1 Монологи. Вступление

1. Монологи. Вступление...



Я не помню, как это произошло, но дело в том, что я оказалась совсем одна. Среди древних заброшенных камней, хранящих молчание. Среди птиц взмывающих высоко в небо, оглашающих пространство приветственными криками, птиц у которых есть своя стая. Я подолгу сидела на переплетенных корнях могучих буков, взывая к мирозданию, послать мне хоть маленькую частичку, того что бы было мне родным и близким. Но его замыслы протекали своею полноводной чередой, будто, и не замечая моего присутствия.

Я возвращаюсь на то место, откуда началось мое пробуждение, вижу дом, от которого веет холодом, предметы, которые мне ни о чем не говорят. Я часто думаю, здесь же когда-то жили люди. В углу стоит маленькая колыбельная, наверное, когда-то здесь жила Любовь. Дети, ведь должны рождаться только из Любви, ведь правда… В углу сохранилась икона, краска давно осыпалась, но глаза… они глядят на меня, будто вопрошают, помнишь? По лицу катятся слезы, что-то давно забытое, что-то такое, без чего невозможно жить касается сердца. Боль раскрывается алым цветком… Я что-то, на мгновение припоминаю и снова погружаюсь в сон.



Мне снится, что горит очаг. Вся печь завалена сосновыми ветками и накрыта покрывалом, на ней сидит маленькая девочка с широко распахнутыми глазами, обращенными в мир, и слушает. Она ловит каждое оброненное слово дедушки, рассказывающего странную сказку. О том, как пан поймал двух каторжников и посадил в яму, а его дети, подружились с беглецами и потихоньку, приносили еду. А те вырезали им деревянные игрушки. Я вижу, как девочка заливается слезами, когда на глазах детей, их порят. Я вижу, как она думает, что когда вырастит, то не допустит подобной жестокости и что в ее силах остановить зло.

Вдруг вся она преображается в слух, и стаей птиц уносится в небо. Презревший смерть, могучий князь оживляет прикосновением гитару, и из-под его руки, соединившись с песней, стаи несбывшихся надежд взмывают в Ирий. Он возводит, очи цвета грозовых облаков к небу, чему-то своему надломленно улыбается и произносит, как бы невзначай,- « О Боги, Боги мои, как грустна вечерняя земля». И снова погружается в размышления. Горюет о своем коне,- думает девочка.



Не удивительно, что она называет его Вещим Олегом. Ведь, мама, как-то сказала, что отец бессмертен. Да и дедушка, когда они ловили рыбу на саге, баял песнь о Вещем Олеге. У него это всегда выходило нараспев, как у древних баянов. А девочка, сидела на расколотом молнией дереве и все-все впитывала и сопоставляла. Она уже это видела на скотомогильнике, к которому пришли с отцом, и череп лошади там был и гадюка, как тут не поверить. Сказка врет, а папа жив, да и змея его не укусила.

Еще много всего слышит девочка, песни Дольского из уст танцующей Деметры, дыхание бога в пролетающих облаках, курлыканье журавлей, обучающих малыша своим песням, мягкие крадущиеся шаги домового. Весь мир как на ладони, и в то же время непознаваемая, но такая тревожащая тайна.

Я просыпаюсь, дом, по-прежнему пуст. Нет, это не мои воспоминания. Я не узнаю себя. Все эти люди столь же прекрасны, сколь и далеки от меня. Я продолжаю поиски.



Я подхожу к кольцу древних камней. Они встречают меня нерушимым молчанием. Их кто-нибудь, должен был поставить здесь. Для кого-то они были очень важны. Что он хотел, какие цели преследовал? Был ли это его дом, было святилище, где собиралась его семья? Какие тайны хранят эти терпеливые стражи. Внутри находится очаг, в нем уже давно никто не разводил огонь. Я вижу невдалеке кремень, его часто касалась чья-то рука. Вправе ли я разжечь, то, что было создано другими, что, возможно, являлось священным, и было оставлено, по какой-то особо важной причине? Не потревожу ли то, что должно быть сокрыто?

Внутри меня, что-то говорит, что огонь должен гореть. Я чувствую, что правильно делаю. Сначала, огонь загорается внутри меня, затем с искрой в кремне, поднимает пламя, заброшенного очага.

Мое сердце, распахнулось, будто двери и сонмы образов, яркими воспоминаниями, хлынули наружу…