Мистерия для уходящих

                1

          События эти произошли в одной большой стране, и никто не догадался объединить их  в логическую цепь. А между тем, случилось нечто странное: Вселенная открылась для людей.
          Заблудился как-то в лесу один грибник. Высадился человек с электрички, ранним утром, и был это, скажем, крепкий умом и телом, мужчина 40 лет. День тот знаменательный оказался пасмурным, но не дождливым. Мужчина, в погоне за грибами, коих по весёлому выражению собирателей «было как грязи», переходил от балки к балки, от горки к горки, когда порядком нагруженный, с полными рюкзаком и сумкой, обвёл вокруг себя глазами и осознал, что и лес вокруг него незнаком, и неведомо как выйти из него. Солнца нет, компаса нет, время на исходе. Лихорадочно дёрнулся он по одной тропе – не то, по другой – то же. Махнув на всё, положился грибник на интуицию и ринулся напрямую, наугад. Но лес становился всё гуще, видно было, что люди давно в нём не бывали. Между тем, начало заметно темнеть.
        Вдруг, совсем недалеко, он услыхал какие-то странные звуки. Нечто похожее на скрип, за ним глухой удар. Весьма отчётливо проходили эти звуки сквозь притихший лес. «Должно быть, какой-то посёлок», – решил заблудившийся грибник, и вдохновлённый, устремился в направлении источника звуков. И лес, точно в сказке, расступился перед его стремительным лётом.
        Он выскочил на опушку леса – и оторопелый, застыл. На поляне, шагах в трёхстах от него, прямо как выписанный, стоял старинный замок. Серый камень, мощная осанка стен, но главное, замок этот был жив, в нём были люди. Ров, залитый водой, опоясывал тот замок вокруг, а мост на цепях только что опустился через ров – его-то и услыхал, заблудившийся в лесу.
        Заворчали тяжёлые чёрные ворота, на одну из башен взошёл в свесившимся колпаке горнист, и заиграл совсем как пионер на школьном дворе. Вслед за тем, на глазах изумлённого человека, из ворот замка вылетел отряд всадников, закованных в чёрную броню. Каждый из всадников был вооружён тяжёлым копьём, поднятым вверх и защищён круглым щитом, затейливо разрисованным у каждого на свой манер.
        Ни единого лица не увидал пришелец из-под надвинутых забрал, ни единого звука, кроме грохота копыт, не услыхал. Человек двадцать всадников проскакали изумительно красиво, как по линейке,  и скрылись куда-то вдаль, в лесной туман.
        Надо добавить, что естественно, никто мужчине  не поверил. Когда же, ко всему прочему, он говорил, что попал то ли в петлю во времени, то ли в его провал – он вышел на станцию на следующий день, а оказалось, прошла неделя – слушатели его шутили, что у него провал  случился в голове. Не нашёл незадачливый странник этого замка, сколь не искал его потом с друзьями. Так и жалел он до конца жизни своей, что испугался чуда, побежал без оглядки от него, а не вышел к нему лицом к лицу.
        Не поверил никто и мальчику, 12 лет отроду. Мальчик метался в горячке уже неделю, а врачи не могли определить ни причину столь устойчивой температуры, ни саму болезнь. Как только пациенту немного полегчало, его постарались быстрее сбыть домой. В первый же вечер дома на мальчика напал сон странный,  как будто навязанный извне. Он разбудил родителей и успел им рассказать: «Это был Золотой Рой… Они вращались вокруг, потом увлекли и стали поднимать». «Но что это было, что за рой? – тормошили его родители, – тебе приснилось что-то?» «Нет, не приснилось, – отвечал ребёнок уже из забытья, – они были золотые, живые».
        Ранним утром, когда вся девятиэтажка ещё спала, мальчик встал, вышел на балкон, перелез через перила и рухнул вниз. Редкие прохожие, спешившие на работу, видели это падение. Но нашёлся один человек, утверждавший, что мальчик, раскинув руки, взмыл куда-то ввысь. Против этого заявления были, конечно, законы естества: мёртвое разбившееся тело на земле. Да и словами можно было картину прояснить: время было раннее, полутёмное и глаз человеческий на этом фоне мог многое что вообразить.
        Но уж совсем белым днём, на виду всего честного мира, выпрыгнул из ниоткуда человек. Представьте: тихий дачный посёлок, сонный жаркий день и вдруг из пустоты прибывает человек. Мужчина, молодой-немолодой, одетый в идеально белый костюм, такого же неопределённого возраста и покроя, как и его хозяин. Было от чего встрепенуться благоугодным людям! Кто-то захлопал глазками, кто-то просто окаменел, но время по-прежнему текло в ту сторону, что и мгновение назад. И каждый решил, что причина в нём самом, в его ущербе, ибо белый человек пошёл, как ни в чем ни бывало, спрашивая у встречных, нельзя ли где на месячишко снять квартиру.
       Это то, что дошло до автора. О других историях, затерявшихся в суете наших будней, и будоражащих  рутинный мир, можно было только догадываться и рассуждать. Но несомненно, что-то случилось, что-то чрезвычайное произошло с миром, замкнутым вокруг людей, и по-хорошему встряхнуло их.

2

        Странник вошёл в картину чистую, свежую, под только что излившийся из неба свет. Он привык открывать миры нежданные, при этом не теряя себя, сохраняя и отрекаясь от бренного в своём закрытом я. С удивлением Странник смотрел на мир людей – что-то припоминая, что-то открывая. Не прерываясь, плавно, он проследовал по нескольким полу пустынным улицам, заполненными более праздным, нежели суетливым людом.
        Странник знал, как собрание алчущих, неискушённых, ждало его прихода. А он не обладал спокойствием предопределённым – человеком всё-таки был в изначальном образе своём. На первый взгляд Странник был прост и беззащитен, но вся загадочность этого человека была в том, что он прошёл путь в десять тысяч лет.
        Также плавно, как и привык, Странник перешёл из рамок в рамки: улица сменилась массивным зданием, закачались тугие двери позади, уличный гам сменился на гул большого объёма куба. Он прошёл далее: округлый, облитый неестественным  светом зал, разом вставшие люди, аплодисменты, излившиеся на него. Странник легко перетекал из образа в образ: из долгожданного в проповедывающего, пришедшим ракрыть все тайны звёзд.
        Поза, предложенная ему, была не органична ни для тела, ни для духа. Она приобрелась им походя, взята у этих страждущих людей, поэтому он не взошёл на предложенную ему трибуну, а попросил скамеечку и уселся возле первых рядов зала.
        Странник внимательно оглядел людей, стараясь высветить каждое лицо.  Он не хотел говорить с многогубой толпой, как с неким монстром, поэтому сделал паузу. Задние ряды, чтобы лучше разглядеть его, уже стекались вниз, лица их были беспредметны, из полутеней-полулучей. Но, обходя взглядом, он уже выделял некоторые из них. Вот Авангард, вот Птица на Взлёте, а вот Идея и её верный спутник Идеал. Лики эти были достаточно безумны и бледны – как он того и ожидал.
        А они старались обласкать, обожествить этот звёздный образ, но и раскрыть, приземлить его до них самих. Лицо его они нашли по человечески рутинным – загорелым, обветренным и старым. Аккуратная белая бородка только красила его. Лицо это не закрывалось от мечтателей ни лукавством, ни заумной насмешливостью своей, но и не выставляло себя под наглый смех. Это лицо несло печать невиданной доселе истины: оно обошло Вселенную и увидело её.
        В той же идее, окрыляя образ Странника, мечтатели с жадностью улавливали колыхания его белого плаща, засекали запахи неожиданные, пряные, принесенные им с волшебных звёзд.
        Странник хоть и не считал себя давно уже человеком, но все движения его, манеры, равно как одеяние и облик, были подобны особям этого превратного рода. Укутав себя ещё более широкими складками плаща, он затерял в них и своё тело и лицо. Он знал, сколь долгожданен его приход для этих отчаянных, заблудших, поэтому, выписав перед ними странный образ, сразу же бросил в зал звенящие слова:
         – Жить упокоенным и не летать – не убийственно ли это для вас, таких лучистых, таких светлых! Не пора ли, други мои, отбросив тяжёлую часть тела, пытаться полететь.
         – Но как?! Как уйти нам от тяжести, пленившей нас, от этой тины, рутины, обволакивающей нас? – бросили ему из зала.
        Он всмотрелся в замкнутый объём. Это была не бесконечность. Здесь можно на что-то опереться, бросить слова и получить ответ.
        – Пусть в точке отсчёта будет ноль, – он говорил в кругу, лицом к лицу. – Берите – я вам бросаю слово Смерть. Но вы себя спросите: всё ли забыто, всё ли тогда навек отсечено? Когда-то я, грезящий, бежал от сообщества разумных, а вышел к странному, тёмному – к нулю. Пойти вслед за мной – это значит не быть, пропасть, отречься от людей. Там, в глубине, ты  перепутаешь цели, и вместо жизни к тебе придёт абсурд. И бытие долгожданное, без тела – одна тоска по свету. Там заговор звёзд: звёзды сзади и звёзды впереди. Там сверхлёгкость твоя, что наваждение – и это всё от звёзд. Ты увидишь жуткое проистекание веществ вокруг себя. Ты пройдёшь узкой тропой непревзойдённых. Ты узреешь Бога: ты всерьёз и Он перед тобой всерьёз!
         Тут Слово Странника магически воплотилось в образы плотные, живые. Люди воистину узрели и звёзды и Бога, и что есть Тьма и Жизнь. Истина сразу раскрылась для людей: это Вселенная от края и до края. А в наступившем безмолвии, меж затаённых звёзд, прошелестело: «Человек, человек, человек».
         Вышла зримо история его. Человек этот был обнажён когда-то, и слишком много  боли было для него. И эта боль переходила в крик. Человек  был мал, и дверь открыл он маленькую, и за этой дверью кто-то ему дико взвыл.
        Всё было так: очень чёрная, возможная только промозглой осенью, ночь, и он, мальчишка, бегущий от первой же скверны, коснувшейся его. И вдруг он увидел эту Дверь. Было темно, безлюдно, лил долгий холодный  дождь и из разумных не ведал об этой истории никто. Как он плакал от боли и стыда, как бежал в лесу в ночи, как вдруг вышел в пространство пустоты и в ней увидел Дверь. Он распахнул её – а там оказалось много-много звёзд. «Вот бы где затеряться и пропасть», – подумал он и с наслаждением переступил порог.
       Вдруг в зале послышался гул, течение шагов. Это кто-то прошёл по небесам.
       «Субчеловек, – явилось новое слово. – Эмбрион человека. Изваяние человека. Маска. Человек».
        – Я вошёл, оглянулся, – поведывал далее пришелец. – Звёзды молчали, и что-то ждали от меня. Я открыл присутствие рук, ног и глаз у тела моего. Чтобы пройти Вселенную, надо было уметь летать, удивляться, преображаться в немыслимых зверей. Всё это было за Дверью доступно и легко. Никто меня более не осквернял, никто не опутывал меня. Всё нелетающее осталось на Земле. Но всё ещё много было во мне от человека: на высшее и низшее был я разделён.
        Так слово жизнь открыло слово смерть. Так слово смерть изъяло слово свет. Так слово свет родило слово твердь. Так слово твердь прияло слово рай.

        3

          Магия звёзд слетела к людям, и пошли среди них твориться чудеса. А началась вся история  с того, что  Земля вышла Страннику навстречу. Быть может, она миллионы лет  ждала его прихода. А так как пришелец был в облике человека, то планета также выставила на первый план образы людей.
         Теперь Странник видел, кто такие разумные, чего они стоят среди звёзд: существа беззащитные пред жизнью, с потаёнными, стыдливыми словами и с первобытным ужасом перед чертой небытия. Однако, не эти люди интересовали его более всего.
         Обойдя всю Вселенную, проникая в Тайну и Магию, Странник, сам овладел этим искусством между звёзд. Теперь он был образ, и фантомный и реальный. В нём уже ничего не осталось от людей. Видел он, в своём звёздном хождении, невидимое, ускользающее в иносмысл, попадал во временные парадоксы, когда один шаг его стоил миллионы лет, встречал цивилизации-антиподы, где благом провозглашалась смерть, а отверженные приговаривались к бессмертию – раз и навсегда.
        Земля начала без предисловий:
        – Смотри, какое чудо родилось у людей! Видел ли ты во Вселенной подобное ему? У меня появился Младший Брат. – И она протянула Страннику  свои голубые ладони, на которых покоился всего лишь маленький металлический шарик с длинными усиками антенн.
         Странник сразу понял, что произошло.
         – Смотри, он живой, совсем живой! – умилённо восклицала Земля.
         Странник тоже восхищался этой чисто семейной сценой. У иных цивилизаций подобное происходило не так наивно и красиво. Люди уже постучали в Дверь – и им открыли. Но в открытую Дверь со звёзд к ним ворвутся немыслимые твари.
        Он услышал, как шарик что-то «говорил», посылая ритмичные сигналы.
        Действие между тем продолжалось, вводя новые персонажи в сцену встречи. Первый Спутник уплыл из рук Земли, затерялся среди звёзд, и на звёздном фоне, из-за кулис, появился маленький мальчик.
       – О, наконец-то ты пришёл! Посмотри, как я наг, убог и одинок. Я просто раб, с рождения никчёмный раб. Существами, считающими себя людьми, я унижен абсолютно: они осквернили мои мысли, они ослепили мою душу. Но ты поведёшь меня с собой, ты выведешь меня?
        И только хотел ответить Странник: Да, я пришёл к тебе, и я отдам себя тебе, как Маленький Раб исчез, а его место занял Металлический Человек. Он был несгибаем, бесстрашен, блистателен, сделан, казалось, навсегда. Как и все, подобные его образу, металлический ничего суетного не говорил. Но Странник и его быстро разгадал: это был обречённый человек. Его непробиваемый панцирь был бутафорией. Сначала с него содрали кожу, затем бесстыдно оболгали, превратив в истукана, и назвали, опять же, человек.
        Ничего не сказал металлический, молча прошёл через всю сцену, переступая ногами, как упрямый механизм.
        И тут же, словно боясь опоздать, на сцену влетел Весёлый Маг. Безудержным потоком изливались из его тела то стихи, то диковинные звёзды, то звуки музыки, которые воплощались тут же в горы, реки, небеса. Выкидывал он с озорством и какие-то идеи, зачатки будущих пламенных миров.
         – О, Учитель! – воскликнул Весёлый  Маг. – Видишь, насколько я могущ. Что теперь звёзды для меня!
         Странник же с грустью отвечал:
         – Ты шагнул через порог. Но это только Порог Первый. А далее, не заметишь, как околдуешь сам себя. Будешь маг не тот, Не-маг.
        И Маг тот опять со смехом бросился в небытие.
        Хотел пройти далее Странник, выбрать свой маршрут, как вышел к нему Тайный Монумент. Сцена встречи была оформлена так: поздние сумерки и на фоне заката, где-то вдали, в тумане, возносился высокой башней Монумент. Странник знал про этот феномен. Он прошёл немного, удостоверившись в догадке. Как был вдали, на алом фоне заката, так и не приблизился ни на йоту этот Монумент. Странник знал, Тайне самой решать: раскрыться, или уходить. Но если раскроется Тайна, то с грохотом разлетятся небеса. Своей рукой закрыл он эту картину, оставляя её для мечтателей, живых.
       Некая богиня слетела откуда-то с небес. Она была лёгкая, как ветерок, но в её власти было всё: наслаждение плотское, всезнание абсолютное, бессмертием смертных одарять. Это была чисто земная богиня – обыкновенная девчонка-подросток. Казалось, и тайн то особых не было у неё. Худющее, угловатое тело, наивное детское лицо. Эта богиня была на вид совершенно беззащитна перед злом. Что же до того, что Странник видел её божественный полёт, то это всё наваждение, грёзы наяву.
        Пришелец с удовольствием наблюдал за развитием этой сцены. Было не раз им замечено во Вселенной: из ничего вдруг появлялись материя, жизнь и волшебство. Надо было лишь сильно захотеть.
        Для начала Богиня спряталась (сделалась невидимой), а из-за кулис, на сцену, снова явился мальчишка-раб, или подобие его. Это были прыжки, сальто и вальс – один блестящий вихрь! Затем появилась она, нечто противоположное, само безмолвие, само дитя, сама неискушенность. Но это была власть – все видели магию её.
        Вот попытался что-то сказать Богине робкий мальчик-раб – а она и не слышала его. Вот попытался коснуться её – а она легко убегала от него. Вот попытался обнять её – и она дала себя пленить. Вот она не хотела, вот ей было любопытно, вот сама его вела.
          – Что тебе во мне? – рисуясь, говорила Богиня, – ужели только красота?
          – Разве не видишь: я и ты  – какая тайна! – восклицал мальчишка. – Как наши тела переплелись – воистину чудо из чудес!
          Как богиня, всесильная, она знала: её обязанность одаривать смертных и ничего не брать  взамен. Тогда она взяла его за руку и повела в пустыню, в которой извечно пребывала тьма.
         – Мы совершим мистерию, свою, и об этом неведомо будет никому.
         В пустыне той они подошли к чему-то огромному, живому – а он не увидел ничего. Он слышал чьё-то шипение, грохот, голоса людей, но был бессилен из звуков картину воссоздать. Мальчик полностью доверился Богине.
         – Это эхо от тела, от сердца, твоего, – поведала она.
         Девушка что-то произнесла ещё.
        – Что ты сказала? – не понял он.
        – Я закляла Огонь, – ответила Богиня.
        И тут, словно стало рассветать, и влюблённые увидели это существо. Монумент, в виде огромной колонны уходил куда-то ввысь, а вёл его расцветающий Огонь. Они почувствовали вес гигантской Колонны и её ощущения: нетерпение и превосходство над людьми. Они увидели и людей, притаившихся в бункере. Люди эти им показались  малозначительными существами. Они видели эту картину всё чётче и реальней: люди боялись огненного монстра и преклонялись перед ним.
         Богиня, однако, вела мальчишку далее.
         – Вот твой Корабль Грёз, – говорила Богиня, – разве не ты когда-то выдумал его. И вот забыл.
         Он взглянул вверх и увидел крадущегося зверя. И вдруг мечтатель понял: она и он, на этом Корабле уходят в вечное плавание. И никто их не спросит: куда, когда, зачем?
         Он обнял её – и ударил Гром и заплясал из рук её Огонь. Они разрывали последние нити – они уходили вместе, навсегда.
        Ракета, магическая птица, их уносила в высоту.
        Он был посвящён, и знал отныне, что такое божественно сиять.
        Звёзды выходили на сцену и, любопытствуя, окружили две новые звезды. Новорождённые