Дорога мечты

Мне всегда казалось ясным, что мама - это единственное существо, которое не считало меня ущербным.

Ни в чем: ни в моем развитии в росте, ни в моей неспособности освоить даже азы школьных предметов, ни в моем гортанном голосе, ни в моей обреченности влачить бедность, будучи неспособным в чем-либо помочь родным.

Поначалу смех сопровождающий меня всю жизнь даже радовал меня и подстегивал на смешные проделки.

Но скоро я уяснил причину этого веселья, и понял, что мне не надо изощряться, пытаясь их развеселить: именно несуразность моего существования и была достаточной потехой.

Сейчас мне кажется, что и мое имя было всего лишь грубой сатирой, как клеймо моего позора.

И, конечно, я не назову его вам.

Недалекий ум, неказистый вид и другие свойства моего бытия определили почти всё, что потом случилось в моей бедной на удачи жизни.

Однако родители постарались на славу и я получил в наследство, когда меня, уже возмужавшего, отселяли: я получил две корову, низенький дом, три айвовых дерева. Я был уже женат, жену мне нашли родители. Бедняжка была худющей, да такой и осталась навсегда. Дети стали требовать внимания и я перебивался тем, что подсобничал.

Конечно, никто не взял бы меня на такую работу - просто посмотрев на меня, такого низкорослого, невзрачного...

Брал меня на работу мой странный друг Идрис, которому, видимо, САМИМ бОГОМ БЫЛО ВЕЛЕНО ПОМОГАТЬ МНЕ.

Иначе зачем ему я был нужен все эти годы.

Его отец и удивительная мать, которая всегда делала погодой в их семье весенней, жалели меня.

Впрочем, это была одна из редких картин, которые украшали мою жизнь.

Все же я всегда надеялся на Удачу.

Эта была мечта, которая вела меня вперед без оглядки.


                Глава 2. Черный аватар


Моим сверстникам было чем хвастаться, и чем старше мы становились, тем больше было у них этого добра.

А мои возможности и маленькие удачи пошли на убыль.
Людей, заинтересованных в серьезных отношениях со мной становилось все меньше.

Школу я закончил еле-еле. И хотя философия жизни была усвоена на "отлично",  "образование" не много оставило следов своего присутствия на моем челе.

Мое продолговатое лицо сделалось подвижным, смешным, хитрым.

Я стал посмешищем, был таковым и  в глазах учителей. Сама мысль об моем образовании была отброшена всеми: мною, учителями, родными...

Меня просто провели по коридорам школы... Это продолжалось в течении 8 лет.

Любовь и дружба едва познакомились со мной.

В третьем классе одна ослепительно белая девочка увлеклась мною. Но жизнь развела нас в разные стороны: меня в землю (я вырос до отметки в 1.46 м), она - в небо (выросла аж метр 70).

Вторая заняла мое сердце на всю жизнь. Райма - это отдельная история. Сейчас мы просто упомянем о ней. Она была моложе меня, и смерть ее матери явилась точкой преткновения. Но об этой сердечной ране позже.

Сейчас запиши о дружбе...
Да, друзья.
Если вы читаете это, как мне обещал Ваха, то меня, безымянного уже нет с вами.
Он сейчас пишет и подбадривает меня, заверяя, что я очень похож на литературного Героя и написана моя история будет не скоро.

Но я всегда знал мои ограниченные возможности. Итак, напиши им о моем друге детства Чиммарзе.

Он был ужасным уродом: невозможно смотреть на него без содрогания.

Однако остальная его семья была прекрасного  сложения, настолько что Чиммарза чувствовал себя чужим в семье.

Нет-нет!! Они-то его любили... Может и не любили, но сносно относились к факту его существования, ни в чем его не ущемляя. Но то, в чем его ущемила природа, испытывая его, в этом он решил мстить прежде всего им.

Он был как вампир, как клещ для них. Он ныл, врал, обманывал, крал и всячески изводил семью. И даже, когда его отселили возмужавшего, он продолжал жить на их шее. Он брал взаймы деньги людей и платить приходилось родным. Он заводил знакомства с целью мошенничества под доброе имя Семьи.

Он жил неплохо. Но всегда был должен кучу денег людям. Позже он получил некоторые навыки и стал звать родных на работу к себе. И каждый раз он оставлял их с носом.

Он хотел поделиться со мной опытом. И на мое удивление, что он так достает семью, он сказал, что он "мафиози", "крестный отец" наизнанку: он бьет семью.

- Они должны страдать так же как и я, - говорил он, - я помогу им обрести бесценный урок жизни.

Я хотел легко получать от жизни. Но Чиммарза стал для меня тем, кем стали для него его родственники: он тот, чьи страдания меня не задевают.

Красота, здоровье, удача - по большей части от Бога. И я не намерен перекладывать "вину": чем раньше я осознаю истинную природу постигших меня превратностей самой судьбы, тем раньше я начну получать прибыль от этого.

Я осознал, что на той невидимой чаше всегда лежит нечто уравновешивающее, достаточно подключить благородство.

Если ты некрасивый, - на  чаше весов лежат твои сожаления и досада к своей внешности, твое одиночество, то, что тебя игнорируют красавицы, ты лишен общества красивых, везде твои дела будут идти с натяжкой, потому что твое лице станет антирекламой.

Однако я научился чувствовать и невидимую вторую чашу весов. Там платой за твой неказистый вид лежали золотые прииски: твое рвение, ведь ты сам должен пробивать себе дорогу, наградой за благородное одиночество - ощущение милости божьей.

За что бы я не брался - ничего мне не давалось в полной мере. Далеко не полная была мера моего "профессионализма" в любом начинании. Долгие часы, дни и месяцы я злился, считая этому виной свой низкий рост, свое уродство, и в явной ущербности развития понимания.  Если бы профессионализм был бы кубиком Рубика, то я за всю жизнь не собрал бы и одной его стороны.

Затем я винил себя за злость, за преднамеренное отставание в обретении знаний.

Но жизнь шла своим чередом, и я смирился со своим местом в ней.

И началась моя переоценка ценностей.

После нескольких попыток я даже не заглядывался на красавиц. Нет, я не считал их пустыми: хотя их красота несла и черные полосы - помимо взоров влюбленных, помимо доступа в "высшее общество", эта красота еще и делала их слабыми, капризными, невосприимчивыми к самоцельности и оставляло ощущение эскизности их образов.

Люди ухмылялись и отпускали шуточки - их забавляли и мое скудоумие, и мой низкий рост, и мое лицо - маска клоуна.
Знаете, все можно снести, и можно простить шутки, но ужас был в том, что мои природные недостатки были моей визитной карточкой, это была та мясорубка, через которую мне проходилось проходить, чтобы войти в мир людей.

Но я ни за что не променял бы этот уродливый телесный аватар моей души на Месть.

Я не буду вам мстить за ваши холодные сердца, за ваши жестокие нескончаемые "шутки", за вашу красоту и стать. Достаточно с вас Чиммарзы!

Я знаю, подобно тому, как мое уродство является тягостным испытанием для меня, так и ваши "достоинства" - испытание для вас.

Настанет день, когда мы все станем нищими, слабыми, больными, старыми, немощными. Хорошо, если мы умрем в этот день. Хорошо, если это будет длиться один день.

Но это длится долго - 10-20 лет, и даже больше. Ваша немощь сделает вас Мною. И я не знаю, как вы справитесь с этим. А мне это не грозит.

Ибо я живу этим.

                Глава третья.  Дорога домой

Свой точный рост я узнал на медкомиссии - 151 сантиметров. Меня берут в армию. Я был ужасно горд. Я пригоден защищать Родину!!

Даже пройдя весь этот ад, я бы снова выбрал службу в Армии. Но не для наших детей!

Это страшное лицо нашего общества - армия. Вы, конечно, знаете, что происходит в армиях мира. И в нашей.

Те, кто возвращаются оттуда, не расскажут и 10% того, что творится.

Даже в узком кругу друзей.
Даже среди тех, кто сам служил.

Мы стояли несколько часов под хлесткими струями дождя сколько часов. Каждый был одет кто во что горазд. Я был без шапки, которую, видимо, кто взял в самолете.

- Наслаждайтесь, - сказал незлобиво спортивного вида офицер с птичьим лицом, которого и потом все звали Птица, - наслаждайтесь дождем. Он идет в год два раза. Вы на острове Тикси. Вертолет идет на Большую землю, как и дождь, два раза в год. В остальное время здесь только снег, пурга и по ночам медведи катают бочки.

Я посмотрел по сторонам и понял откуда этот металический гул: везде лежали бочки - горы бочек. И дождь играл на них свой барабан.

Офицер Птица прошелся перед рядами и остановился передо мной. Я не знал, что делать и ... Приложил руку к голове:

- Честь имею, - сказал я.

Это было все, что я знал об армии... из кино.

Он, смерил меня долгим взглядом и ответил очень обидно:
- Сынок, честь - это, видимо, все, что ты имеешь в жизни.

- Кхин вайн долахь х1умма а яц хьанний а, и сий д1аиккхинчулла т1аьхьа, - сказал я.

Этот ответ я не мог сказать по-русски. Таких познаний у меня не было.

Стоявший сбоку Абу перевел:
- Он сказал, что честь, это не только то, что единственно есть у него. Честь - это единственное, что действительно принадлежит нам.

Птица снова повернулся ко мне. Я перестал смотреть ему в лицо, на всякий случай.

- А у тебя есть сердце,- сказал он сквозь зубы.

Я захотел домой. Сколько бы я не пробыл в армии с этого дня я иду домой. Это - мой путь домой.

  - Так не должно быть. Мы ведь единственные защитники страны.
Разве такие люди защищают землю?
Абу мыл ноги, собираясь лечь спать, и не поворачиваясь спросил:
- Испугался?! А что делать, наверно, так было всегда.

Я заметил:
- Откуда берутся плохие офицеры? Их ведь надо было воспитать, прежде чем они будут хозяевами над нами. Или таков план?

Он сказал:
- а откуда берутся солдаты? Все эти дебилы? А?

Он был прав. Мы все такие. "Солдат", "офицер" - это просто слова. Мы люди все такие. Почти все. Видимо, и я был бы таким же агрессивным, будь я красивее, сильнее и умнее...

Я действительно, наверно, стал жалеть себя. Я вдруг вспомнил Исмаила, который всегда смотрел, как и я в землю, когда выходил на улицу.

Но по другой причине. Я надеялся найти деньги, золото. И надеялся, что тот клад, который я найду, не будет никому нужен!

Исмаил боялся наступить на муравья, и он выверял каждый свой шаг.

На мои удивленные реплики он ответил:
- А кто знает границы безумия и смысла?

Я не знал, что ему ответить. Как и сегодня не знал, что ответить Абу, который всегда ставил меня в тупик. Он был очень здоровым парнем и защищал меня, несмотря на проблемы из-за меня.

"Сам Бог его послал для меня", - думал я.

Я старался. Но всегда был на виду.

После карантина Абу сразу стал командиром отделения. Это совпало с бесконечной пургой. И когда ты шел из одного здания в другое сквозь пургу, казалось, мира больше нету. Только зима, только мир этой пурги. Однажды я увидел вдалеке ме


Продолжение следует...