Учитель удовольствия

Мемуары московского Казановы – Эпилог.

УЧИТЕЛЬ УДОВОЛЬСТВИЯ (Главы 1-15)

Автобиографическая повесть, основанная целиком и полностью на реальных событиях, имевших место быть в жизни автора. Любые совпадения с конкретными фактами и судьбами неслучайны.

В воздухе отчетливо пахло жареным – как в прямом смысле, так и в переносном. Прямой смысл обеспечивали свиные эскалопы, неторопливо доходившие до кондиции на медленном  огне. Что же касается переносного...
- Витя, ну сколько же можно копаться! – Алёнин голос пылал негодованием едва ли не жарче, чем плита, на которой дожаривалось угощение к приходу гостей. Гостей долгожданных и влиятельных. По крайней мере, мужской половины той пары, которая ожидалась вот уже с минуты на минуту.
Сергей – некогда просто Серж или Серый, а ныне Сергей Владимирович, и никак иначе – начинал в той же лаборатории, что и хозяин дома. Но оказался по жизни более успешен и ныне обещался навестить былого коллегу проездом из Токио в Бостон: график поездок свежеиспеченного  профессора был плотным и насыщенным, в отличие от Виктора, который влачил свои дни "мало нужным сотрудником" в захудалом отраслевом институте и из всех заграниц успел побывать разве что пару недель в Венгрии, да и то без особенного успеха.
О молодой же супруге Сергея было доподлинно известно только то, что она с недавних пор имеется. А кто такая и откуда – свою личную жизнь господин профессор старался не афишировать. Но пышный букет цветов Виктор на всякий случай заготовил. Теперь же оставалось навести последний лоск на их захудалую двухкомнатную квартирку в ветхозаветной хрущобе, откуда дети были уже заранее вывезены к теще на дачу. Этим он сейчас и занимался, но лениво и нехотя.
- Ну послушай, дорогая, ну какая разница, будет ли наша гостиная пребывать в идеальной чистоте или только в умеренно-приличном состоянии? – Уж в чем-чем, а в искусстве задавать риторические вопросы он за годы супружества изрядно поднаторел. – Вот скажи мне честно, как на духу: если наша квартира окажется вылизана до уровня четыехзвездочного отеля по типу тех, к которым привык Сергей за последние годы... Вот лично ты, Елена батьковна, станешь ли от этого хоть чуточку счастливее?!
- Можешь не сомневаться, Витенька, стану и буду!
Негодующий голос Алёны был достоин богинь из древнегреческой трагедии, и она явно собиралась растянуть свой гневный монолог еще минут на десять, но звонок в дверь немедленно переключил ее из состояния сварливой супруги в гостеприимную хозяйку:
- Добро пожаловать, гости дорогие. Прямо к столу поспели!
Широкий жест приглашал пришедших раздеваться и проходить в гостиную.
- Вы, как я понимаю, тот самый легендарный Сергей Владимирович, о котором я уже столько наслышана. А ваша жена?
- Ах, конечно, познакомьтесь: это моя Александра, или просто Саша.
Вышедший наконец к гостям Виктор успел поймать взгляд спутницы своего коллеги как раз тогда, когда она вежливо и весьма по-светски улыбнулась своим округлым и очень милым лицом, чуть сощурив глаза, в разрезе которых угадывалась отчетливая примесь татарской крови...
... И именно в этот момент в голове его что-то щелкнуло, а память услужливо перекинула лет на семь-восемь назад, в те самые годы.
Да, Саша его узнала. И он ее – тоже.

1.
Профессор Беневоленский влетел в лабораторию в своем обычном стиле: скорость на грани бега, пиджак нараспашку, галстук развевается на ветру... И ценные указания пулеметной очередью.
- Как у нас дела? Надеюсь, все в порядке? Жанночка, все над яйцами трудитесь? Да, кстати, Сергей, пройдите ко мне в кабинет, обсудим следующую статью. А вот вы, Виктор...
Барственный голос начальника несколько замедлился, а улыбка на его лице не предвещала ничего хорошего. Подойдя к уже трепещущей в предожидании жертве, завлаб слегка снизил голос, но все окружащие при желании могли его тем не менее прекрасно расслышать.
- Мне очень жаль, Виктор, но в последнее время меня ваша работа чем дальше, тем больше не устраивает. Я уже несколько раз извещал вас об этом приватно, но если это не помогает, попробую повторить и на публике. Может быть, хоть на этот раз подействует.
Беневоленский картинно вздохнул и развел руками.
- Поймите меня правильно, Виктор. Вы – талантливый сотрудник, и мне бы очень не хотелось с вами расставаться. Но ваше отношение к работе чем дальше, тем больше...
Далее последовала много значительная пауза, после чего начальник в лучших традициях начал новую фразу, так и не дав себе труда закончить предыдущую.
- Да, у вас бывают прекрасные результаты, взять хотя бы то, что вы придумали с изопропиламином...
Синтез с этим амином у Виктора действительно удался. А как он еще благоухал при этом – никаких парфюмов не надо, даже Жанночка отметила. Плюс честный повод накачаться кофе до одурения до и после опыта, чтобы нейтрализовать побочные продукты, обладающие неприятной способностью снижать кровяное давление...  Одно удовольствие, что уж тут и говорить.
Но пока что приходилось не говорить, а слушать, и причем вещи достаточно неприятные.
- Поймите же наконец, что надо быть более собранным и аккуратным, концентрируясь на чем-то одном! А вы постоянно цепляетесь то за одну идею, то за другую, и бросаете все на половине. Заманчивых проектов может быть много, но все они настолько трудноосуществимые...
Снова пауза, снова перескок мысли.
- И вообще, у меня создается впечатление, что ваши интересы и планы устремляются куда-то в совершенно ином направлении. Может быть, даже вообще и не научном. Вот вы, говорят, еще и стихи пишете...
На лице профессора явственно читалось: "Не хочется вас ругать, но приходится". И Виктор постарался перебить начальника, не давая тому произнести какие-нибудь уж совершенно роковые и необратимые слова:
- Да-да, Валерий Николаевич, я и сам все прекрасно понимаю. Буду работать над собой, приложу все усилия, и в самом же ближайшем будущем – обещаю!
- Обещаете? – сардонически усмехнулся тот. – Что же, Виктор, попробую поверить вашим обещаниям. Но только – в последний раз, не обольщайтесь!
И на этой завершающей точке развернулся и понесся обратно к себе в кабинет,  подхватив за руку воодушевленного  и почтительного Сержа. А незадачливый сотрудник уныло поплелся под тягу, чтобы продолжить прикапывать в колбу свой многострадальный амин. Ни более и не менее многострадальный, чем его собственное лицо в эту минуту.
- Что, получил очередную клизму? – усмехнулась Жанна. -  А сам виноват, говорила же я тебе!
Молодая, но очень энергичная и честолюбивая аспирантка среднеазиатских кровей была готова продолжить свой монолог и в подробностях напомнить коллеге, что именно она ему говорила, но была отвлечена зазвонившим телефоном.
- Что? Кого? А, да, конечно, – и положила снятую трубку на столик рядом с аппаратом. – Вить, это тебя.
После чего решительным шагом подошла к холодильнику, а через несколько мгновений уже старательно разливала по двум большиим емкостям содержимое пресловутых перепелиных яиц: желтки направо, белки налево. Эти яйца привозили с фабрики десятками упаковок. Работа Жанны заключалась в том, чтобы выделять какой-то важный фермент именно из белков. Зато желтки оставались отходом производства и, будучи запеченными в муфельной печи с добавлением хлорида натрия с соседней полки, превращались в очень даже неплохой омлет, которым периодически и обедала вся лаборатория под разведенный тут же, на месте казенный спирт.
Но разбивать сотни яиц – это вам не хвостиком махнуть, и прилежная таджичка полностью сосредоточилась на своей миссии. Разве что поэтому она и не смогла заметить, как разительно изменился Виктор после первых же слов, произнесенных в телефонную трубку.
А он изменился.
- Виктор Андреевич? Меня зовут Саша, а ваш телефон мне дала Марина с биофака, ну, Вы знаете... У меня примерно такой же вопрос, как у нее. Может быть, я могла бы к вам обратиться?
Ничего конкретного и определенного, но о таких вопросах подробности по телефону не выясняют. Достаточно, что оба понимали, о чем идет речь. И робкому, явно взволнованному голосу невидимой собеседницы по ту сторону телефонной трубки  отвечал уже не потерянный после предыдущего разговора с начальником рохля и размазня, пусть даже и талантливый – но совершенно иной мужчина: уверенный в себе, респектабельный и слегка властный.
- Да, разумеется, это вполне возможно, но вы же знаете: первую встречу я всегда провожу на нейтральной территории. Вот, например, есть неплохое кафе у метро "Филевский парк", недавно открылось. Завтра в шесть вас устраивает? Я приду чуть раньше, займу столик. Только уж постарайтесь не опаздывать!

2.
Человека делает одежда. И если бы практикантке Жанне или кому-нибудь другому из коллег Виктора удалось следующим вечером одним глазком подглядеть в его маленькую однокомнатную квартирку, то они были бы изрядно удивлены при виде того, как решительно отправляются в угол старенькие рабочие джинсы и рубаха средней потрепанности, в которых он был сегодня на работе. А на смену им откуда-то из закоулков шкафа появляются идеально отутюженная рубашка изысканно кремового цвета и солидный коричневый костюм. Очки в крупной роговой оправе, свежевычищенные ботинки. Что еще? Ах да, чуть не забыл – обручальное кольцо.
Строго говоря, женат Виктор никогда не был и пока что даже и не помышлял. Но что поделать, условности профессии. Той самой, второй и "ночной" профессии, которую  он выбрал для себя несколько лет назад – по собственному выбору и по велению души. А может быть, даже и в силу предназначения Высшей Воли, которая наделила его таким даром. Ну что, вперед?
...
В реальной жизни Александра оказалась астеничной худощавой брюнеткой с длинными, но довольно жидкими волосами и лишь едва намеченной грудью. Ее невзрачный свитерок и простые джинсы резко контрастировали с видом самого Виктора и несколько его удивили – от  студентки-журналистки он по умолчанию ожидал чего-то более эффектного и броского.
Но вот зато лицо его будущей пациентки – оно заслуживало самого пристального внимания, столько всего там было намешано. Ярко черные и чуть раскосые глаза говорили о татарских или башкирских корнях, отчетливая горбинка носа намекала что-то о богоизбранном народе, а округлый овал лица и простенькие губы свидетельствовали скорее в пользу окрестностей Рязани или Костромы. Многое было намешано, только вот следов горячих эстонских парней совершенно не наблюдалось. И для такой девушки вырасти в Таллине, тогда еще с одним "н" - сильнейшая культурная сшибка была неизбежной. Ни сестер или братьев, ни своей компании, ни близких подруг, везде  как бы своя и в тоже время совершенно чужая...
С другой стороны, нет худа без добра, и именно такое сплетение культур и наградило ее легким пером, позволив поступить на один из самых элитарных факультетов столичного Университета. А Москва – легендарный порт пяти морей и национальное варево почище Вавилона – казалось, поначалу приняла с распростертыми объятьями. Но только поначалу, как оказалось.
Впрочем, время торопит. Первое знакомство уже состоялось, контакт постепенно налаживается, и пора переходить к более конкретным вопросам.
- То есть, ни ваш первый мужчина, ни сразу же после него второй вас не впечатлили?
- Ну да, наверное. Молодая еще была, глупая, просто хотелось как-то избавиться от одиночества...
Да, в таком настроении, как сейчас, Александра в успешные журналистки явно не годилась: сбивчивый дрожащий голос, легкое подрагивание рук... Но Виктор спокойно и  доброжелательно вел разговор вперед, наконец-то прикоснувшись к девушке и взяв ее ладони в свои – момент и обстоятельства  первого тактильного контакта были в такой работе чрезвычайно важны.
- Итак, ваш нынешний возлюбленный?
- Итак, я ему оказалась не нужна. – Саша коротко всхлипнула было, но тут же улыбнулась, покоряясь легкому и нежному сжатию ладони своего собеседника. А маленькое кафе тем временем уже набилось народом, первая чашка кофе была успешно распита и даже разбавлена рюмочкой коньяка, и под веселое щебетание публики за соседними столиками собственная откровенность уже не казалась столь пугающей.
- Вы же понимаете, Виктор Андреевич!
- Просто Виктор, Саша, просто Виктор. Но на "вы", так нам обоим будет лучше. – Точную дистанцию требовалось выставить с самого начала: не дальше, но и не ближе. Тоже условности профессии. - Так что мне следует понимать?
- Ну, мама с папой из дипломатических кругов, заграничные шмотки, золотая молодежь... Да какая там золотая? Так, едва снаружи позолоченная.
А вот уже и профессионализм будущей журналистки начал потихоньку возвращаться. Что ж, попробуем продвинуться еще на шаг вперед.
- То есть, в постели вы его совершено не устроили?!
- Ну да, можно сказать и так. А можно и по-другому: "Дя-а-рё-о-вня! Слаще морквы ничаво не яда-а-ала!" - Разочарованный вопль своего последнего любовника девушка спародировала довольно похоже и узнаваемо. - Сначала, говорит, пойди куда-нибудь и научись трахаться как следует, а потом уж возвращайся!
Александра смущенно улыбнулась и развела руками, осторожно высвободив перед этим свою ладонь из рук Виктора. 
- А поскольку мне о Вас много рассказывали, я у Марины телефон и взяла.
И теперь уже можно было расставлять последние точки надо всеми  "i":
- Значит, если я правильно вас понял, суть проблемы в следующем: вы не испытываете никаких приятных ощущений от интимной жизни с мужчинами, а в большинстве случаев – ощущения болезненные, хотя и не слишком сильные. И уж во всяком случае никогда – того чувства острой и бурной радости, которое вам обещают книжки и о котором рассказывают подруги. И это сильно мешает вам жить, лишая возможности счастливой любви и полноценного брака в перспективе. Правильно? Хорошо, но я должен вам сказать, что часто мы многого не знаем сами о себе, о первопричинах движений своей души. Вы слышали такой термин – "подсознание"?
Недаром говорится, что психология есть ничто иное, как здравый смысл, приправленный наукообразной терминологией. Но Виктор предпочитал с самого начала создавать у девушек ощущение своей компетентности и тестами не брезговал. Особенно такими красочными, как тест Люшера.
- Вот теперь выберите, пожалуйста, из этих двух карточек, который цвет вам больше подходит – синий или коричневый? А теперь из этих – серый или желтый?
Дама успешно впечатлилась, и теперь оставался только последний, завершающий штрих:
- Результаты? Да нет, не торопитесь, мне еще это дома обработать и обдумать надо. Но  мне кажется, что я смогу вам помочь. Давайте договоримся о времени занятий - это последний вопрос. А предпоследний, очевидно – о гонораре.
И правильно: если человек не готов платить за решение своих проблем, пусть даже и решаемых в постели – значит, проблемы у него надуманные, которыми и заниматься-то неинтересно. К тому же, чем больше пациентка тебе платит, тем больше тебе доверяет и тем  больше прикладывает собственных усилий, потому как пл;чено! Ну и last but not least: это создает необходимую дистанцию. Вот еще проблема была бы, если бы кто-нибудь из них вздумал в него влюбиться...  Нет уж, нет уж: расплатились и разошлись – оба к сияющим вершинам, но каждый к своим.

3.
- Да, разумеется, год назад мы с вами договаривались, но вы же видите, Витя, результатов пока нет. Вот и Александр Иосифович подтвердит. И, согласитесь, ваша доля ответственности здесь тоже есть. Конечно, отрицательный результат – тоже результат, но должен признаться, пока я не вижу такой возможности. Вот Сергей Владимирович – совсем другое дело. А ведь начинали-то вы с ним одновременно!
Сидевший тут же Ардман – мини-шеф и второй человек в лаборатории – согласительно покивал головой. Итак, аспирантура в очередной раз сделала ручкой, о чем шеф только что заявил со всей определенностью.  Ну что же, "отрицательный результат – тоже результат" (конец цитаты).
Дверь из кабинета Беневоленского выходила прямо к лестнице, и Виктор сразу же заметил курящего у окна Сержа. А рядом с ним попыхивала сигареткой Леночка – миленькая девчушка из библиотеки. Маленькая такая, симпатичная, немножко "чебурашистая". Что же, Серый даром времени не теряет. "Попробую-ка и я не терять, тем более что начальник так прямо и посоветовал".
- Так что бы ты мне предложил, Сергей? Все бросить и податься в ночные сторожа при жэковской котельной?
- Послушай, Виктор, ну не надо! - Сергей были рассудителен и обстоятелен, как всегда. Он точно знал, с какой стороны у бутерброда масло, и очень хорошо владел искусством не промахнуться мимо икры на этом бутерброде.
- Ты пойми, рецепт очень прост и заключается в двух словах: не выпендривайся. Да-да, на простом народном языке. А хочешь более наукообразную и литературную формулировку, так не ищи себе приключений на собственную голову. Шеф дал тебе тему – так и копай её себе спокойненько от девяти до шести, в полном соответствии с руководящими указаниями начальства. Но еще лучше, заведи себе второго руководителя, как у меня Ардман. Если указаний вдвое больше – всегда есть возможность выбора, что именно выполнять. А ответственность эти двое пускай между собой потом делят, вот и вся недолга.
И Сергей решительно загасил свой окурок.
- Ну ладно, ты тут пока завершай свою производственную паузу, а я побежал. Очередь за нобелевкой подходит, понимаешь ли. Как бы всё не разобрали, пока я тут с тобой философствую.
Растерянно посмотрев ему вослед, Виктор уже собрался было расстаться со своей докуренной лишь до половины сигаретой,  когда заметил краем глаза, что Леночка так никуда и не делась, а вместо этого внимательно прислушивалась все время к их разговору.
- Чудны дела твои, Господи! Ну да ладно, время не ждет. Рабочий день заканчивается, пора и делом заняться.
И он неспешно направился обратно в лабораторию. Все мыслимые камни были уже разброшены, кажется, наставало время их собирать. Окончательно же оно наступило, когда Жанна, выключив все свои агрегаты, собрала вещички и отправилась домой, а следом за ней распрощался с Виктором и Вадик – молодой парнишка, только что поступивший к ним в аспирантуру.
Лишь оставшись один в пустой лаборатории, Виктор подошел к единственному на то время компьютеру и вставил в него заветную дискету, хранившуюся  до сей поры в запертом на ключ "дипломате".
Проект #8.
Рамазанова Александра Сафановна, 23 года, незамужняя. Место рождения – г.Таллин, Эстонская ССР. Дата обращения - ...
И начал осторожно и вдумчиво набирать текст, по нескольку минут задумываясь над каждой строчкой. Подумать было о чем.

4.
"Расскажи мне обо мне как любовнице, - надрывалась своим пронзительным голосом из проигрывателя Шина Истон, - расскажи мне о любовнике во мне!"
Если бы музыку для первого любовного занятия выбирал сам Виктор, то он несомненно выбрал бы что-нибудь другое. Но желание Александры было обоснованным и вполне разумным: именно композиции этой модной американки настойчиво рекомендовал девушке ее несостоявшийся, а точнее - неудовлетворенный любовник, он же предмет девичьих мечтаний и далеко идущих жизненных планов. Поэтому приходилось соответствовать: "Работаем с тем, что имеем".
Интерьер его квартиры был тщательно продуман и выворачивался наизнанку столь же непринужденно, как и гардероб. Что-то отодвинули, что-то прикрыли – а потом кинутые на пол диванные подушки, низкий кофейный столик с двумя фарфоровыми чашечками и хрустальными рюмками в таком же количестве. Цветок в узкой вазе, плитка шоколада, и вот вместо "лачуги должника" перед вами уже элегантный и изысканный сексодром.
- Только я должен с самого начала предупредить вас, Саша: наша сегодняшняя встреча – всего лишь проба, привыкание к обстановке. Не ждите от нее каких-либо особенных результатов. вы просто подготовитесь к восприятию последующих занятий, а их я предлагаю пока что четыре...
Виктор выдержал паузу, давая интересу собеседницы вызреть. И только лишь увидев в ее глазах невысказанный вопрос, продолжил:
- Наша первая встреча будет посвящена подробному знакомству с интимным миром женщины. Вторая, соответственно – мужчины. Потом мы попробуем установить ваше представление о границах возможного в любви и то, насколько вы эти границы готовы расширить. Ну, а последнее...
Еще одна пауза, подчеркивающая значимость следующих слов.
- В последний раз мы поговорим не столько о технике, сколько об этике интимных отношений, о доверии и порядочности, о честности. Ведь это же самое главное, согласитесь!
Сказано красиво, но честностью со стороны Виктора даже и не пахло. На самом деле именно это первое и, казалось бы, подготовительное занятие и было самым важным, решающим. "Парадоксальная терапия", элементарно, Ватсон! Но пациентке знать об этом было совершенно противопоказано: только лишь отсутствие самоконтроля и завышенных ожиданий и могло позволить ей раскрепоститься, сделав первый шаг к решению своих проблем. Так что приходилось сознательно врать, во благо и во спасение. Благо, что кабинет психотерапевта – не зал суда, клясться на Коране не требуется. А Виктор считал себя именно психотерапевтом особого рода, а вовсе не наемным любовником-жиголо.
И, право же, имел на это определенные основания.
Но в основе любой психотерапии, копни ее поглубже, всегда отыщется житейский опыт, накопленный человечеством за долгие века своего существования. Вот и сейчас: "Если женщина плачет – займитесь с ней любовью", гласит народная мудрость, и она права. Потому, что пока Виктор неторпливыми ласковыми прикосновениями поглаживал девушку, приучая ее к себе и приручая, пока постепенно и осторожно помогал ей избавиться от одежды, Саша еще хорохорилась, с любопытством наблюдая за всем происходящим как бы со стороны. Но стоило ей оказаться в его постели полностью обнаженной, как слезы хлынули потоком.
- Я дура, я ничтожество, я никому здесь не нужна!
- Ну что вы, Сашенька, ну посмотрите же на себя со стороны, моими глазами хотя бы, - увещевал ее Виктор. - Вы очаровательная молодая женщина, уж поверьте знатоку и ценителю.
Подразумевалось, естественно, профессионалу, хотя вслух этого произносить не следовало: кому надо, тот поймет. Но Александра была безутешна, продолжая всхлипывать снова и снова. И может быть, именнно поэтому даже и не заметила того момента, когда мужчина осторожно, но решительно проскользнул в ее глубины. Не до того ей было – нужно же женщине иногда себя пожалеть!
Лишь после нескольких движений, которыми она автоматически ответила на нарастающий ритм соединения тел, по Сашиному лицу  пробежала волна удивления:
- Ой, а что? Уже?
- Разумеется, дорогая, разумеется! Только не уже, а еще. И еще у нас с вами целая ночь впереди.
А затем решительным, хотя и мягким, поцелуем закрыл все реплики, которые были готовы сорваться с ее губ:
- Все будет хорошо, я обещаю.
На этот раз все действительно получилось хорошо. С этим была согласна и сама пациентка, наутро все еще сохранившая на своем свеженьком личике наивно-удивленное выражение.
- ... и совсем не больно было. Даже как-то странно. – А потом радостно улыбнулась, принимая из рук Виктора чашку горячего кофе. – Я теперь как принцесса?
- Это только начало, - радостно заверил ее мужчина, спокойно забирая конвертик с оговоренной суммой, который Александра все это время растерянно мяла в руках. – В следующий раз вы будете королевой. Мы же договорились?
...
Они действительно договорились, и на следующий раз в его маленькой комнате звучала уже щедрая россыпь фортепьянных нот. Фантазия до-диез минор. Столь же чувственная и пронзительная, как и век назад. Благо молодой студентке с ее прекрасным образованием не надо было и напоминать классических строк поэта, которые подразумевались сами собой:
Королева играла в башне замка Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил её паж.
Не любящий себя неспособен по-настоящему любить и другого, такова уж арифметика человеческой души. И первое, что мог и должен был он сегодня сделать – это поднять самооценку бедной аутичной девочке, что ненароком угодила в жернова столичной тусовки.
Ради этого белоснежно пенится сейчас горячая ванна. Ради этого бокал шампанского в ее руке и сигарета - в другой, а закутанный в махровый халат паж услужливо подносит зажигалку. Ради этого крепкие мужские ладони заботливо массируют все ее тело от головы до пят, не оставляя обделенным ни единого мускула, ни единого пятачка нежной и чуть веснушчатой кожи. Почувствуй себя королевой, ощути себя королевой – ты имеешь на это право!
Тонкие чувственные запястья – не они ли столь подвластны моим поцелуям? А выгнутый склон маленькой шейки там, где пульсирует синенькая жилка – не прикосновение ли к нему заставляет сильнее трепетать от страсти девичье сердце? Не осторожное ли движение мужских пальцев по соскам свежей, незалапанной еще груди заставляет истекать тебя соками желания?
Нет предела чувственности твоей, Женщина, ибо благословенна ты двойным даром любви и материнства. Так вознесись же к заоблачным вершинам наслаждения, осиянным чистой и незамутненной радостью  – ты можешь это, ты хочешь это, ты этого достойна!
- Ну вот и хорошо, а теперь приходите в себя и спокойно засыпайте. А я вам какую-нибудь колыбельную промурлыкаю, что ли.... Конвертик вот только на полочку не забудьте.

5.
Такого скопления народа лаборатория не видывала уже давно. Костюмы, галстуки, нарядные платья. Множество коллег, которые прекрасно знакомы тебе по фамилиям как авторы статей, хотя вживую вы пересекаетесь лишь один-два раза в год, да всё на конференциях по чужим городам. Но защита диссертации – дело святое.
- Витёк, чего стоишь столбом? Иди доставай колбасу из холодильника. Из второго, дальнего! – Короткая заминка. - Или нет, стой, с этим и Леночка справится, а ты лучше давай-ка упаковывай бутылки. А то чай, понимаешь, стынет, а водка греется!
На Жанну было сегодня любо-дорого посмотреть. Раскрасневшая и запыхавшаяся, она буквально цвела от счастья: все стрессы и заботы позади, а впереди, как уже заранее договорено – светлое будущее в одной отдельно взятой среднеазиатской столице. И, принимая от Виктора очередной поздравительный букет, можно было проявить снисходительное великодушие.
- Нет, спасибо и тебе огромное, конечно! Ты же всегда помогал, всегда на подхвате, если что... Да тьфу на тебя, я ж не про организацию нынешней пьянки, а про диссер. Мог бы и сам, кстати, давно защититься, если бы не шландрался вечно неизвестно где. – Восток, конечно, дело тонкое, но за годы аспирантуры девушка уже успела поднабраться и типично-московских выражений, что называется, "до метки". – Ну да ладно. Кстати, о пьянке: пора бы уже и по коням!
Новоиспеченная кандидатша обвела взглядом возбужденно переговаривающуюся публику. Гостей сегодня много: одним больше, одним меньше...
- Может, заодно и Леночку свою прихватишь? Она же честно старается, хотя и не по науке. И девушке в радость, и мы с тобой доброе дело сделаем.
И тут же ускользнула, не дожидаясь ответа. А Виктор застыл в недоумении: с каких это пор милая девчушка из библиотки стала не просто Леночкой, а его Леночкой? Разве он давал к тому хоть какой-то повод?
Квартира, которую сняли приехавшие к защите родственники Жанны, подавляла роскошью. "Сталинский" дом с неимоверной высоты потолками, позолота, бархатные портьеры - о том, какие у девушки связи, знали все. Знали, но вслух не говорили. Тем более, что никакой скидки к требованиям по сути ее работы это не порождало. Такая уж была штука эта наука: замкнутая, кастовая и почти (почти!) индиферрентная к политике. И единственную возможность пороскошествовать на дармовщинку предоставлял именно сегодняшний банкет.
- Прежде всего хотелось бы поднять бокал за нашу замечательную диссертантку, уважаемую Жанну Георгиевну, которая блестяще справилась с поставленной задачей...
Стол ломился так, что электричка "Москва – Тула" могла смело сходить с рельсов от зависти: балык, бастурма, плов... На их фоне вездесущие салат "Оливье" и селедка под шубой выглядели бедными родственниками, приглашенными на общую трапезу лишь из милости и по традиции.
- А теперь я считаю необходимым произнести тост за научного руководителя, профессора Беневоленского. Именно под чутким и неусыпным руководством дорогого Валерия Николаевича...
Вот таким же бедным родственником ощущал себя сейчас на этом празднике жизни сам Виктор. Хотя, казалось бы, в чем проблема? Есть проект, есть руководитель, есть уже какие-никакие результаты... Чуть навалиться, и вот работа готова – умеренькая, средненькая, ничуть не хуже и не лучше сотен и тысяч себе подобных. А дальше – ученая степень, прибавка в зарплате и даже лишние десять дней отпуска. Так что же мешает, а?
Мешало резкое и отчетливое нежелание опускаться до уровня обыденной серой массы. Это во-вторых. А во-первых, конечно, тогда Виктору пришлось бы отказаться от его другой работы. Той самой. Ночной.
- Следующим же тостом мне хотелось бы отметить наших высокоуважа... ик! Извините, высокоу-ва-жа-емых оппонентов, чья роль на сегодняшней защите столь же неоценима...
Пьянка шла своим чередом по привычному руслу, народ начал разбиваться на группки по интересам, извечные сплетни, интриги, мелкое приставание к молодым сотрудницам. "Все то же и всё те же, - разочарованно подумал про себя Виктор. – Домой, что ли, рвануть? Или в самом деле попробовать пококетничать с Леночкой?"
Примостившаяся с самого края стола девушка явно чувствовала себя не в своей тарелке, хотя и была польщена самим фактом приглашения в столь высокие круги.
- А может,  всё-таки домой?
Но этому риторическому вопросу суждено было остаться без ответа. Ведь помимо частного и общего, как учат нас на семинарах по диалектическому материализму, существует еще и особенное. И вот это особенное воплотилось теперь в новом цветастом тосте, ради которого поднялся с почетного места рядом с виновницей торжества невысокий, начинающий уже седеть и донельзя вальяжный армянин.
- Вы уж простите меня, гости дорогие, что я чуть разбавлю ваши высоконаучные рассуждения маленькой порцией банальной житейской мудрости, но у нас на Кавказе недаром говорят...
Свою речь Ашот Амазаспович, а именно так представили публике старинного друга дома семьи хозяев, вел неторопливо и очень профессионально. Как человек, в совершенстве умеющий говорить на публике. И даже его "горский" акцент был явно наигранным, но при этом нисколько не коробил. Одним словом, мастер слова, да простится такой банальный каламбур.
Итак, героиню сегодняшнего вечера знает чуть ли не с пеленок, а теперь счастлив за нее. А что такое защита, мол, я еще достаточно хорошо помню и представляю, сколько пота, крови и нервов потратила наша Жанночка, не ставшая, впрочем, менее очаровательной, и прочая, и прочая...  Пользуясь случаем, не могу не поблагодарить также от лица всех своих коллег – врачей, в частности психотерапевтов, - за те замэчатэльные лекарства, которые вы, биохимики, создаете для нас – то есть, конэчно, для наших больных...
Но когда тостующий довел, наконец, свою речь до конца, Виктор не мог сдержать улыбки:
- Что наука, скажите мне? Всего лишь женщина, покорно служащая человеку. То есть как бы Мужчине. И вот за это их сотрудничество и единение, ко всеобшему удовольствию, я и предлагаю поднять наши бокалы!
Ой, где-то  я это недавно уже слышал...
И немедленно вспомнил, где именно.

6.
Медленно, мучительно медленно склонялась тогда Саша над его вздыбленным в напряжении стволом, пока наконец не коснулась мужской плоти своими воспаленными от напряжения губами.
- Я делаю правильно?
Она сидела перед ним на пятках в позе воплощенной покорности, сцепив руки за спиной. Сокровенная мечта практически любого мужчины: туфли и черные чулки на поясе, плечи прикрыты расстегнутой мужской рубашкой, и более – ничего. Это ведь только в дзэнских коанах бывает хлопок одной ладонью, а для реальных отношений искусство принимать неотделимо от искусства дарить.
- Ну конечно же, дорогая!
Легким нажатием ладоней на затылок приглашая ее принять это вглубь.
– Вы снимаете с себя стыд на пороге спальни вместе с одеждой - с тем, чтобы лишь наутро надеть его обратно. А всё, что происходит между вами в промежутке… Оно принадлежит  вам и только вам двоим.
И она снова и снова лежала под ним -  послушно и трепетно, широко распластав худощавые ноги.  Распятая и торжествующая одновременно, как и любой, приносящий себя в жертву любви. Начиная с Господа нашего Иисуса, если еще не забыли.
- А теперь хорошо? – допытывалась Александра, оседлав своего мужчину и  гарцуя на нем в замедленном темпе, подобно цирковой наезднице. Хотя долгое время ей никак не удавалось нащупать нужный ритм, и девушка старательно перебирала возможные варианты. То нагибаясь вперед и назад, то отклоняясь вбок или даже "поднимаясь в стременах" с тем, чтобы практически полностью выпустить Виктора из себя  - а затем в едва ли не свободном падении вновь насадить на его мужское естество свои воспаленные недра.
- Не гнушайтесь порнографии, Саша, - посоветовал он в один из коротких перерывов, когда желания уже исчерпаны, а измученное страстью тело требует хотя бы небольшого отдыха. – Это ведь прежде всего бизнес, и профессионалы прекрасно знают наилучшие  способы задеть посильнее все струны мужского вожделения. Так что не волнуйтесь: ваш велосипед за вас уже изобрели. Остается только выбрать изо всех моделей ту, которая вам более всего подходит – и научиться ездить.
Но вот, наконец, его пациентка нашла, угадала свой темп и свой угол – угол падения женщины, равный углу ее же возвышения.  Из гадкого утенка проклюнулась наконец прекрасная Лебедь и затрепетала крылами в пароксизме первого в своей жизни оргазма. Вот ведь как получается: неожиданно обретаешь желаемое именно в тот момент, когда отчаянно пытаешься его кому-нибудь отдать. "А потом отдавалась, отдавалась гроз;во ..."
- А так тоже можно? Это прилично? Он не станет считать меня шлюхой? – запереживала Александра, послушно разворачиваясь тем не менее спиной.
- Он будет счастлив, уверяю вас, - заверил ее Виктор, разводя ладонями узкие девичьи ягодицы. – Ну а пока что, давайте попробуем сделать счастливым меня!
"И облако удовлетворения зависло в небе желания", как высказались бы в подобных случаях велеречивые персидские поэты былых веков. Зависло, повисело еще какое-то время, потом собралось в грозовую тучу и, наконец, пролилось благодатным дождем на раскрасневшуюся маленькую грудь.
- Спасибо вам, Учитель. В самом деле, спасибо!

7.
Виктору даже и не приходило в голову попытаться завязать какие-то контакты с самим Варданяном, но получилось так, что они с Ашотом вместе оказались в кабинете, превращенным на время банкета в курилку. Или даже нет, в респектабельный курительный салон, принимая во внимание статус квартиры. Хотя сам и факт совместного потребления никотина, пускай и после алкоголя, тоже сам по себе ничего не решал. Но гость с солнечного Кавказа, на свою беду, решил в порядке поддержания светской беседы отпустить типично мужскую шуточку по поводу молодой библиотекарши: дескать, не теряйся, парень, бери тепленькую, пока не остыла.
И тут Виктора прорвало. Настолько срываться с катушек он не позволял себе уже очень давно, но то ли зависть к успешно защитившейся только что коллеге, то ли глобально накопившееся раздражение и неудовлетвореность собственной жизнью – но одно неловкое слово, и он вскипел почище камеры Вильсона.
- Да что ж вы из меня переходящее красное знамя делаете, затычку для первой попавшейся бочки?! Ну да, хочется девочке, очень хочется, ну так что?
Раскрасневшись от злости, юный ученый потерял уже всякое соображение. Но материться не хотелось, особенно в адрес столь уважаемого человека, и Виктор просто брякнул именно то, что подумал. И в той самой лексике, которой подумал:
- Да не я как личность ей нужен, а просто партнер и кандидат в мужья. Девичья гиперсексуальность, понимаете?
Какая-то мимолетная тень прошла по лицу Ашота Амазасповича, и он явно сделал сторожевую стойку. Но Виктор продолжал бушевать:
- Про юношескую гиперсексуальность – это общее место, но смею вас уверить: бывает и девичья. Лет двадцать – двадцать два, гормональный фон меняется, либидо нарастает, и вот уже пошел сплошной неадекват. Да вы же сами лучше меня знаете: и Фрейда назубок знаете, и Юнга. Вам любой бихевиорист скажет, хоть по Маслоу это интерпретируйте, хоть по Франклу, потому что...
Тут юноша запнулся, а потом осторожно и аккуратно закрыл рот. Но дело было сделано: на стандартные мужские разговоры о футболе и бабах подобная филиппика явно не тянула.
- Да вы, молодой человек, просто поэт! И откуда же у вас такие глубокие познания в практической психологии, позвольте полюбопытствовать?
А потом была ночь, и было похмелье наутро. Чуть скрасило головную боль появление в лаборатории Валерия Николаевича собственной персоной. Беневоленский был доволен как удав после вчерашней защиты и теперь щедро раздавал пряники. Досталось и Виктору:
- Вы знаете, я вот тут посмотрел заново ваши последние работы... Это надо публиковать, обязательно. Да и соискательство можно оформить: пусть не аспирантура, но все-таки заметный шаг в нужном направлении. Так что скопируйте у Жанны все бумаги, пока она еще здесь, а завтра-послезавтра мы с вами поговорим поконкретнее, хорошо!
Хорошо-то хорошо, да уж слишком хорошо, чтобы быть правдой. Растерянно походив из угла в угол и перетерев массу лабораторного стекла – Не знаешь, чем заняться? Вымой посуду! – Виктор вышел с сигаретой на лестницу, где его и ожидала засада. Та самая, которая вроде сюрприза.
- Привет! Я тебе тут пива принесла, на опохмелку.
Она была само милосердие, Флоренс Найтингейл и мать Тереза в одном флаконе. А пиво было холодным. Холодным!!! Разве тут устоять бедной душе, измученной нарзаном?!
- Спасибо, благодетельница. А с чего вдруг?
- Ну, я же видела, какой ты вчера был.
Он даже дернулся от неловкости.
- Что, совсем плохой?
- Да нет, не совсем. Как из курилки вышел, даже почти на человека похож был. Но глаза все равно тоскливые, я же вижу. – Маленькая библиотекарша, казалось, была готова разрыдаться от сочувствия, но потом снова воспряла духом:
- А о чем вы там с этим Ашотом разговаривали, можно спросить?
- Спросить-то можно, - отшутился Виктор, - да только я не отвечу. Не положено такое слышать невинным девичьим ушкам.
Леночкины глаза на мгновение погасли, и вдруг заполыхали новой надеждой:
- Слушай, а может, ты бы сейчас домой пошел? Я все равно уже ухожу, так до метро хотя бы вместе дошли..
Он мыслено стиснул зубы. Господи, ну что же она в меня так вцепилась, мой ласковый и нежный клещ? И ведь впрямую не откажешь, пива вон принесла.
- Ленусик, радость моя, я бы с удовольствием, но шеф требует меня нынче пред свои ясные очи. – Виктор мягко, но осторожно сжал девушку за плечи, после чего решительно поставил точку. – Как-нибудь в другой раз, хорошо? А теперь иди, иди!
Но он в очередной раз соврал. Ждал его не шеф, ждали компьютер и уже знакомая дискета
Проект #11.
Уварова Вероника Игоревна, 27 лет, разведена. Место рождения – г. Видное, Московской обл. Дата обращения - ...

8.
Вероника была блондинкой. И её было много.
Зеленоглазая молодая женщина, с округлостями во всех нужных местах и едва лишь намеченной талией, могла бы пробудить чувственные фантазии не только у евнуха, но даже и у трупа. А бюст пятого размера, при ее-то невысоком росте, вообще заставлял зажмуриться, а потом судорожно ущипнуть себя за щеку: не сплю ли я? В ней воплотились обаяние юности, опыт зрелости и незаурядный интеллект, различимый с первого же взгляда.
Так что же мешало? Почему она сидит сегодня у Виктора в его "рабочем кабинете", изо всех сил стиснув зубы, чтобы не заплакать?
- Бывший муж... Да, конечно, ревновал по-страшному. Хотя к кому? Я же ведь ему девочкой досталась, хотелось просто очень, а он предложил. Можно сказать, взял измором.
Ника на мгновение задумалась, заново вспоминая те времена.
- Хотя я и не слишком сопротивлялась, наверное. Но тоскливо всё было как-то. Серо и уныло, с самой первой ночи. А с другой стороны, мама радуется, деньги он в дом приносит, вот я и подумала: может, стерпится?
- Стало быть, не стерпелось. – Виктор был деликатен, но въедлив.
- Если бы! – Пальцы девушки продолжили свою судорожную пляску по подлокотнику кресла. – Оглянуться не успела, а он уже всех подруг от дома отвадил: нечего мол, дурью маяться. Какие картины (она была художницей), какие книжки-концерты? Стирка, борщ, и в койку! Вот детей заведем по-быстрому, дачу купим, чтобы всё как у людей.
Руки у Вероники тряслись теперь уже целиком, начиная от плеч, а голос характерно "звенел". Виктор так и не нашел в книжках научного названия этому эффекту или его описания, но на своем внутреннем языке уже давно называл именно так: "Голос звенит". И это было верным признаком сексуальной неудовлетворенности женщины. Верным, но не единственным. Взять хотя то, как она пахла!
Нечистоплотной его пациентку назвать было нельзя ни в коем случае, скорее наоборот. Но резкий и кисловатый запах "острой гормональной недостаточности" (не сказать грубее) отчетливо пробивался сквозь все дезодоранты и парфюмы, по крайней мере для него. Уж что-что, а на плохое обоняние психотерапевт-любитель пожаловаться не мог. Наоборот, для него в детстве было огромным удивлением осознать, что лишь очень немногие способны отличить по запаху сладкий чай от несладкого – ему-то самому это казалось очевидным. А что касается "профессии"... По аромату между ног впервые встреченной женщины, например, Виктор мог безошибочно сказать, на какой стадии цикла она сегодня находится. И это всегда потом подтверждалось. Но, возвращаясь к его сегодняшней пациентке...
- Я терпела, терпела этого зануду, а потом в какой-то момент не выдержала: да пошел он в жопу! - И тут же деликатно потупилась:
- Не в мою, разумеется. У меня с этим никак, если что. Ну просто не в состоянии об этом даже подумать, тем более попробовать. Хотя теоретически знаю, конечно.
Ника разочарованно вздохнула.
- Теоретически я многое знаю. А уж понимаю, наверное, и того больше. Но вот как до дела доходит... Короче, развелись.
- Но с тех пор?
- Ну, вы понимаете...  Многие знакомятся, ухаживают, клинья подбивают - без проблем. Но все это трогает лишь до определенного предела. А когда становится ясно, что и этому тоже, как и всем, только одного надо...
Она нервно сжала переплетенные пальцы.
- Тогда находит буквально какой-то ступор. И все романы кончаются, по сути и не начавшись.
- И с момента развода до сегодняшнего дня – никого и ничего?
- Вот  именно что, - кокетливо потупила глаза женщина напротив. - Но только лишь до сегодняшнего дня, надеюсь?
Вероника явно рвалась в бой. Но надолго ли ее хватит? "Когда напряженный нерв настолько спутан, разматывать его надо с величайшей осторожностью, - решил для себя Виктор,- чтобы не порвать ненароком. Так что не торопись, ты только не торопись!"
И как в воду глядел. Девушка как раз пространно объяснялась, что да, конечно, рано или поздно это должно произойти, но просто не может физически переступить эту грань – измены мужу, пусть даже уже и бывшему. "А наемный любовник или секс-тренер – это не в счет, - тотчас же отметил его внутренний голос, - у подсознания своя собственная логика. Им, гагарам, недоступная." Но именно в этот момент посетительница взглянула на часы, изменилась в лице и залопотала извиняющимся тоном, что у нее, к сожалению, несколько изменились обстоятельства, родители приехали домой с дачи и она, к сожалению, не может остаться здесь, как было договорено. Потому, что самое позднее через 40 минут должна уезжать.
Вот даже как? Ну что же, мадам, в эти игры мы играть тоже умеем.
- Снова сбегаете от проблем? Ваше право. Но, изображая из себя страуса или колобка, милая девушка, вы их никогда не решите.
Правду-матку следовало сейчас нарезать мелкиими кусочками и скармливать пациентке неторопливо, оставляя время на переваривание оной. Благо он все равно ничего не терял: да так да, нет так нет.
- Я, конечно, далеко не во всем разобрался, но, по-моему, корень вопроса лежит в вашей глубокой инфантильности. Да-да, инфантильности. Глубокой, дремучей, заскорузлой... – А сейчас пристально, не мигая, заглянуть пациентке  в глаза. -  Вы просто боитесь взрослеть.
Медленно, по слогам, по разделениям:
- Вы про-сто бо-и-тесь взро-слеть!
Теперь мягче и чуть быстрее, после выразиительной паузы:
- Ни раннее замужество, ни даже развод в этом ничего не изменили. (Театральный сокрушенный вздох). А напрасно, девушка. Если вам нужен секс, конечно. "Адюльтер" по-французски, кстати, означает всего лишь навсего "дело взрослое". Вот и решите для себя сами, продолжать ли до старости играться в песочек под маминым присмотром или все-таки выныривать во взрослую жизнь на свой страх и риск.
Виктор решительным жестом взял в руки конвертик с деньгами, который лежал тут же на столике..
- Одно из двух. Вы звоните сейчас своей маме и спокойным, ровным голосом объясняете, что вы зрелая женщина со своими собственными представлениями о жизни, а потому вернетесь домой только утром. И тогда я готов с вами работать и всецело помогать.
Еще один вздох, но уже не столь картинный, а просто обозначая паузу.
- Либо мы с вами расстаемся, вы забираете обратно свои деньги и мне остется лишь надеяться, что два наших разговора – в кафе и сегодняшний – хоть в чем-то вам помогут.
И он протянул конверт назад Веронике:
- Выбор – за вами.

9.
Маленький физкультурный зал был полон. Музыка грохотала в бодром темпе "два притопа, три прихлопа", ноги отчаянно гудели, а поясницы еле сгибались, но неугомонная Эльза – русоволосая немка неопределенного возраста с коротенькой стрижкой – была немилосердна:
- Так, девочки, не расслабляемся! Упали на мат, перевернулись на спину, руками коснуться пальцев ног, потом снова перевернулись, и с подскоком в исходное положение. Раз-и-два, раз-и-два, арбайт-орднунг-дисциплин. Еще пять минут, немножко пять минут поработали, а потом уже отдыхаем, стройные и красивые. И-и-и раз!
- Вот ведь эсэсовка какая, - раздраженно подумала Лена, смахивая пот со лба. – Прямо надзирательница в концлагере, а не тренер аэробики. И на черта я сюда пошла?
Она в очередной раз перевернулась на спину и попыталась дотянуться руками хотя бы до колен. Но проклятые колени почему-то оказывались с каждым разом все дальше и дальше.
- Нет, зря я из карате ушла. Вот получила бы какой-никакой пояс, а потом пришла бы сюда и сделала бы этой дуре майгири гидан!
Знаменитый прямой удар, именуемый в народе "ногой по яйцам", обычно предназначался для мужчин, но этой штандартенфю... оберштурмбан... В общем, этой гитлерюгенд тоже мало не показалось бы.
Но вот, наконец, недобитая эсэсовка нажала на кнопку "Стоп" своего магнитофона и дала отбой. Лена снова вытерла пот со лба и как раз собиралась сделать первый глоток из заветной бутылочки, когда к ней подошла Жанна, столь же разгоряченная и веселая.
- Привет! Дашь хлебнуть? А то я свой "изотоник" в шкафчике забыла.
- Без проблем, держи. – Пить хотелось отчаянно, но поговорить было еще важнее.
- А ты все еще здесь? Еще раз поздравляю, кстати. Но я думала, что ты уже давно домой, к своим аксакалам и саксаулам...
- Ой, хорошо бы, - Жанна сделала еще один глоток, а потом протянула воду обратно Лене, предварительно протерев горлышко вынутым из кармана атласно-розовых леггинсов носовым платком. Разумеется, идеально чистым.
- Но ты не представляешь, сколько еще возни с оформлением. Протокол, стенограмма, заверить подписи, а потом все в ВАК везти...
- А-а-а, понятно. – Молоденькая библиотекарша постаралась произнести следующую фразу донельзя беззаботно, но голосок все-таки дрогнул. – А его видела?
- Его? – Скепсис Жанны был подобен уксусу: кислый и жгучий. – Да, видела, хотя и мельком: опять где-то шастает, вместо того, чтобы работать.
Выражение ее лица снова изменилось, и вместо удачливой учёной, только что защитившей диссертацию и не пропускающей ни одной светской тусовки, на нем проступила властная и умудренная жизнью "ханум".
- Леночка, девочка ты моя милая, ну зачем он тебе такой нужен, объясни? Вечный неудачник, так ничего и не способный довести до конца. Да, талантливый, но одного таланта мало, еще и работать надо.  "Трясти", как в том анекдоте – мы же все здесь обезьяны в этом мире, кем бы ни были наши мамы с папами. А Виктор... Так и доживет до пенсии беззащитным мэнээсом. Зато всем будет помогать, по доброте душевной...
Жанна на мгновение задумалась, собираясь с мыслями.
- Пойми же наконец: маленькая собачка до смерти щенок. Он никогда не сделает карьеры, и даже никогда не решится уйти куда-нибудь в другое место. Тебе улыбается прожить всю жизнь в нищете, считая копейки до получки?
По мечтательному и слегка наивному лицу молодой девушки можно было бы предположить, что да, улыбается, настолько открыто улыбалась сейчас она сама. Но Жанна тем временем перешла к конструктивной части своего наставления:
-  Обратила бы лучше внимание на Вадика. У него диссертация уже на подходе, распределяется в кардиоцентр, а это контора выездная. Весь мир посмотришь. И родители у него – что надо. Не будь он настолько ниже меня ростом... и моложе... Я бы и сама крепко призадумалась. А ты молодая, для тебя – в самый раз!
Но Лена лишь обреченно вздохнула в ответ:
- Ты, конечно, во всем права, но я не могу. Просто не могу без него. Вот заело, и все. А вообще вы ничего в нем не понимаете. Вы же просто не видите, не хотите замечать, сколько в нем еще всего другого. Я не знаю, чего, но чувствую нутром, вот! А вы только о своей науке и карьере думаете.
- Ну смотри, девочка, тебе жить. 
Решительно развернувшись, Жанна твердым шагом направилась к выходу. И к новым свершениям. Плачьте и забивайтесь по норам под коренья, слабые духом, когда победители жизни выходят на свою тропу!

 10.
Когда Вероника, нелепо хихикнув, распахнула наконец полноватые бедра и приняла в свои глубины напряженный член, оказалось, что изменить бывшему мужу  совершенно не смертельно. А может быть, даже и слегка приятно. Но случилось это далеко не сразу.
Сначала был долгий напряженный разговор с мамой: "Ну как же ты можешь, я тут лежу совершенно больная, а теперь еще и ночь не спать, а с ума сходить – где ты, с кем ты?!" Теперь понятно, откуда у его пациентки такая расшатанная нервная система. Впрочем, как показывает практика, регулярным употреблением витамина "Х" это успешно лечится. И даже голос звенеть перестает. Но это в перспективе, а пока что стоит одобрительно улыбнуться девушке и даже положить ладонь ей на плечо. Служба психологической поддержки на дому всегда к вашим услугам, особенно за ваши деньги.
- Ах, мама, ну прекрати!  Всё хорошо, а будет еще лучше. Имею я в конце концов право на личную жизнь? Ничего с тобой не случится, а утром я приеду. Могу даже по дороге тебе пирожных купить, хочешь?
Хорошая взятка – залог успеха  даже в отношениях с собственными родителями, так что первая проблема была успешно решена. Но теперь вознникает неотложная необходимость немедленно поделиться с кем-нибудь подробностями разговора, тем более что внимательные уши тут же, под рукой. Как будто он не присутствовал при этом от начала до конца!
К счастью, пока эти уши работают на прием, руки совершенно свободны и могут неспешно заниматься своими собственными делами: легонько гладить женщине руки, волосы, лицо, даже по роскошной груди легконько проскользнуть - так, для разминки. Еще можно убрать верхний свет, оставив лишь мягкое бра на стене,  и поставить еле слышно легкую музыку: Поль Мориа, Джемс Ласт, Демис Руссос... Ах нет, в тот раз был Френсис Лей, фонограмма к "Билитис". Эротическое настроение создает идеально, то, что доктор прописал.
Следующая проблема возникла совершенно неожиданно и оказалась уже существенно ближе к делу. Точнее, к телу. Расслабившись и выговорившись, Ника спокойно и даже благосклонно принимала прикосновение мужских рук буквально повсюду. Но - оставаясь пока еще в одежде. Стоило же Виктору взяться за первую пуговку ее блузки, женщина дернулась и порывисто вскочила на ноги.
- Ой, сейчас, одну минуточку, я только в душ. – И уже на пороге ванной комнаты:
- А чистое полотенце можно попросить?
Когда не знаешь, что делать, не делай ничего, а просто выжди. Эта стратегия помогает с женщинами в 95% случаев, поэтому Виктор спокойно устроился в кресле со своим слабоалкогольным коктейлем. И стал ждать.
Возвращение блудной пациентки было феерическим. Ника вылетела из ванной комнаты, словно фурия, завернутое в одно лишь полотенце, и в единое мгновение зарылась под одеялом на широкой кровати.
- Ой, а какие у вас простыни свежие! И как пахнут восхитительно...
- А что, бывали другие варианты? – спросил Виктор, усаживаясь на краю кровати поверх одеяла.
- Если бы вы только знали!
Последовавший за этим водопад обвинений бывшего мужа в крайней нечистоплотности изобиловал массой примеров и доказательств, но был, мягко выражаясь, неубедительным. Что-то там явно не складывалось, и надо будет разобраться поподробнее. Но позже. А пока что, раз уж одна вертикаль на шахматной доске оказалась вскрытой, свои тяжелые фигуры следовало немедленно устремлять именно туда. Уже через пару минут он тоже вышел из-под душа в халате на голое тело.  И присоединился к ней на ложе.
Первое соприкосновение губ, первое слияние плоти – как много решается в этот момент! Секс, вообще говоря, по большей части движение возвратно-поступательное. Механически. Но с Вероникой на таких же качелях качалось сейчас туда-сюда и всё остальное – эмоции, настроение, готовность. Она то жадно подставлялась мужским поцелуям, постепенно переходящим все ниже и ниже, то вдруг начинала нервно уворачиваться от самой невинной, казалось бы, ласки по складочкам под этими тяжелыми обильными грудями с едва намеченными бусинками никогда еще не кормивших сосков: "Ах нет, только не сейчас! Или может быть, все-таки? Ну я не знаю..."
Но он знал. "Ведь вы же сумели разобраться со своей мамой и свободны теперь остаться до самого утра?!" – аккуратно обводя языком пухлые губки, а потом погружаясь в раскрывающуюся пахучую глубину между ними. Пусть неуверенно и недоверчиво поначалу, но все-таки раскрывающуюся!
"Ведь вы же смогли сделать этот долгожданный первый шаг, отдаться новому мужчине?!" – медленно, но неотвратимо вводя свое напряженное естество в пугливые, но при этом донельзя любопытные врата женской чувственности.
"Но ведь вам же это нравится? Признайтесь себе самой: нравится?" - выводя разогревшееся тело из плоскости в объем и надевая ее на себя уже стоящую на коленях. Тугие пышные ягодицы покрылись легкой пленкой пота, дыхание частит и прерывается невнятными постанываниями, улыбчивыми и мурлывчивыми. И еще глубже, и еще, а потом снова сверху, отпуская руки, чтобы женщина смогла в полной мере ощутила всю тяжесть накрывающего и покрывающего ее мужчины...
"Тридцать минут. Полет нормальный, все системы в норме", как выражались в подобных случаях радиокомментаторы первых космических запусков.
...
- Мне кажется, Ника, что для вас половой акт носит характер некоего ритуального обряда, в котором вы жертва, - сказал он ей тогда наутро. – Именно это служит причиной вашей гипертрофированной чистоплотности, например. А поэтому в следующий раз давайте, для начала, попробуем принять вместе тот самый необходимый душ.
- Ой, нет! Я, наверное, этого не смогу... – А потом смущенно с надеждой добавляет: - Пока.
- Хорошо, тогда давайте поступим по-другому. На следующий раз вы захватите с собой комплект столь же чистой одежды и белья, и после водных процедур оденетесь в него. Все требования гигиены будут соблюдены, но мы тем не менее все-таки пройдем этот путь с самого начала. Договорились? Ну вот и отлично.

11.
И было новое утро, и был новый день, но заботы оставались прежними, как в дурном кинофильме от апостола Матфея. Ведавшая реактивами лаборантка забыла заказать нормальный человеческий пентан, и приходилось как-то обходиться в качестве растворителя расходной петролейкой, что, согласитесь, совершенно не то. Жанна благополучно отбыла по месту постоянной прописки – так на ее место пришел новый аспирант, с той лишь разницей, что фермент он выделял теперь из желтков, и вместо привычного перепелиного омлета во все той же муфельной запекалось перепелиное же безе. А как еще можно остабющиеся белки утилизовать с пользой для желудка?!
Из редакции журнала пришел очередной "отлуп": дескать, ваша рукопись нам по тематике несколько не подоходит. Да еще и слово "лазер" какое-то сомнительное – вы не забыли справиться в Первом Отделе, можно ли его вообще употреблять в открытой печати? Ох уж эти игры с секретностью в детской песочнице, смех один. Хорошо еще, перестали ежегодно предоставлять образец шрифта пишущей машинки. А ведь были времена, Виктор их еще застал.
Ну и, конечно, Леночка, вездесущая Леночка.
Сегодня засада поджидала его у выхода из корпуса: возвращалась вот со своей "аеёбики", как это называла четырехлетняя дочка одной его знакомой:
- Ой, Витя, как хорошо, что я тебя встретила! Тут дурацкая история, я собиралась с подругой в театр сходить, а она возьми и заболей... Может, составишь мне компанию, просто чтобы билет не пропадал?
Он задумался было, но ненадолго. В конце концов, почему бы и нет, а то сто лет уже никуда не выбирался. Да и на сегодняшний вечер у него ничего не назначено. "Не трать, куме, зря силы, а спокойно иди на дно".
- Да, Лен, спасибо огромное. Где тебя встретить?
...
И снова рутина, Ее Величество Рутина. Знакомая однокомнатная квартира на окраине Москвы. Минимум мебели, минимум признаков жизни. Звонок. Хозяин – мужчина средних лет – открывает дверь.
- Добрый день, Дмитрий Анатольевич!
- Здравствуйте, Виктор. Что-то давненько не заходили!
- Да нет, отчего же; раз в месяц, как часы.
- Что-нибудь беспокоит?
- Нет, спасибо, никаких признаков. Но, как говорится, береженого бог бережет. Вы уж посмотрите повнимательнее!
И дальше следует процелура малоприятная, но, увы, неизбежная: укол шприца пониже спины.
- Сделаю-ка я вам на всякий случай провокацию. Вы же знаете, трихомоноз у мужчин так трудно распознается...
Ну а пока клиент одевается, можно уделить несколько минут и светской беседе. По теме, так сказать.
- Была тут у меня на приеме одна студентка-медичка. И представьте, приносит уже готовый прокрашенный мазок. "Я, - говорит, доктор, сделала все как надо, только не могу разобраться, это у меня гонококк или что-нибудь доброкачественное?"
Дмитрий Анатольевич усмехается:
- Надо признаться, впервые встречаю подобное самообслуживание. Хотя все равно пришлось переделывать: фуксином эти штаммы не прокрашиваются.
Столь увлекательную светскую беседу отчего бы не поддержать?
- Вы знаете, доктор, в былые годы инженер, проектировавший мост, лично становился под него в момент, когда проезжал первый состав. Гарантируя собственной головой, так сказать. Может быть и вам, как гарантия качества собственной работы, стоило бы вступать в после курса в интимную связь без презерватива с каждой больной женского пола? За дополнительную плату?
- Ой, вы не поверите: зачастую оно так и случается, хотя и безо всякой оплаты, - отмахивается врач. – А засим можете и откланяться. Перезвоните послезавтра на всякий случай, хотя  лично у меня никаких опасений нет.
Дверь захлопывается. Метро, автобус, рюмка коньяка. Рутина, Ее Величество рутина.

12.
Длинное черное платье без рукавов, вместо привычных джинсов. Серьги, свисающие длинными цепочками с ушей, и такая же цепочка опоясяла тонкую чувственную шею. Пара колец на изящных ломких пальцах, и пара браслетов на запястьях. Сегодня Саша была не похожа сама на себя.
Последний вечер.
По-другому выглядела и квартира Виктора.  Столик и сиденья отодвинуты от кровати к дальней стене, так что в центре оставалось довольно большое свободное пространство. Да и музыка совершенно необычная. "Ширпотреб с клубничкой" типа Je t'aime или Emmanuelle остался в прошлом, а сегодня сам пандит Рави Шанкар расчехлил для них свой ситар в атмосфере, напоенной благоуханием сандала и амбры.
Последний вечер Александры.
Это для нее горит сегодня ритуальный костер и растопленное масло священной коровы приносится в жертву животворящему огню во имя Кришны и Лакшми. Это её лотосу суждено сегодня расцвести в последний раз в здешних садах - с тем, чтобы назавтра опадать лепестками уже в новых кроватях, принимая в себя росу новых рассветов. Это она станет ныне живым воплощением тысячерукой богини Сарасвати, и ни одно из шестидесяти четырех Великих Искусств не минует того жалкого смертного, которого ей будет угодно одарить своей благосклонностью.
Это – ее последний вечер.
- С вашими проблемами вы в основном уже справились, не так ли?
Виктор был сама предупредительность. Но и его собеседницу отделяли уже миллионы световых лет от той робкой студентки, которая вошла в маленькое кафе полтора месяца тому назад.
- Да, пожалуй. Всё потихонечку становится на свои места. Так, наверное.
- А с теми мелкими шероховатостями, которые остались, вы, как мне кажется, вполне можете справиться и сами. Ведь вы обрели уверенность в том, что способны получать удовольствие от близости с мужчиной, и в общем представляете, как достичь этого с тем мужчиной, с которым вы захотите быть счастливы. Вы представляете себе и то, как доставить радость тому мужчине, которому вы – опять-таки – захотите эту радость доставить.
Он на мгновение остановился, стараясь выбрать выражение поточнее.
- Но даже из этих двух моих последних фраз вы видите, что вопросы техники, умения, психологии в конце концов, являются подчиненными и производными по отношению к вопросам этики – ваших целей, вашего желания, ваших представлений о нравственности. Именно поэтому я и счел необходимой эту последнюю встречу.
Александра продолжала молчать, но в ее глазах читался вопрос. И Виктор заговорил снова.
- Понимаете... То, чем мы занимались до сих пор – это все-таки ремесло. А я хотел бы, чтобы вы прикоснулись к искусству. Чем отличается искусство от ремесла? – Ох уж эти риторические вопросы, слабость любого оратора! – Оно отличается  одухотворенностью. Наличием идеи. Я хочу показать вам сегодня, что может дать секс для развития личности, для раскрытия ее творческого потенциала.
Широким жестом хозяин обвел всю комнату. А потом сложил ладони на груди и склонил голову в традиционном приветственном жесте.
- Как обычно говорится, вершина одна, но путей к ней ведет множество. И для нашего вечера я выбрал форму древнеиндийского тантрического ритуала. Сегодня мы попытаемся сыграть махашиваратри – празднество бога Шивы.
Несколько минут – и вот уже на противне посередине комнаты запылал маленький костер, вокруг которого курились специально подобранные ароматические палочки. Чуть больше времени ушло на приготовление сладкого молока с шафраном и кардамоном. Но к тому моменту, когда Виктор прочитал ритуальную мантру в последний, восемадцатый раз, Александра оказалась уже завороженной на грани мистического транса.
- Взгляните сюда, Саша! Единица – число мужское, твердое и плотное. Двойка – число женское, влажное и податливое. Но есть еще и тройка, число божественное, вбирающее в себя и мужское, и женское в их единстве. Вот что символизируют благовония вокруг нашего костра.
И, поднимаясь, он протянул к ней руки.
- Идите же ко мне! Высшее и Невыразимое ждет нас, нас обоих.
Она раздевалась медленно и сосредоточенно, с каждой снятой вещью ощущая себя все более свободной и сильной. Открытой слиянию с надмирными силами. Открытой для того, чтобы самой стать этой Силой, ее проводником  и воплощением в этом мире. Обнаженная и чистая, подобно всякому, кто приходит в этот мир. Отрешенность и полет. А потом они рухнули на ковер.
И божественное оставалось с Александрой и Виктором все те долгие часы, пока они были не в силах разомкнуть объятья. Он брал ее снова и снова. Меняя позы, меняя темп. Меняя её и меняя себя вместе с ней. Оставим геометрические изыски Кама-Сутры и мелочный подсчет числа испытанных оргазмов любителям дешевой литературы – сейчас этих двоих соединяло и вело нечто гораздо большее. Большее и высшее.
...
Ну вот, собственно, и все, – сказал ей Виктор утром, провожая на автобусной остановке. - Роль учителя, роль тренера, она ведь саморазрушающая. И мой успех в том, чтобы я перестал быть вам нужен. Теперь мы равны и вполне можем перейти на "ты". На чём наши встречи благополучно заканчиваются.
- То есть мы с тобой больше не увидимся? – Она задала свой вопрос с некоторой заминкой и усилием на словах "с тобой".
- Я думаю, в этом нет особого смысла. Дело в том, что того меня, которого ты называешь теперь на "ты", ты, Саша, практически не знаешь. Это совсем другой человек, со своими увлечениями и интересами. Со своей жизнью, которая совсем непохожа на жизнь "учителя удовольствия", с которым ты занималась. И я не думаю, что этот человек может быть тебе чем-то интересен и полезен.
- Ну тогда я прощаюсь. – И с этими словами Саша вскочила в уходящий автобус. Даже не оглянувшись.

13.
Многое меняется в этом мире. Род людской приходит и род уходит, на месте былых королевств возникают республики, а вместо столов с яствами, как писал классик, гробы повапленные. И даже шило с завидной регулярностью меняется на мыло и обратно - не меняя при этом конечной суммы, что характерно.
Да, многое меняется в подлунном мире. Но, тем не менее, не всё: существуют и вселенские константы. К числу последних, наряду со скоростью света и постоянной Планка, относилось и маленькое кафе у станции метро "Филевский парк". По крайней мере, эксперимент показал, что за последние полтора года там не изменилось практически ничего: те же пирожные, тот же умеренно-терпимого качества кофе и те же посетители - усталые совслужащие после  рабочего дня, прогуливающие школу милые девчушки да странноватого богемного вида молодежь, наводящая на мысли то ли о хиппи, то ли о кришнаитах.
И все тот же Виктор в ожидании встречи, в своем "рабочем" костюме и солидных очках.
С той лишь разницей, что вместо новой "девушки с проблемами" из распахнувшихся дверей заведения к нему устремляется серьезный улыбчивый мужчина. Пусть даже в джинсах и свитере – но не от фабрики "Мосшвея", а скорее откуда-нибудь с Елисейских Полей. Вот такие армяне и лобзают наших неверных дев!
...
- И вы практикуете уже полтора года? – Ашот сделал последний глоток из своей чашки и внимательно оглядел ее со всех сторон, явно размышляя, а не заказить ли новую.
- Почти два, если быть точным. А началось всё как-то странно, само собой.
-  То есть?
- Да то и есть, - усмешка на лице Виктора была скорее горькой, чем гордой. Точь-в-точь как здешний кофе, кстати. – Монахом я не жил никогда, женщины приходили и уходили. Но в какой-то момент обнаружилось, что уходят они гораздо более счастливыми, чем приходят. Причем не одна и не две.
- И тогда? – Искусством задавать наводящие вопросы Варданян, как и всякий профессиональный терапевт, владел в совершенстве.
- Да нет, еще не тогда. Но вот когда лучшая подруга моей тогдашней любовницы... - Виктор даже прикрыл глаза, заново припоминая эту историю. С которой, собственно, всё и началось.
Карина напросилась к нему в гости неожиданно. Принесла какой-то тортик, полчаса делилась свежими сплетнями из жизни общих знакомых, но в какой-то момент от нее, на заднем плане, начал исходить совершенно определенный сексуальный призыв. И этот призыв нарастал с каждой минутой.
Почему бы, собственно, и нет? Снегопад, снегопад, если женщина просит... Моральных обязательств он ни перед кем не имел, в вечной верности не клялся, так отчего бы не взять ее руку в свои и не посмотреть, что из этого получится, не особенно комплексуя по поводу того, что его собеседница, вообще говоря, замужем.
А получился долгий сбивчивый рассказ о том, насколько у нее с законным супругом все погано в постели. И, наконец, прозвучала эта решающая фраза. Решающая, определяющая и завершающая, в лучших традициях Леонида Ильича: "Марина сказала, что мне нужно с тобой переспать. И тогда всё изменится к лучшему."
- Насколько я понимаю, все действительно изменилось к лучшему, - одобрительно прокомментировал Ашот, возвращая Виктора из царства воспоминаний обратно к реальности.
- Да, и причем достаточно быстро, - извинительно улыбнулся тот. – Дальше были еще пара похожих случаев. Ну а потом приятели-психологи (он назвал несколько фамилий, широко известных в московской психологической тусовке) предложили мне попробовать себя в секс-тренинге.
Он обвел взглядом вокруг. Кафе наполнялось народом всё больше, чашки из-под кофе пусты, да и бокалы из-под вина не полнее...
- Хотите посмотреть на мой рабочий кабинет?
- А хочу, - с неожиданным воодушевлением откликнулся Ашот. - И да, кстати, давай на "ты"? Мы же, как-никак, почти коллеги!
Они действительно оказались почти коллегами, как поведал Варданян, пока двое добирались к Виктору домой. Коньком и фирменной фишкой его работы оказалось лечение от импотенции секретарей обкомов, республиканских судей и прочих власть предержащих, подверженных популярнейшему и вполне объяснимому комплексу: "Каждая хочет моей власти и моих денег, но ни одна – меня как человека. Любая послушно раздвинет ноги, чтобы что-то с этого заработать, но всякая и предаст в первую же минуту, случись что".  А с таким настроением и сто;т не слишком уверенно, если вообще.
- Неудачи у тебя бывали?
Этот вопрос прозвучал уже в квартире самопального секс-тренера, которую он тут же на глазах Ашота переоборудовал в рабочий кабинет за какие-то неполные четверть часа. А гость с солнечного Кавказа тем временем приготовил "настоящий армянский"  кофе, которому бурда из придорожного кафе и в подметки не годилась.
Итак, неудачи... Хороший был вопрос, прямой. А также и маленькая "проверка на вшивость", как прекрасно понимал и сам Виктор. Ибо не бывает неудач только у шарлатанов, по крайней мере если верить их словам.
- Ну конечно, не без этого.
- А процент?
- Где-то две-три из десяти, - прикинул он. – Но я уже понял после этого свои ошибки и стараюсь их больше не повторять.
Приятно поговорить с человеком, который тебя понимает. С которым можно вспомнить и знаменитые слова Бехтерева о том, что 90% женских неврозов обусловлены неудовлетворенностью в сексуальной сфере, и рассказать о последних переводах с английского по теме, которые Виктор для себя регулярно делает. С человеком, который умеет задавать нужные вопросы и не давать ненужных ответов.
- Стоит ли мне продолжать, стоит ли бросить коту под хвост всю свою биохимию и уйти на вольные хлеба "учителя удовольствия"? Не уверен, - он снова обвел широким жестом свой кабинет, приглашая профессионала полюбоваться в полной мере этим, в общем-то, триумфом кустарщины из подручных материалов. – Для того, чтобы стать настоящим специалистом, потребуется  пять лет и двадцать пяти тысяч, если по нынешним ценам: пройти полный курс психологии и психиатрии, оборудовать как следует кабинет. Да и к мнению "компетентных товарищей" осторожненько прислушаться. Потому как без их молчаливого согласия или, хотя бы, благожелательного нейтралитета одна прямая дорога на Лубянку или в Бутырку. Так, на всякий случай.

14.
Из состяния непрочного сна его вырвал неожиданный телефонный звонок.
Виктор как раз проводил своего армянского гостя, после чего вернул квартиру к изначальному "виду, удобному для логарифмирования", потом наскоро поужинал бутербродами с дешевой колбасой и завалился на боковую. Но сон не шел. Разговор по душам с Ашотом разбередил самые неприятные сомнения, заново подчеркнул тот душевный раздрай, в котором "молодой, но талантливый ученый" пребывал все последние месяцы. Едва успокоился было, и тут – звонок.
А на часах моргают красненькие циферки 02:11
...
Это же время показывали и большие настенные часы в высоком престижном доме на другом конце Москвы. Дом был кирпичный, высшей категории, а просторная трехкомнатная квартира с первого же взгляда давала понять, что ее хозяева – люди успешные и, что называется, "выездные". Импортный гарнитур, вся техника на кухне только что из "Березки", а в гостиной – большие фотографии хозяев на фоне Венеции, Нью-Йорка и заснеженных вершин баварских Альп.  Даже дверь туалета с внутренней стороны забрана алым бархатом, на котором блестят золотом полторы сотни значков с портретами Великого Кормчего. 
И на фоне всего этого забугорного великолепия, на застеленном роскошным пледом диванчике, сжалась в комочек маленькая девушка, почти что девочка. Совершенно чужая и чуждая интерьеру своего жилища: потрепанный свитерок, драные джинсы, лоб перевит лентой- "хайратником", а на левом запястье - шелковая фенька.
В ее руке судорожно зажата трубка телефона.
- Здравствуйте, Виктор, меня зовут Маша. Извините, ради бога, что разбудила вас среди ночи....
Теперь главное – решить, стоит ли вообще просыпаться.
- Да я слушаю. Что, мой телефон дала вам подруга? Совсем по другому поводу? Очень приятно, но...
Так, ситуация начала обрисовываться.  Девушке плохо, очень плохо, просто ужасно, и всё такое прочее.
- Приехать ко мне? Сейчас? – он обвел глазами свое неприбранное и разодранное жилище. – Девушка, вы сошли с ума!
- Да, я сама знаю, что сошла с ума, но поймите, я просто не доживу до утра, если не поговорю с кем-нибудь, кто понимает!
А вот это уже интересно. Человек, который сам признает, что  сошел с ума, на самом деле сумасшедшим быть не может, это аксиома. К тому же в словах "с тем, кто понимает", был четко различимый подтекст, который Виктор как раз понимал, даже в полусонном состоянии. Причем сон, кстати, уже стремительно уходил прочь. Даже убегал.
- Ну и что вы предлагаете?
- Ну, я не знаю... Но вот этот черный человек на стене... Прошу вас. Ну даже умоляю, если хотите!
В голосе девушки по ту сторону телефонной трубки, словно в доме Облонских, смешалось всё сразу: псих-момент, детский каприз, цинизм "девочки из хорошего общества", страх... Вдруг ее осеняет:
- А может быть, вы сами ко мне приедете? Я одна, и в доме все есть. Все, что вам нужно для ваших занятий, я знаю. И расценки ваши тоже знаю.
У нее остается последняя надежда, и надежда эта покоится на дне кошелька.
- Я заплачу вам вдвое! Я понимаю, что внезапно и среди ночи.. Хотите, втрое? Но только приезжайте, пожалуйста! Потому что это ужасно. Я проклинаю себя, я ненавижу себя за то, что я женщина!
"Судя по интонациям ее голоса, уже целых два раза как женщина", отметил про себя Виктор. Но дело, кажется, действительно было интересным. И стоило рискнуть.
- Сейчас. одну минуточку, я запишу. Так, улица. дом, квартира, этаж, подъезд. Ах, еще и код тоже? А сколько до вас на такси? Да нет, не волнуйтесь, уж финансы на поездку к вам у меня, разумеется, найдутся. Я имею в виду, сколько времени? Да, это минут двадцать... Итак, где-то через полчаса я у вас буду. Полчаса вы продержитесь? Не волнуйтесь, не волнуйтесь, я уже защищаю вас своим биополем.
И еще немаловажная деталь.
- Кстати, на всякий случай, сколько вам лет? Ах, уже три недели как восемнадцать. Ну и отлично. Да нет, что вы, я на всякий случай, - слегка улыбнулся Виктор, после чего озадаченно вернул телефонную трубку на место. Теперь осталось ополоснуть голову холодной водой и наскоро глотнуть чашку кофе (растворимого, растворимого, по-другому некогда!). Блестящий значок на лацкан пиджака, для фиксации внимания клиента. Пару упаковок чего-нибудь подоходящего психотропного с заветной полочки в холодильнике – тоже на всякий случай. И "очистительное дыхание" по системе йогов с резким выдохом "ха!". Готов? Готов.
И он вышел из дома - с немым вопросом на лице. Вопросом, обращенным исключительно к себе самому: "Ну и на кой черт ты ввязываешься еще и в эту авантюру?!"
Но передумывать было уже поздно.

P.S. Окончание повести можно найти на моей странице фэнтези (и не только фэнтези) на "Самиздате" - ссылка внизу моей авторской страницы.