День десятый. 3

3

В кабинете Кузнецова Гольдман оробел. Он топтался, мялся у порога, заметно потел. Григорий стоял подле и чуть позади. Он спокойно и угрюмо готовился к бою. Кузнецов продолжительно разглядывал незваных гостей, без спроса явившихся на его территорию. Он ждал, что Гольдман заговорит, наконец, и изложит суть проблемы, да видно новый зам растерялся.
– В чём дело, Виктор Карлович? – спросил Кузнецов спокойно и сурово.
– Вот…  понимаете, Александр Сергеевич… такое дело, – мялся Гольдман. Он схватил за рукав Григория и вытащил его вперёд себя, – с вами хочет поговорить Григорий Иванович.
– Кто это?
Не понравилась директору эта прелюдия.
Григорий легко освободился от хватки Гольдмана.
– Сантехник Иванов, – представился Григорий, подойдя к директорскому столу и усаживаясь на стул, – звеньевой звена сантехников на производственном участке Гольдмана.
Кузнецов заулыбался. Комсомольская юность научила его быть с гегемоном рубахой парнем. Фальшивость своей игры при этом, от которой воротило рабочих, Кузнецов не чувствовал.
– Так что, товарищ Иванов, – бодро произнёс Кузнецов, – как работается? Выполняешь ли ты производственные задания, не забижает ли начальство? Оно, начальство, такое…
Григорий поморщился от директорской фальши.
– Слушай меня внимательно, товарищ Кузнецов, – перебил он речь директора. – Внемли и повинуйся. Виктор Карлович! – обернувшись, Григорий позвал Гольдмана, – чего ты на пороге мнёшься? Присоединяйся. Серьёзные дела делаем.
Он подождал, пока Гольдман уселся и продолжил:
– Так вот, товарищ Кузнецов, ты напишешь заявление на увольнение по собственному желанию.
Одну секунду Кузнецов намеривался выгнать нахалов пинками или вызвать милицию, но на второй секунде возникло страстное желание немедленно исполнить приказ товарища Иванова, и было это желание столь всеобъемлюще, что Кузнецов взял ручку и подвинул к себе чистый лист.
– Не сейчас, – сказал Григорий, видя готовность директора, – немного позже.
Гольдман с трепетом взирал на революцию. Он уверовал. Последние сомнения в силе Иванова у него растаяли.
– Второй пункт, – продолжал Григорий излагать концепцию, – Ты приказом назначишь Гольдмана Виктора Карловича директором Ростка.
Кузнецов кивнул, давая понять, что и этот пункт он принял к исполнению.
– Третий пункт. Все дела левые и правые ты передаёшь Гольдману.
– Григорий Иванович, – Гольдман тронул за плечо Григория, – можно вас на минутку?
– Замри! – приказал Григорий Кузнецову, вставая.
Они отошли от стола.
– Что ещё?
– Григорий Иванович, я хочу вас предупредить…
– Слушай, Карлович, давай останемся на ты, по крайней мере – наедине.
– Хорошо, я постараюсь.
– Так о чём ты хочешь предупредить?
– Кузнецов не только директор, но и владелец Ростка. Директорство мало что даёт. Нужно переоформить предприятие на тебя или на нас.
– Правильно, Карлович! – Григорий хлопнул Гольдмана по спине. – Светлая ты голова.
Гольдман зарделся от похвалы.
«Надо же, – мелькнула мысль, – ещё час назад кто был он, а кто был я. Как всё стремительно меняется».
– Переоформление предприятия может занять несколько дней, – сказал Гольдман и нервно хихикнул.
Кузнецов сидел в оцепенении, как сфинкс подле гробницы Хеопса.
– Отомри! – приказал Григорий, усевшись на скрипнувший стул. – Пункт четвёртый. Ты переоформишь права собственности предприятия на нас.
Возмущение слабо шевельнулось в душе Кузнецова, но его тут же захлестнуло потребность исполнить всё в точности.
– Всё понятно? – спросил Григорий.
Кузнецов кивнул.
– Не вижу энтузиазма, – засмеялся Григорий, – бодрей, товарищ Кузнецов.
– Всё понятно, Григорий Иванович, – бодро ответил Кузнецов, – разрешите выполнять?
– Выполняй по пунктам, – разрешил Григорий.
Кузнецов снова взялся за ручку. Прилежно как первоклассник, склонив голову набок, он принялся писать.
– На чьё имя писать? – спросил он.
Григорий посмотрел на Гольдмана.
– На своё, – разрешил затруднение Гольдман, – себе на своё.
Кузнецов, исписав два листа, вызвал секретаршу.
– Валя, заявление отнеси в отдел кадров, – он передал секретарше один лист, – а это, – Кузнецов отдал Вале второй лист, – отпечатай и мне на подпись.
Валя, мельком глянув в полученные бумаги, остолбенела.
– Как же так, Александр Сергеевич, – лепетала она побелевшими губами, – как же вы увольняетесь?
Григорию показалась, что женщину вот-вот хватит кондрашка, если её не успокоить. Он встал, обнял секретаршу за плечи и повёл её к выходу.
– Ты чего, Валя, – ворковал он, – делай, что тебе велено. Заявление отнеси в отдел кадров, а приказ отпечатай. Всё будет хорошо. Это я тебе обещаю.
– Да, Григорий Иванович, – отвечала Валя, нечаянно прижимаясь к Григорию, – я всё сделаю, как вы говорите.
– Вот и славно. Держи хвост пистолетом. И ещё, придёт Жилов, так ты его сразу сюда.
– Хорошо, Григорий Иванович.
– Ну иди.
И, повинуясь неясному порыву, Григорий легонько хлопнул Валю по попке. Она кокетливо повела плечом и выскочила из кабинета