капли вожделенного удовольствия, навело Ванессу на мысль, что так и должно быть.

      И так было много раз, пока не оказалось, что девушка беременна. Лев Захарович, имевший двоих взрослых сыновей от законной жены, ни мало не смутился и не возмутился, но расходиться с супругой категорически отказался. 
       Так Ванечка стала содержанкой. Для нее была снята квартира, ей давали деньги.

      Жизнь Ванессы с Левушкой напоминала киношный роман – была чередой праздничных сцен, коротких и ярких.
     Но жизнь состоит не из одних праздников, а из одних будней. В доме постоянно находилась некая домашняя работа, требующая хозяйских рук. Сама  Ванесса в этом ничего не понимала,  и понимать не собиралась.

     Да и  Лев Захарович к домашним делам никогда никакого отношения не имел. В его семье всем заправляла дородная Клавдия Анатольевна. Руки у дамы росли из того места, откуда должны бы расти у каждого мужика. Сыновей своих, Толика и  Валентина, мама тоже приучила работать руками. У  Анатолия к тому же имелись в наличии мозги,  он учился в  хорошем вузе  и  уже имел достойный заработок.

     Мозги имелись и у Клавдии Анатольевны, иначе, откуда бы им взяться у Анатолия, а кроме мозгов – еще и обостренное женское самолюбие, которое не желало мириться с наличием у мужа любовницы.

    Присказка о том, что жены об измене мужа узнают последними, в данном случае не сработала, Клавдюша узнала  о «репетиторстве»  мужа почти сразу. Узнала, но ни мало не озаботилась, Левушка частенько таким образом добывал денежки, причем неплохие. Да и сам Лев несколько раз рассказывал о примитивных провинциалках, понаехавших в Сибирскую Столицу из «медвежьих углов» и уповающих не на свой талант и старание, а на чью-либо  протекцию.  Он, Лев Захарович, лично  не против, если ему хорошо заплатят.

      Звоночек прозвенел в тот день, когда Лев Захарович с несколько большей, чем приличествует моменту, радостью объявил домашним, что его подопечная принята в консерваторию. Сыновья, подбодрили отца, дескать, батя у них классный препод, а в душу жены закралось подозрение.

        Через некоторый промежуток времени давние связи Клавдии Анатольевны с удовольствием подтвердили, что Левушка завел романчик с первокурсницей, снял ей квартиру. А  вскоре  и о беременности «девки» доложили.

       Долгими ночами Клавдия, лежа с открытыми глазами и бредя наяву, строила планы мести. Женщина она была хоть и  волевая, но  эмоциональная, потому картинки получались в цвете - сочными и яркими. Не один месяц она думала и передумывала, строила и перестраивала, отметая непригодные варианты, потом вновь возвращаясь к забракованным идеям. В результате нарисовался реальный, и как ей казалось, вполне ненаказуемый  (или мало наказуемый) план.

       Ванечка разменяла пятый месяц беременности, ходила тяжело, была раздражительной и злой. В один из приходов любовничка накричала на Левушку за  вечно текущий кран в ванной. Скандал разразился нешуточный, Ваня даже отказала «папочке» в близости.
     Лев Захарович, по жизни избегавший разного рода разборок и скандалов, несколько растерялся от такого поворота дела, ретировался, пообещав завтра к десяти прислать сантехника.

      Сантехник  пришел ровно в десять, и только разложил инструменты  в ванной, как в дверь позвонили. Ванесса посмотрела в глазок, не увидев никого, произнесла сакраментальное:
-  Кто там?
- Это ваша соседка снизу, у меня от вас вода бежит. Откройте, пожалуйста!

Ванечка  заглянула в ванную, бросив сантехнику:
- Там по вашу душу, говорят вода на голову бежит.
- Разберемся, - бодро ответил молодой человек и подошел к дверь.
Ванечка в это время вошла в кухню и, естественно, не могла видеть того, что произошло. Зато услышала все до последней ноты и шороха.

     Щелкнул замок. Шорох или плеск. Дикий мужской вой. Еще более дикий женский  визг: «Сынок!» Потом вскрик от боли и стук падающего тела. А теперь представьте, что все это произошло практически одновременно.

   Ванессу вынесло в коридор. На полу, скрючившись и обмотав руку ее новым плащом, валяется сантехник. Через деревянный порог проходит странная черная полоса, заканчивающаяся в квартире дырой в линолеуме и светлой лужицей за порогом. Ванесса в недоумении заглянула на лестницу - ничего не видно, слышны только стоны, на нижней площадке  явно кто-то был. И резкий едкий запах!

   С опаской покосившись на лежащего на пути мужчину, она подобрала подол, намереваясь перешагнуть через него, он зашевелился и сквозь зубы прошептал:
-  Не ходи, она хотела тебя кислотой. Отцу позвони.
-  Кому? – побелела Ванесса.
- Петракову.
Ванесса  залилась воем, с трудом набрала номер, не помня себя,  орала в трубку, рефреном шла фамилия любовника. Кто и что  передал Левушке неизвестно, но через несколько минут он оказался на лестничной площадке.  К этому времени в подъезде было полно соседей, вскоре подъехала скорая и милиция.

         Левушке такой расклад был совсем ни к чему, но он, стиснув зубы, отправил в больницу сына и жену. Милиция опрашивала Ванессу, та только всхлипывала и ничего вразумительного сказать о произошедшей трагедии не могла – ни сантехника, ни женщину она не знала.

      Через час, когда милиция уехала, Лев Захарович совсем не кстати пояснил Ванессе суть происходящего. Отремонтировать кран он попросил старшего сына Анатолия, а женщина, намеревавшаяся ее облить серной кислотой – его собственная  жена.
- Вот только остается загадкой, зачем она облила Анатолия – он - то ей ничего не сделал?! – глубокомысленно изрек Левушка.
-  А я ей чего сделала? – взвизгнула Ванесса.

    До нее только сейчас дошло, что весь тот ужас, что она пережила – это цветочки по сравнению с тем, что ей было уготовано: все это должно было произойти с ней, а не с Толиком.  Господь отвел от нее беду, подставив под удар матери собственного сына. Вспомнились и пословицы, на которые была большая мастерица соседка баба Дуня: «Не кляни немилого – заберет любимого», можно и по-другому - «Не рой другому яму…».

    Левушка держал свою девочку в объятиях, а она долго не могла успокоиться, только к четырем часам, когда, приняв несчитанное количество капель валерианки, она, наконец, уснула, он позвонил на работу и в обе больницы.
      Еще через час приехал младший из сыновей - Валентин. Ванесса проснулась, когда отец рассказывал ему о случившемся. И снова, видимо на сотый раз, анализируя произошедшее, он задал, теперь уже сыну, все тот же вопрос:
-  Зачем она облила Тольку?

Ванечка открыла дверь кухни, где разговаривали мужчины и, наливая воду из-под крана, сказала в никуда:
-  С ней через дверь разговаривала я. Она думала, что и открываю я. Она по инерции. Не успела сообразить.
-  А Толька что здесь делал? – рявкнул Валентин, в упор глядя в затылок Ванечке.
-  Мне что Толька, что Колька, лишь бы кран не тек, - усмехнулась одними уголками губ Ванесса.

-  Иди,  Ванечка, полежи, нельзя тебе волноваться! – засуетился Левушка.
Ваня, конечно, слышала, что разговор в кухне продолжился, только прислушиваться не стала – не до того было: где-то в левом подреберье возникло легкое покалывание. Возникло еще во время сна, но стало ощутимее после  того, так поднялась с постели.

-  Стерва! Из-за нее брата покалечили, а ей все равно, что Толик, что Колька! – шипел вслед Ванессе Валентин.
-  Ты прости меня сынок, но я не позволю называть мою любимую женщину стервой! - отец не требовал, а вроде просил.
- Это и есть твоя девка, с которой ты матери… Ну понятно, чего она удумала! Достал ты ее!
-
-  Я уйду от  мамы! Не дадите спокойно жить  -   мы уедем!
- Да мне - то что, решайте сами. Еще неизвестно, как она после всего этого поправится! Не можешь же ты ее сейчас бросить! Да и с милицией разберитесь, не ровен час, посадят!