Другая Аляска

Не люблю, когда Иры нет.
Всякий раз я не решаюсь взять у нее телефон. Всегда обещаю себе, что в следующий раз – точно возьму, а когда следующий раз наступает, снова не решаюсь.
Ну, вот как?
«Ира, а можно ваш мобильнный номер?»
«А зачем вам?»
«Ну, я просто хотел бы стричься именно у вас, и поэтому, наверное, было бы лучше сначала позвонить, чтобы узнать, когда вы...» – витиевато и нудно промямлю я в ответ, и озорная искорка понимания в ее глазах заставит меня почувствовать себя идиотом: ведь нам обоим ясно, что для озвученных мной целей вполне достаточно телефона парикмахерской.
Но Ира мне нравится, поэтому телефона парикмахерской мне недостаточно.
Когда во время стрижки она касается моей шеи прохладными пальцами или на миг прижимается к моему локтю упругим бедром, я цепенею. От ее близкого дыхания у меня по спине бегут мурашки, а когда Ира наклоняется ко мне, я иступленно таращусь в зеркало невидящими глазами – лишь бы не бросить предательский взгляд в разрез ее халата...

– Как стричь? Покороче? – дородная круглолицая Наташа навалилась крутым боком на мое плечо и деловито затянула белую удавку-липучку на шее.
Я рефлекторно отодвинулся и убрал руку с подлокотника.
Сегодня не мой день: Иры нет.
Она обычно спрашивает: «Как всегда?», и я утвердительно киваю в ответ.
А для таких вот наташ у меня припасена волшебная мантра «сверху-чуть-чуть-виски-прямые-сзади-без-окантовки». Эту мантру я и собрался сейчас пропеть, но тут мой карман загудел, и оттуда неудержимый Бон Скотт разразился протяжным «Хааааайвэй ту хэээээлл».
Наташа недовольно сдула уголком рта тяжелый черный локон со своего лба и отошла в сторону.
Я достал из-под покрывала телефон.
Клиентка. Третий день тянет с оплатой.
– Да, Марина Юрьевна.
– Лешенька, здравствуйте, это Марина Юрьевна, – как будто я не назвал ее по имени-отчеству секунду назад, – Простите ради Бога за задержку, я собиралась вам звонить еще в сре...
– Марина Юрьевна, извините, я сейчас не...
– Лешенька, вы простите, я улетаю заграницу на две недели, – заголосило в трубке пронзительным фальцетом, – Хочу вам сбросить деньги за наш заказ, вы не могли бы продиктовать номер карточки?
Черт, как не вовремя!
Но хорошо хоть не пропала совсем: я уже начал было о ней плохо думать...
– Марина Юрьевна, давайте я минут через двадцать сброшу вам номер смс-кой.
– Нет-нет, Лешенька, я смс-ски не читаю из-за зрения, вы мне просто продиктуйте: я сейчас у терминала, готова вводить номер и перечислять, – тараторил взволнованный голос, – У меня скоро регистрация, и я хотела до отлета закрыть наш с вами денежный вопрос...
И где ж ты всю неделю была, крутилось у меня в голове.
Наташа в зеркале снова нетерпеливо сдула волосы со лба.
Черт.
Ну, что, снимать «попону» и идти на улицу диктовать ей номер?
До закрытия парикмахерской оставалось двадцать минут.
Я вздохнул, сделал в зеркало Наташе виноватое лицо и достал карточку.
– Вы готовы, Марина Юрьевна?
– Да-да, Лешенька, диктуйте, я уже перед термина...
– Тридцать два, шестдесят четыре... – пробубнил я вполголоса.
– Лешенька, говорите громче, здесь очень шумно!
Я виновато взглянул в зеркало.
Там Наташа нетерпеливо барабанила маникюром по спинке кресла и смотрела в окно, где в свете фонарей грязные автомобили месили бурую февральскую жижу.
– Тридцать два... – повысил я голос.
Рядом выключили машинку, и в повисшей тишине мои слова прозвучали даже громче, чем следовало бы:
– Шестдесят четыре...
В зеркале слева, отряхивая голову, поднялся с кресла соседний клиент, седой старик с бородкой. На его место плюхнулся худощавый парень моего возраста с длинной темной челкой. Парень сразу же уставился на меня в зеркало. 
– Тридцать два, шестдесят четыре, – повторила Марина Юрьевна, – Есть, Леша, диктуйте дальше.
– Восемдесят шесть, ноль три...
Я вообще терпеть не могу, когда кто-то слушает мои разговоры, а тут еще эта карточка. Кроме того, мне совершенно не нравилось, каким взглядом этот парень меня разглядывал. Он явно все слышал.
– ...Восемдесят шесть, ноль три. Есть, Леша...
Номер карточки казался мне бесконечным.
И этот, на соседнем кресле, все пялился и пялился.
Че ему надо?
– Девяносто, двадцать четыре, – продолжал я сквозь зубы.
– Девяносто два, четыре? Почему три цифры, Леша?
В отличие от этого урода, Марина Юрьевна слышала не все. Я сжал губы и шумно выдохнул через нос. Это просто пытка какая-то!
– Девяносто, – я сделал выразительную паузу, – Двадцать четыре.
Между лопаток побежала струйка пота.
– А, поняла, Лешенька. Здесь просто очень шум...
– Хорошо, хорошо, Марина Юрьевна, давайте дальше.
У соседнего кресла мастер, кажется, Светлана, накинула «попону» на моего не в меру любопытного соседа и куда-то отошла.
Тот продолжал меня разглядывать. Да что ему надо-то?
– ...Сорок пять, – клиентка наконец повторила в трубке последние две цифры, – Спасибо, Лешенька, я отправляю!
– Хорошо, Маринаюрьна, – проговорил я ледяным тоном, нажал отбой и засунул телефон под покрывало. Струйка пота достигла поясницы и исчезла, впитавшись в джинсы под ремнем. Я откинулся на спинку кресла. Мокрая футболка мерзко облепила спину.
Наташа оторвалась от окна и включила машинку.
Мои черные волосы посыпались на пол.
Через несколько минут я понял, что получается слишком коротко, и что я так и не успел сказать Наташе, как меня стричь, но чувство вины за задержку мешало мне открыть рот. Да и поздно уже – пусть заканчивает. Отрастет. Хотя, конечно, я так не стригся со времен пионерского лагеря.
Тем временем Светлана вернулась к моему соседу, который поглядывал на меня все реже: теперь он рассматривал собственное отражение, лишь изредка бросая в мою сторону короткие взгляды.
Внезапно с его стороны донеслось незабываемое «Гаааваряяят мы бяки-буки, кааак выносит нас земля...».
Парень достал телефон, привычным движением головы отбросил в сторону челку и сказал:
– Да. 
Теперь была Светкина очередь смотреть в окно и барабанить пальцами по столику.
– Да. Да. Угу. Угу. Когда? Сейчас? Плохо. Нет. Постричься зашел. Рядом тут, на Строителей. Нет, не надо. Да есть одна идея. Заезжай за мной. Давай, братуха.
Он коротко посмотрел в окно, спрятал телефон и поднялся:
– Прости, мать. Не буду стричься. Передумал.
Он еще раз бросил на меня лихорадочный взгляд, словно оценивая, и вышел.
Наркоман, что ли?
Я вдруг вспомнил о своей оставшейся на вешалке «аляске».
Как бы не спер, чего доброго.
Предбанник был плохо виден в зеркало, а оборачиваться я как-то стеснялся.

...Когда-то, во времена моей юности, такая «аляска» была мечтой каждого пацана.
Синяя.
Американская.
Капюшон-тоннель.
Ярко-оранжевое нутро.
А главное – заветная нашивка внутри:
ALPHA INDUSTRIES INC.
KNOXVILLE, TENNESSEE USA
EST.OCTOBER 1959
Official U.S. Defence Dept. Contractor
PLANT INDEX No. 026200
CAGE code 3A382
Тогда для нас эта надпись была Священным Писанием.
Теперь же она просто вызывала грустную снисходительную улыбку, как любая с опозданием сбывшаяся мечта. Тем более, что сейчас под этой нашивкой торчал шильдик поменьше, на котором, в числе прочего, красовалось неизменное Made in China, изрядно дискредитирующее чистую детскую мечту четвертьвековой давности.
А кошелек и ключи я всегда перекладываю в брюки, когда раздеваюсь в общественных местах, так что волноваться особо не о чем.

Наташа сняла с моей шеи белую «удавку».
Я поднялся и посмотрел на свое отражение. Оттуда на меня взирал коротко стриженный тип с недовольной физиономией, за спиной которого Наташа подметала разбросанные вокруг кресла следы моей более дружелюбной внешности.
Идиотка, это ж надо было так меня обчекрыжить...
Я буркнул «До свидания» и вошел в полумрак предбанника.
Моя мечта юности одиноко темнела на вешалке: на сегодня я был у них последним клиентом и, судя по результату стрижки – последним во всех смыслах.
Телефон в кармане дрогнул эсэмэской.
«На ваш счет была перечислена сумма...» – Марина Юрьевна все-таки победила терминал.
Я оделся, все еще дочитывая сообщение, и поэтому не до конца отдавая себе отчет, что куртка почему-то воняет куревом – я-то давно бросил – и вышел в сырой февральский вечер.
Так, в правый карман – ключи, в левый – кош...
Стоп.
Что за фигня?
Я же точно все вытягивал!
Но сейчас в левом кармане что-то лежало, мешая положить туда кошелек.
Паспорт. Не мой. У меня в обложке. И какая-то бумажка внутри.
Я уже открывал паспорт похолодевшими пальцами, а до сознания запоздало доходило, почему от куртки разит сигаретами.
С фотографии на меня взирала протокольная рожа моего любопытного соседа из парикмахерской, только здесь его было трудно узнать из-за короткой стрижки. Но лихорадочно блестящие глаза не оставляли сомнений, что это именно он.
Курдалиев Руслан Тимурович.
Год рождения тысяча девятьсот восемьдесят третий.
Я вдруг вспомнил свою стриженную рожу в зеркале парикмахерской и с удивлением осознал, насколько я сейчас похож на этого Курдалиева. Вернее, на его фотографию в паспорте. Сам-то он, с этой дурацкой челкой, мало на нее походил.
Охренеть!
Вот это забежал постричься!
Я торопливо развернул сложенный вчетверо листок.
Распечатка электронного авиабилета.
Киев-Львов.
Аэропорт Борисполь.
Терминал дэ.
Сегодня, в двадцать пятьдесят.
Этот болван перепутал куртки. Теперь черта с два куда-то улетит.
Наверное, сейчас хлопает себя по карманам около стойки регистрации.
Дебил.
Меньше надо было на мужиков таращиться в парикмахерской.
Я механически сунул руку в левый карман и ощутил кончиками пальцев еще одну небольшую бумажку, которую не заметил раньше.
Визитка.
Курдалиев Руслан Тимурович... Консультант по развитию... Знаем вас, консультантов-разводил-сладких-лохов... А вот и телефон... Слава Богу! Хотя, странно как-то: почему визитка оказалась в кармане отдельно? Может, выпала из паспорта?
«В данный момент абонент не может принять Ваш звонок»
Какой везучий тип, этот Руслан Тимурович...
Я раздраженно сбросил ему эсэмэску: «У меня ваша куртка и паспорт, срочно наберите»
Несколько бесконечных минут ожидания...
Ответа нет.
Твою ж мать!
Ну, ладно, это все эмоции.
В конце концов, с кем не бывает. Мое-то вон все при мне, спасибо привычке не оставлять ничего в карманах.
Я стоял под парикмахерской, наблюдая, как Наташа с грохотом опускает на витрину тяжелые ролеты.
Чувство брезгливости от надетой на меня чужой вещи заставляло тело непроизвольно съеживаться: я подсознательно старался, насколько возможно, поменьше соприкасаться с прокуренной курткой. Еще и эти грязные манжеты на рукавах. Бррр...
Так, сейчас ровно семь.
Я на машине.
Сегодня воскресенье, так что до аэропорта я доберусь минут за тридцать, не больше. Может, этот болван еще успеет улететь. Да и я свою «аляску» верну – его вонючка мне ни к чему.
Мое раздражение уже почти прошло...


...Я сидел в машине, уставившись на часы, и не мог поверить, что все закончилось.
Было далеко за полночь.
Я чувствовал себя выжатым и опустошенным.
Шум в ушах.
Зуд в глазах.
Все произошедшее за последние шесть часов казалось промелькнувшим в одно мгновение безумным сном.
Возможно, дело в том, что до этого все мое общение с органами правопорядка заключалось лишь в ленивом переругивании с гаишниками, поэтому случившееся оказалось для меня настоящим шоком.
Перед глазами замелькали картинки...
Темина дэ...
Рейс Киев-Львов...
Стойки регистрации с шестдесят второй по шестдесят шестую...
Простите, вы не могли бы проследовать с нами?...
Ээээ... А в чем дело?
Каптерка...
Обыск...
Паспорт Курдалиева...
По рации кому-то: он у нас...
Принято, снимаем оцепление...
Вспышками в памяти: парикмахерская... взгляды этого урода... обрывки его телефонного разговора: плохо... да есть одна идея... заезжай за мной... не буду стричься... передумал...
Гад!
Значит, он специально оставил на вешалке свою «аляску» с паспортом и билетом, когда узнал, что в аэропорту его будут «встречать»! Увидел, как я похож на его фотографию в паспорте, и оставил! А ушел в моей.
И стричься он поэтому передумал!
И как же четко просчитал, что я захочу сделать доброе дело и повезу ему паспорт в аэропорт!
Вот сука!
...Мое водительское удостоверение, звонки, выяснения, отпечатки пальцев...
Сбивчивый рассказ о подмене куртки... Мой настоящий паспорт, где я похож на себя меньше, чем на этого стриженного урода Курдалиева...
Полвторого ночи...
Извините, Алексей Михайлович, вы свободны...

Печка в машине на максимум, но меня все равно бъет озноб.
Ненавистная чужая «аляска» валяется на заднем сидении.
Карман вздрагивает смс-кой.
«На ваш счет была перечислена сумма...»
Я отрешенно считаю количество нулей, пытаясь понять, сколько это, а поняв, автоматически перевожу в баксы.
Неплохо...
Я начинаю перебирать в уме клиентов-должников. Нет, заказов на такие суммы в последнее время не было. Тем более, цифра круглая. Странно.
В этот момент мобилка в руке мелькает новой смс-кой.
Номер незнакомый.
«Прости за неудобства, братуха. По-другому не получалось, их надо было отвлечь. Это тебе небольшая компенсация за головняк».
Словно во сне, я тянусь на заднее сидение за «аляской», где в левом кармане по-прежнему лежит визитка Курдалиева.
Нет, смс-ка с другого номера.
Логично: идиотом я бы его теперь точно не назвал.
Включаю левый поворотник и плавно отъезжаю от бордюра, вспоминая Ирины мягкие пальцы на своей коже.
Теперь я твердо уверен, что в следующий раз возьму у нее номер мобильного.