Найди кота!

     – Саймон, сволочь, вылезай! Найду, придушу гниду! – Вот уже несколько минут он, зверея, разыскивал по квартире своего кота, что, обычно, делалось только в том случае, если за этой пушистой задницей числился какой-нибудь грешок. На данный момент это был даже не грешок, а грех. Да что там – целый грешище! Подумать только, ведь всего на какое-то мгновение оставил колбасу без присмотра, и на тебе! Вместо трёх ломтиков поджаристой, сочно хрустящей «докторской», на сковороде лишь размазанная яичница.

     – Выходи, тварь! Уж колбасу-то я тебе никогда не прощу! Получишь по полной, слышишь?!

     «Слышу, слышу! – Очередной кусочек вкуснейшей колбасы приятно устроился в кошачьем желудке, и Саймон теперь тщательно облизывался перед следующей порцией, чтобы растянуть удовольствие. – Мой слух улавливает звуки, которые по частоте в три раза превосходят доступные твоему уху, хозяин. Уж что-что, а вопли твои я прекрасно слышу. И, судя по ним, искать тебе ещё долго».

     – Саймон, видит Бог, я не желал тебе зла! Но в этот раз ты окончательно нюх потерял!

     «Потеряй я нюх, твоя колбаса была бы цела и невредима. А так довольствуйся одной яичницей. Кстати, её я тоже лизал, если что».

     Звук шагов удалился в другом направлении, и Саймон довольно улыбнулся:

     «Люди – идиоты! А особенно эти девчонки, что бывают у хозяина. Приходят к нему, а такое ощущение, что ко мне. И ведь, что характерно, так хитро действуют, что спрятаться не успеваешь. Сперва повиснут на шее у хозяина со своим «мур-мур-мур», а потом – хвать!  Сцапают тебя за шкирку и тащат так, что аж когти рвёшь, цепляясь. Разложат у себя на коленях, и давай почёсывать, поглаживать да нос помадой пачкать! Да ещё приговаривают, мол, ах, какой милый котик! Ах, как ему нравится!»

     Саймон повёл ухом и, убедившись, что хозяин всё ещё пребывает в активном поиске, принялся за очередной кусок.

     «А бывает, что схватят и уши оближут. Мол, вот какой смешной кот с мокрыми ушами! Кретины...»

     – Зачем всю колбасу-то слямзил, а?! – Хозяин ныл, обшаривая все любимые закутки кота и удивляясь, что до сих пор его не обнаружил. – Ну, взял бы кусочек...

     «Кусочек. Хвоста тебе пушистого на воротник! Пожарит колбасу раз в сто лет, а ты ещё и тронуть не смей. А моя жизнь, между прочим, короче твоей, и ждать подачки мне нельзя».

     – Саймон! Саймон, падла!!

     «Сам падла! Ещё кличку такую дурацкую дал – Саймон. Как в этом тупом мультике! Тем более, что это имя хозяина, а не кота! И не похож я к тому ж ни капельки. Разве что, тоже кот, вот и всё сходство! Тебя вот Гитлером обозвать – понравится?! Ну и что, что не похож? Тоже ведь человек, хоть и плохой».

     Саймон хохотнул над этим своим сравнением, хотя любой человек сейчас бы сказал, что он фыркнул.

     «Ну и пусть! Много они понимают».

     – Ну, Саймон. Ну, кысь-кысь. Иди ко мне, что-то дам.

     «Ага. Ищи дурака. Я и сам уже взял, что хотел. А «кысь-кысь» твоё – замануха. Проходили, знаем! Сначала «кысь-кысь», а потом мордой в лужу. Или хвать и давай вниз спиной бросать, мол, как это он на лапы всегда приземляется? Да ещё высоту всё время уменьшает, экспериментатор чёртов! А подушечку подстелить ума не достаёт, изверг!»

     – Са-а-а-йма-а-а-н...

     «Иди к дьяволу! Нету твоей колбасы уже, не ищи. Да и яичница остыла, так что теперь ты и вовсе без завтрака останешься. И чего искал, спрашивается? Уже давно бы новую порцию пожарил».

     При этой мысли кот мечтательно облизнулся.

     – Ну же, Са-а-а-йма-а-а-н...

     «Ах, ты ж господи, ну ладно»: – Мря-я-у-у-у.

     – Ага! Где ты?!

     «Угадай с трёх раз. Давай-давай, поиграем ещё в «найди кота!»

     – Я всё равно тебя достану!

     «Только не здесь, поверь мне! Я это место давно присматривал, прям как для меня сделано».

     – Саймон, лучше сам выходи, по-хорошему. Я ведь знаю, где ты!

     «Это я знаю, где я! И где ты, между прочим, тоже! Сыщик недоделанный!»

     – Саймон. Са-а-а-йма-а-а-н. Да пошёл ты...

     Звук шагов хозяина удалился на кухню и там затих. Загремела посуда, зашумела вода в кране. Кот продолжал сидеть в засаде. Минут через пятнадцать раздались шаркающие звуки, и пружины старого дивана скрипнули от принятого веса.

     «Всё. Что-то съел, и теперь его непременно потянет в сон. Да и мне пора, пожалуй».

     Саймон осторожно высунул усатую морду из своего убежища.

     – Ага! Так и знал, что ты там! – Хозяин лежал, глядя на кота и ковыряя в зубах спичкой. – Думал, не найду?

     «Думал... Я знал! И не нашёл бы ни черта. Эх, такую лёжку спалил! Жаль».

     – Ну, иди уже, иди. Не трону. Эх, видел бы ты сейчас свою бессовестную рожу! Как у того кота в «Шреке», ей богу.

     «Ага. А себя видел? Как сам Шрек!»

     – Чего там мяучешь?

     «Говорю, что сам ты как... Ах, ёжкин кот, ты ж не понимаешь по-нашему».

     – Мр-р-р. Мря-у-у-у. Мяу. Мя.

     – Хорош уже орать. Давай, забирайся. – Хозяин похлопал ладонью себе по ногам.

     Саймон потянулся и, мурлыкнув, запрыгнул на диван. Хозяин несильно щёлкнул кота по уху.

     – Вот тебе за колбасу! Вечером ни черта не получишь!

     «Боялись мы очень! А за ухо ещё отомщу!»

     Кот с минуту потоптался, устраиваясь удобнее в ногах.

     – А всё-таки хорошо, что ты у меня есть, бродяга, – произнёс хозяин, засыпая.

     «Ещё бы! Без меня помер бы со скуки! Хотя то, что ты у меня есть, тоже хорошо, хозяин. Ты и... колбаса».

     Саймон облизнулся, накрыл нос пушистым хвостом и заснул.
               
                Панов В., (Вендиго), март 2015г.